Посылка активного локатора, так хорошо слышная через корпус, означала, скорее всего, атаку американской субмарины, и приближающиеся с каждой минутой торпеды. В точности как говорят: из огня да в полымя.

— Слышь, если так пойдет, мы всей компанией отправимся отдыхать среди водорослей, — крикнул Курц. — Тебя не беспокоит такой расклад?

Нгуен хохотнул в ответ.

— Ври больше. Я слышал, что эта подлодка носится быстрее торпед.

— Дурак. Новые торпеды охренительно шустрые, и на нас теперь охотится весь американский флот!

— И что с того? Всем вместе пасть на колени и вознести покаянную молитву? Оставь свои детские страшилки, — хмыкнул Нгуен. Он говорил чрезвычайно уверенным тоном, словно его это действительно ничуть не пугало. Потом он предложил: — Ладно, так и быть. Я не против пощадить тебя, Курц, если ты выйдешь с поднятыми руками.

— Пошел в жопу.

Нгуен глумливо рассмеялся.

— Слушай, я серьезно. Пойдем вместе в командный пост, поговорим с Гауроном. Пристрелишь кого-нибудь из экипажа — и все дела, ты уже один из нас. Между прочим, бабла отвалят по-королевски.

— Ну, ты и шутник! — теперь настал черед Курца смеяться. Он на секунду представил, как выходит с поднятыми руками и просит не убивать его: «Обознатушки-перепрятушки — теперь я играю за вас!» Это выглядело бы так глупо и жалко, что он не удержался и заржал, несмотря на весь драматизм сложившейся ситуации. — Моя девочка никогда мне такого не простит. Позорник ты, Нгуен.

— Да неужели? Кто б говорил!.. — насмешливо бросил его противник. Потом его голос зазвучал вкрадчиво-угрожающе. — А знаешь, сколько мне отвалила гауроновская контора? Пять лимонов — и долларами, между прочим.

— Пять?..

В японских иенах это выходило около шестисот миллионов — вполне достаточно, чтобы всю оставшуюся жизнь купаться в роскоши.

— Задаток в два миллиона уже лежит на моем счету. А почему бы и нет? Раз они получают на блюдечке подлодку, которая стоит чертову тучу миллиардов, пять лимонов для них — копейки. Слышал, пять лимонов!!! Ты и дальше будешь бормотать про шутников и позорников?! Или ты сынок Рокфеллера, которому в жизни не приходилось поднимать ничего тяжелее ложки, и еще воротить морду?

Да, с таким количеством денег Курцу больше не пришлось бы задумываться о хлебе насущном. Жизнь стала бы безопасной и радостной — он смог бы отмыть испачканные на кровавой работе руки и навсегда забыть про тяготы, погрузившись в тропический рай какого-нибудь благословенного островка в южных морях. А еще перевести ее в самый лучший госпиталь.

— Слушай, Курц. Митрил — наемная шарага, а никакие не рыцари справедливости. Я и раньше это говорил: сборище ландскнехтов, диких гусей, убивающих за деньги. Разве не нормальный ход для нас — переметнуться к тому, кто платит больше?

Не в бровь, а в глаз. Курц не знал, что ответить.

— Притворяться чистюлей и тянуться во фрунт на службе совсем невыгодно. Пойми же, наконец, и выходи ко мне.

Курц окинул взглядом каюту, в которой он прятался. Самая обычная. Стандартные койки и рундуки, личные вещи и интерьер украшала лишь фотография Тессы в мундирчике. Ничего, что можно было бы использовать в качестве оружия — за исключением огнетушителя, висящего на переборке у двери.

— Знаешь, Нгуен, я решил, — громко заявил Курц.

— Да? И что же?

— Надеру тебе задницу, похвастаюсь перед Тессой и выпрошу награду — ее эротичное фото в купальнике. Потом напечатаю целую стопку и начну толкать всему экипажу по двадцать баксов. Прикинь, даже если купит всего сотня парней, это уже две штуки! Буду сыт, пьян и нос в табаке.

— Я думал, ты умнее, — до странности спокойным голосом проговорил Нгуен.

Но обостренное боевое чутье Курца было не обмануть — оно немедленно засекло темную и горячую жажду крови, так и пышущую со стороны коридора. Но он все равно бодро ответил, сняв с кронштейна огнетушитель и приготовившись:

— А я никогда и не старался выглядеть умником. Я реалист.

Оказывается, Соске что-то слышал про «Капеллу Леди» и, когда Канаме рассказала ему все, вспомнил, что на третьей палубе, прямо под командным постом действительно находилось нечто странное. На общедоступной схеме корабля, вывешенной для матросов и десантников, лишь этот отсек был закрашен черным и не имел названия. Соске никогда раньше не задумывался над этим вопросом, но природная наблюдательность помогла сохранить факт существования некоего секретного отсека где-то в дальних ячейках памяти.

Экипаж «Туатха де Данаан» состоял из людей самых разных национальностей и вероисповеданий, поэтому на борту не имелось должности капеллана или походной часовни. Согласно распоряжению командира корабля, каждый имел право отправлять религиозные обряды в соответствии со своими привычками. Может быть, там находилась тайная христианская часовня в честь пресвятой девы Марии?

— Осталось немного, держись, — подбодрил Соске спотыкающуюся Канаме, таща ее за руку по магистральному проходу третьей палубы. Он переживал за Курца, но сейчас гораздо важнее было вырвать у Гаурона контроль над корабельным искусственным интеллектом. Единственный же намек на то, как это сделать, содержался в непонятных словах, которые Тесса прошептала Канаме.

По корпусу подводной лодки снова пробежала дрожь, и палуба резко наклонилась вперед, как на снижающемся пассажирском самолете. Отовсюду послышался дребезг и лязг: незакрепленные мелкие предметы градом сыпались с полок и столов.

С разбегу завернув за угол и едва не свалившись по дороге, Соске с Канаме оказались перед тем самым люком, находившимся в конце узкого и длинного прохода. На нем были только буквы — КЛ — и предупреждение, гласившее: «Доступ без разрешения командира или старшего помощника строжайше воспрещен».

— Чидори, где ключ?

— Вот. А, смотри, подошел!

Действительно, ключ из командирского сейфа легко скользнул в прорезь, и массивный стальной люк щелкнул электронным замком и с гудением сервомоторов открылся.

Отсек — «Капелла Леди» — был тесен и слабо освещен. Он представлял собой куполообразное пространство диаметром всего метра четыре, со стенками, выложенными прямоугольными блоками. Это сильно напоминало снежный домик из тех, что строят на зимних праздниках в японской Камакуре22. Каждый из блоков-кирпичей был помечен номером от А01 до Х16, и утыкан многочисленными кнопками и переключателями. Посреди купола возвышался большой аппарат, напоминавший ложе или кресло — а еще больше гроб с приподнятой крышкой. Внутри имелось пространство как раз для того, чтобы там мог вытянуться человек, а задвигающаяся крышка полностью замыкала эту тесную купель. Все это слегка напоминало кокпит бронеробота. Примерно на уровне глаз на кожухе имелась надпись, вырезанная витиеватым английским шрифтом: «Transfer and Response “Omni-Sphere”/System 103/Mod-1997 c Ver 1.01».

Соске уже доводилось слышать аббревиатуру, сложенную из написанных здесь слов.

ТАРОС. «Транслирующая и авто-реагирующая омни-сфера», то самое устройство, которое, по словам инженера по системам БР техника-младшего лейтенанта Норы Лемминг, было смонтировано в пилотском кокпите «Арбалета». Но почему оно находится и здесь, почему спрятано в самых сокровенных недрах «Туатха де Данаан»? Ничего не понимая, Соске покосился на Канаме.

Бросив лишь беглый взгляд на это замысловатое устройство, она ровно проговорила:

— Похоже, это более старая модель, чем ТАРОС «Арбалета». Она объединена не с лямбда-драйвером, а с системой управления подводной лодкой.

— Что?..

— …Кажется, я поняла. Да, теперь все ясно… — уйдя в себя, едва слышно проговорила Канаме. Странно, Соске поймал себя на том, что не узнает выражение ее лица. Мимика и артикуляция теперь словно принадлежали теперь кому-то другому. Девушка кивнула, обернулась и ласково улыбнулась, видя, что он совершенно сбит с толку.

— Чидори?..