Ответив своей заученной улыбкой, водитель распахнул перед ней заднюю дверцу машины. Сэнди в очередной раз сделала глубокий вдох и скользнула внутрь; прохладный кондиционированный воздух коснулся ее кожи. И тут же она оказалась лицом к лицу с Рубеном Хейгом, который приветствовал ее широкой мальчишеской улыбкой деревенского простака.

— Здравствуйте, как поживаете? — обратился он к ней развязным тоном.

Сэнди устроилась на мягком кожаном сиденье, а водитель захлопнул дверь, заперев ее в искусственной прохладе замкнутого пространства с тонированными стеклами. Она видела фотографии Рубена Хейга и готовилась к встрече с ним, но теперь лицом к лицу с ним ее страх оказался сильнее, чем она ожидала. Огромное тело Хейга было затянуто в жемчужно-серый костюм с поддетой под него клетчатой рубашкой. Маленькие, глубоко посаженные глазки поблескивали на красном одутловатом лице с застывшей зубастой улыбкой. Густая шапка нечесаных, совершенно седых волос топорщилась на голове: сущий Гекльберри Финн, только растолстевший и разбогатевший. Свою шляпу вместимостью с хорошее ведро он небрежно бросил назад, к стеклу, и сидел, опустив набрякшие руки на колени под раздувшимся животом. Сэнди смертельно боялась его и удивлялась, как это она вообще отважилась сесть в его машину.

— Ваш багаж будет доставлен в гостиницу, — сказал он, слегка растягивая слова. — Мы позавтракаем и обсудим, что бы такое подкинуть вам для вашего шоу. Что вы на это скажете?

— Великолепно, — ответила она, почти не слыша собственных слов.

Водитель направил «кадиллак» прямо в транспортный поток и, казалось, прорезал его, пока они выезжали из аэропорта на окружную дорогу. Сэнди смотрела в окно на залитую солнцем панораму открытых пространств, промышленных сооружений и перекрещивающихся эстакад. Вдали она различала шпили городских зданий, похожих на космические корабли, тонущие в светящемся мареве. Удивление вызывал довольно потрепанный вид салона машины: ворс на ковре был кое-где повыбит, и по нему катались окурки. Да и сам Рубен Хейг выглядел скорее как фабрикант виски, чем могущественный магнат. «В наши дни большие деньги — это еще не высший класс», — подумала Сэнди.

— Теперь я уже не даю интервью всякому залетевшему сюда молокососу, — суровым тоном заявил Хейг. — Но я каждое утро вижу вас в этом шоу, и когда мои ребята разузнали, что вы собираетесь сюда, чтобы заснять несколько картинок, я сказал себе: ты будешь последним идиотом, если упустишь ее.

Он опять сверкнул своей акульей улыбкой, обдав Сэнди слабым запахом какого-то соуса, возможно, майонеза.

— Мне очень лестно слышать такие слова, — откликнулась Сэнди. — Никто из моих почитателей не мог бы выразить свое восхищение столь откровенно.

Похоже, он остался доволен.

— Я сказал то, что думаю, миз Меррит.

— Можете звать меня Сэнди, — сказала она.

— Я собирался сделать это. А меня люди зовут Рубен.

Сэнди едва удержалась от усмешки.

— Ладно, Рубен, — согласилась она. — Мне бы очень хотелось взять у вас интервью.

Хейг снова осклабился:

— Мне придется на это согласиться. И я, черт возьми, пущу по ветру несколько семейных тайн, да и ребятам из казначейства достанется на орехи.

Он фыркнул от удовольствия, а затем обхватил ее своей ручищей, способной, как ей казалось, сокрушить быка.

— Какая, к черту, польза от всех моих денег, если я не могу себе позволить немного поразвлечься!

Сэнди содрогнулась от грубого мужского прикосновения и призадумалась, что же она, Боже милостивый, будет делать, если этот тип взамен интервью потребует от нее постельных утех. Она могла бы обойтись и без его информации, но боялась, как бы этот бык совсем не взбесился. А ведь она собиралась, приехав в Силвертон-Каунти, перевернуть здесь все вверх дном. Пять минут назад она очутилась в машине Рубена Хейга, а через десять минут в его объятиях. Даже Люк Эвери не смог бы сделать свою работу быстрее. «Гейб, прости меня, — подумала она, — но я намерена продолжить эту прогулку».

В голубом платье, которое на цветной пленке должно было смотреться великолепно, Сэнди грациозной походкой обходила ранчо Хейга, а оператор послушно следовал за ней. На ее лице играла обворожительная улыбка, горячий воздух развевал ее волосы и шаловливо бросал пряди в лицо. Она внимательно слушала Рубена Хейга, разыгрывающего гостеприимного, щедрого хозяина. Ей приходилось скрывать изумление и восторг перед тем, что она здесь видела. И на каждом повороте дороги сердце ее учащенно билось при виде все новых и новых чудес. Ден Арлен, думала она, должно быть, подавится своим цветочным чаем, когда прочтет обстоятельную телеграмму, что она послала ему. Насколько она знала, еще никто не забирался так далеко во владения Рубена Хейга. К понедельнику пленка будет проявлена, смонтирована к показу в «Американском дневнике». «Эксклюзивный визит в техасское поместье Хейгов! Собственный корреспондент Сэнди Меррит!»

«Давай, Сэнди, действуй!» — подумала она, но вслух только высказалась со сдержанным восторгом:

— Мистер Хейг, это самое грандиозное и необычное по планировке поместье из всех, которые я видела. Кто его проектировал?

В течение всей прогулки Рубена просто раздувало от гордости. Сдвинув на затылок шляпу, он сказал:

— Архитектора звали Джимми Маркес. Парень из Мексики. Я увидел спроектированное им ранчо в Мехико и захотел, чтобы у меня здесь было такое же. Лошадям оно тоже нравится.

Сэнди покачала от восхищения головой. Взгляд ее был прикован к изумительно красивому зрелищу. Длинная стена розового цвета разделяла пейзаж, очерченный густой рощицей деревьев, купающихся в ярко-голубом небе. Две прямоугольные арки прорезали стену перед поблескивающим плавательным бассейном. Конюх вел под уздцы каурую кобылу по дорожке вдоль бассейна. Эта стена была лишь одной из многих, разделяющих все пространство ранчо, — стены были фиолетовые и оранжевые, голубые и белые, они отгораживали загоны для лошадей и зоны отдыха, причудливо изгибаясь, подобно руслу рек, и замыкая тихие, мирные уголки природы, как бы в противовес дикой естественной красоте этой местности.

— Великолепно, — не удержалась от восторженного восклицания Сэнди, — что-то невообразимое!

— Свет и тень по нескольку раз в день сменяют друг друга. Иногда мы просто сидим себе в патио и любуемся этим зрелищем.

— Мистер Хейг, вы полностью опровергли расхожее представление о техасцах как о неотесанных ковбоях.

Рубен громко расхохотался, показав ровные, мелкие зубы. Для съемки он вырядился в рыжевато-коричневый костюм и ярко-желтую рубашку. Он откровенно наслаждался демонстрацией своих богатств и с хитрецой поглядывал на камеру. Молодой бородатый оператор по имени Чак покорно таскал тяжелую камеру и звукозаписывающую аппаратуру, лишь изредка ворча от недовольства и усталости. Он обильно потел, мокрой была даже его бархатная повязка на лбу. Майку он давно снял и повязал вокруг пояса, и солнце нещадно обжигало его напряженные плечи. Сэнди чувствовала себя немного римской матроной, гостящей у члена императорской фамилии в сопровождении раба.

— А я и есть неотесанный ковбой, милочка, — самодовольно разглагольствовал Рубен. — Черт бы побрал этих университетских мальчиков. Я никогда не учился бизнесу, не занимался бальными танцами, и высшее общество не позволило мне купить квартиру на Пятой авеню в Нью-Йорке! — Глаза у этого могучего мужлана яростно сверкнули. — Но у меня больше чертовых денег, чем у кого бы то ни было. А с королевами и премьерами я беседую чаще, чем президент.

И его живот заколыхался от смеха. Смех смехом, но Сэнди временами отчетливо слышала металл в голосе Рубена. Он же вновь улыбнулся и пригласил ее продолжить прогулку. Стараясь не отставать от него, Сэнди внезапно и не вовремя подумала о Гейбе, скрывающемся где-то за пределами Силвертон-Каунти, в то время как она купается в роскоши этого великолепного поместья.