— Благодарю вас, мистер Сагара. Вы успешно выполнили основную задачу. Но теперь не могли бы вы спасти и меня?

Курц выставил патрубок огнетушителя из-за комингса каюты в коридор, и нажал рычаг, сооружая временную дымовую завесу. Тонко распыленный белый порошок заволок все густым непроглядным облаком, снизив видимость практически до нуля. Курц выпрыгнул и стремглав бросился на Нгуена.

Враг выстрелил, и пуля чиркнула по плечу, но зато теперь по вспышке его положение было хорошо различимо. Нгуен уклонился от столкновения, но Курцу удалось на ощупь поймать руку с пистолетом.

— Ха!

Левая рука противника осталась свободной, и в тумане перед глазами Курца что-то остро блеснуло. Он инстинктивно откинул голову, и клинок свистнул прямо под подбородком, лишь чудом не раскроив кадык. Не успел он заломить руку с пистолетом, как нож свистнул снова, и единственное, что ему осталось — выпустить запястье вьетнамца и неловко упасть назад. Только падение его и спасло, нож опять едва не располосовал его сверху донизу.

— Вот дерьмо!..

Курц решил, было, что в ближней схватке у него появится хоть какой-то шанс против вооруженного пистолетом противника, но теперь понял свою ошибку. Нгуен великолепно владел техникой ножевого боя и понятия «мертвая зона» для него просто не существовало. Умелый стрелок и отличный фехтовальщик — идеальное сочетание для боя в замкнутых пространствах, подобных отсекам подводной лодки. Можно было без преувеличения сказать, что Курц — виртуоз снайперской винтовки, но его навыки рукопашного боя оставались на заурядном среднем уровне. Конечно, драться он умел, но Нгуен оставлял его далеко позади.

Острие клинка снова змеей метнулось в лицо. Курц запоздало парировал рукой, и нож вонзился в запястье, вызвав волну обжигающей боли.

— А-а-а-а!.. — Курц все же поймал сжимающую нож кисть, рванул на себя, и завалился спиной на палубу. Нгуен был намного легче и не устоял — поддев его ногами в грудь, Курц импровизированным приемом швырнул вьетнамца через себя. Хотя он ушел от ножа, и отбросил противника, задерживаться на месте даже на долю секунды не следовало. Курц вскочил и попытался нырнуть за ближайший поворот коридора.

В следующий миг острая боль пронзила правую ногу. Нгуен метнул нож, и тот глубоко вонзился в заднюю часть бедра. Ослабшая нога подвернулась, Курц споткнулся и упал, уцепившись за какую-то трубу на переборке. С мужеством отчаяния обернувшись к врагу, он увидел дуло пистолета, направленное ему точно в лоб. Между противниками осталось не более трех метров — спасения не было.

В тумане обрисовалось смуглое лицо — бесчувственная маска профессионального убийцы. В холодных глазах невозможно было найти и следа нерешительности или сочувствия.

«Мне… конец»….

Но стоило Курцу выдохнуть эти слова, как случилось нечто странное. Голова Нгуена дернулась, словно от неожиданного укуса осы. Не веря своим глазам, Курц уставился на торчащий из шеи противника тонкий медицинский скальпель, которого мгновение назад там не было. Округлившиеся от удивления глаза Нгуена устремились в ведущий от правого борта коридор. Кто бы ни метнул скальпель, он должен был находиться именно там — но с того места, где сидел Курц, заглянуть в коридор было нельзя.

В полутьме серебристой рыбкой сверкнул новый скальпель, на этот раз он воткнулся в грудь. Опустив голову и внимательно рассмотрев его, Нгуен с видом человека, вспомнившего что-то очень важное, медленно поднял пистолет, нацеливая его в коридор.

Собрав последние силы, Курц оттолкнулся от переборки и кинулся на Нгуена. Вырвав из ноги нож, он ухватил его обеими руками, держа на уровне живота, и с отчаянным воплем налетел на врага — классический катарсис из старого фильма про якудза:

— Зарежу, сука-а-а-а!!!..

Атака был простой и незатейливой, но Нгуен уже не смог уклониться. Клинок вошел в живот с отвратительным хрустом, и предатель со стоном нажал на курок, Неприцельная пуля срикошетила от палубы. Новый выстрел — не точнее. Теперь отдача вывернула пистолет из руки, и он отлетел в сторону.

— …Все это херня, Нгуен, — прохрипел, задыхаясь, Курц. — По мне, все твои пять лимонов — как туалетная бумажка. Да нет — хуже, я бы даже жопу погнушался ими вытереть, а не то гемморой наживешь, и сортир засорится.

Нгуен не ответил — его глаза уже закатились, бессмысленно таращась в подволок. Он уже отплыл. Должно быть, неприятно отправляться в последний путь под туалетный юмор, но так уж устроена жизнь: что посеешь, то и пожнешь.

Курц выпустил мертвеца, и бывший Урц-10 рухнул на палубу.

— Фу-у-у-ух… — выдохнул победитель и бессильно осел рядом с трупом. Порезанные запястье и бедро жгло, точно огнем.

Из рассеивающегося тумана от огнетушителя проявилась медленно приближающаяся фигура — того самого спасителя Курца, так вовремя метнувшего скальпель.

Это оказалась Мао, одетая весьма скудно: в оливковый спортивный лифчик и трусики от бикини. Видимо, она так и выскочила из койки в медицинском отсеке. Гладкая кожа влажно отсвечивала в лучах подволочного плафона, длинные стройные ноги осторожно переступали по палубе, а высокая грудь соблазнительно колыхалась. Осиная талия подчеркивала сильные и мускулистые, но женственные бедра — Мао двигалась с грацией пантеры.

Не обращая внимания на отвисшую челюсть Курца, она недовольно проговорила:

— Ну, Курц, ты даешь. Дерешься, как в детском саду. Кто же так неуклюже напрыгивает и отлетает? Смотреть противно.

Она повела затуманенными глазами, словно была немного не в себе.

— Кто это там?.. А-а, Нгуен. Что за ерунда? Зачем он… на тебя?.. Не понимаю… — глядя на лежащее у ног мертвое тело, пробормотала она.

— …Откуда ты, радость моя? — переборов, наконец, удивление, спросил Курц.

— Я?.. А, наверное, из медотсека. Когда я проснулась, начала выть эта сирена… учения, эвакуация… но в таком виде мне идти не хотелось… и я спряталась. Да, точно, спряталась. А потом началась стрельба…

— Эй-эй… — начал Курц, глядя, как Мао пошатнулась.

— …Наверное, Пегги вколола мне какую-то дрянь… не понимаю, что происходит… Что там с «Веномом»? И где Соске?.. Ох, опять голова… кружится…

Она вздохнула, припала к переборке и плавно соскользнула по ней вниз. Кажется, на новые подвиги Мао уже была неспособна — силы кончились. Но все равно, так точно метать скальпели в полубредовом состоянии…

— Страшная женщина, — потрясенно пробормотал Курц.

В этот момент снаружи снова пришел металлический звук. Посылки активного сонара сыпались одна за другой, резонируя и отражаясь; интервалы между ними становились все короче. Это был уже не сонар подлодки, а работа головки самонаведения торпеды, захватившей цель и стремительно приближающейся.

Как бы Курц ни спешил, добраться отсюда до командного поста он бы уже не успел — торпеда настигнет и потопит ТДД еще раньше. Он проиграл, позволив Нгуену задержать себя.

Но какое бы отчаяние ни испытывал Курц, он все равно не мог отвести глаз от изящных изгибов тела Мао, распростертого на расстоянии вытянутой руки. Его губы благоговейно прошептали:

— …Черт возьми, такой момент — и даже камеры нет под рукой!

Торпеда приближалась.

Пинг… пинг… пинг-пинг-пинг — посылки хорошо прослушивались на корпус, все сокращая интервалы и выстукивая ритм страха и надвигающейся гибели. Все сердца на борту пикирующей в океанскую бездну «Туатха де Данаан» судорожно сжались, пропуская удары в такт похоронной мелодии. Моряки знали, что с последними моделями Мк-48 ADCAP не стоило шутить шуток — от таких торпед не могла спасти даже максимальная глубина, доступная их подлодке.

Глубина, тем временем, уже приближалась к пятистам метрам. Давление забортной воды здесь составляло пятьдесят атмосфер, и титановый прочный корпус начал жутко потрескивать и скрипеть, приближаясь к своему пределу. Невероятная тяжесть морской воды обжала корпус подводной лодки так, что он укоротился на несколько метров, а внутренние переборки начали выгибаться. Тут и там не выдерживали сальники забортной арматуры и внутренних трубопроводов, брызгая мгновенно распыляющимися струйками воды, пара или сжатого воздуха, а среди перекрученных кабелей проскакивали искры.