— Еще бы. Меня выкинули из самолета, плюхнули в океан и заставили нырять, как пингвина. Не знаю, как жива осталась.

На виске Соске образовалась крупная капля пота.

— Прошу прощения, но обычные самолеты не могут совершить посадку на полетную палубу нашей подводной лодки. Наверное, вам пришлось нелегко, — сочувственно произнесла Тесса.

— Да ладно, проехали. Я и сама хотела с тобой увидеться. Нам ведь есть о чем поговорить, так?

— Согласна. Но сначала… сержант Сагара?

— Слушаю вас, командир! — гаркнул Соске.

— Пройдите, пожалуйста, в главный ангар и сообщите — неважно кому — что уже пора.

— Так точно, — на лице Соске мелькнула тень колебания, но он четко отсалютовал и вышел из медпункта.

Наблюдавшая за этим разговором Канаме почувствовала неловкость: Тесса и Соске общались деловито и ровно, и в их словах не было ни единого намека на то скрытое выражение, которое непроизвольно искала Канаме.

Странно. Ведь в тот раз маленькая капитанша субмарины открыто заявила Канаме, что влюбилась в Соске и вызывает ее на состязание: кто из них преуспеет и добьется своего. Все это было довольно проблематично. Чем больше Канаме убеждала себя, что не собирается устраивать корриду и уж тем более не питает совершенно никаких чувств по отношению к Соске, тем больше слова Тессы заставляли ее нервничать. Канаме уже совсем было решила помахать ручкой и напутствовать Тессу чем-нибудь вроде: «Попутного ветра и барабан на шею», — и так бы и сделала, если бы не…

Если бы не эта странная и неожиданная тревога.

«Мне… мне это не нравится».

Наконец признавшись себе, Канаме обнаружила, что не может найти места, когда Соске покидает Токио по митриловским служебным делам.

О чем они говорят с Тессой, когда встречаются?

Может быть, о том, что хотят всегда быть вместе?

Может быть, они прячутся подальше от посторонних глаз, куда-нибудь — ну, хотя бы в кладовку спортзала, по классике, ведь есть же у них спортзал?! — и там… там…

— Канаме?

— А?.. — она вздрогнула, пытаясь отогнать вставшие перед внутренним взором картинки.

— Могу я попросить вас переодеться? Мне хотелось показать вам корабль и нам еще следует обсудить несколько важных вопросов.

— Х-хорошо. Сейчас, подожди секунду.

Канаме отошла в заднюю часть отсека и задернула занавеску. Сняв купальник, она взглянула в закрепленное на переборке зеркало. Там отразилось обнаженное тело юной привлекательной девушки. Гладкая нежная кожа, падающие на точеные плечи и высокую грудь пряди еще не высохших иссиня-черных шелковистых волос. Обняв себя за плечи извечным движением, словно прикрывая грудь от нескромных взглядов, она, тем не менее, слегка выгнула спинку и лукаво улыбнулась, склонив голову набок и искоса бросив взгляд в зеркало.

Ну, все не так уж плохо. Да нет, если честно — то вполне даже хорошо!

Может быть, формы Канаме и нельзя было назвать роскошными, но очень привлекательными — вполне.

«По крайней мере, здесь я нисколько не уступаю»… — довольно подумала она. Но в следующую секунду щеки тронул легкий румянец стыда — сравнения размеров и обхватов раньше всегда казались ей верхом глупости. Канаме быстро натянула простое темно-голубое платье, стянула волосы у кончика красной ленточкой, надела босоножки и вышла наружу.

Доктор Голдберри встретила ее словами:

— Мисс Канаме, попрошу вас взять с собой вот это.

— А что это такое? — поинтересовалась Канаме, принимая кусок пластика размером с пластинку жевательной резинки.

— Нечто вроде лакмусовой бумажки. Реагирует и меняет цвет при облучении большим количеством нейтронов.

— Н-нейтронов?..

— Если она станет оранжевой, это сигнал опасности. В таком случае немедленно удалитесь от расположенных поблизости корабельных механизмов. Носите при себе, вернете мне, когда будете покидать корабль.

Тесса со стороны дополнила страшноватое заявление чернокожей докторши-лейтенанта:

— Корабль обеспечивают энергией палладиевые реакторы, работающие на холодном синтезе. Счетчик — рутинная мера безопасности. Это на самый худший случай. Не стоит слишком беспокоиться.

Канаме даже не нашлась, что ответить.

— Итак, прошу вас, пройдемте со мной. Будет нехорошо, если нас потеряют, — проговорила Тесса, покидая медпункт.

Проходы на «Туатха де Данаан» были узкими — едва хватало места, чтобы Тесса и Канаме могли идти бок о бок. Низкий подволок давил сверху. Канаме со вздохом вспомнила просторные и светлые школьные коридоры.

Чем дальше они углублялись во чрево корабля, тем больше Канаме казалось, что она заблудилась в каких-то гротескных и едва проходимых механических джунглях. По переборкам и подволоку змеились неисчислимые и ничем не прикрытые кабели и трубопроводы. Повсюду виднелись щитки, утыканные многочисленными тумблерами, переключателями и штурвальчиками, торчали красные пожарные гидранты и приводы захлопок. Перегораживавшие проход водонепроницаемые переборочные люки, натыканные куда чаще, чем можно было себе представить, выглядели слишком грубыми, толстыми и прочными, чтобы создавать ощущение безопасности. Огромные штурвалы-запоры мозолили глаза. Другими словами, интерьеры ничуть не отличались от типичных внутренностей подводных лодок.

Внешний вид «Туатха де Данаан» заставил Канаме представить себе нечто вроде космического линкора из далекого будущего, сошедшего с экрана фантастического аниме — яркий свет, ровные линии коридоров и потолков, безукоризненная чистота и простор. Контраст оказался настолько разительным, что она почувствовала себя очень и очень неуютно.

— Здесь тесновато, — заметила она чуть погодя.

Тесса, указывавшая дорогу, обернулась и с легкой обидой ответила:

— Тем не менее, эти коридоры очень просторны по меркам подводного кораблестроения. Мы приняли в расчет безопасность членов экипажа, которым придется здесь пробегать — на случай аварийных ситуаций. Неуклюжий человек мог бы зацепиться, споткнуться и… ай!..

Тесса отвлеклась не вовремя: торчащее в проход колено толстого трубопровода оказалось аккурат на ее пути. Ударившись плечом, девушка отлетела и шлепнулась на пол.

— Эй, ты жива?.. — испуганно спросила Канаме.

— Я… я в порядке. Т-такое мне не страшно! — со слезами на глазах ответила Тесса.

Канаме помогла ей встать.

— Ну, даешь. Чуть не убилась. Ты и в самом деле капитан этой лодки?

— Такие слова… немножко больно слышать. На самом деле, ТДД — для меня как родной дом. На борту нет ничего, о чем я бы не знала — кроме личной жизни членов экипажа, конечно. К примеру, та труба, об которую я стукнулась — секция В8 трубопровода номер 28. Когда мы компоновали внутренние помещения, ее пришлось сделать выступающей из переборки — конфигурация механизмов не оставила иного места.

Выдав не слишком-то удовлетворительное объяснение, Тесса повела гостью дальше по диаметральному проходу. Они миновали несколько тамбуров и спустились по трапу.

Канаме несколько интриговало то, что субмарина оказалась кладбищенски тихой. Предполагалось, что она движется крейсерским ходом, но абсолютно никакого звука двигателей или вибрации не ощущалось. Здесь было даже тише, чем в суперсовременном экспрессе-синкансене, гордости японских железнодорожников.

— Она построена именно такой, — ответила Тесса, когда Канаме решила удовлетворить свое любопытство. — Для подводной лодки скрытность — это ее жизнь. Шум является самым страшным врагом, ведь шумную субмарину противник может обнаружить с очень большой дистанции. В современной войне рубежи обнаружения и открытия огня расположены гораздо дальше, чем достает невооруженный глаз, хотя с распространением ЭКС16 в тактике морских и наземных сражений должны произойти изменения.

Канаме хмыкнула в ответ. Она не слишком хорошо понимала, о чем говорит Тесса, и сейчас ее заинтересовал следующий вопрос. Переходы и отсеки выглядели не только мертвенно тихими, но и пустыми. Ни следа человеческого присутствия. Всего лишь раз она заметила молодого моряка с мрачным выражением лица — но он не только не поприветствовал девушек, но торопливо шмыгнул в боковой проход, словно избегая их — особенно Канаме.