– Да. Бурнхайды селились в основном в Германии. Моя семья оттуда. Мы всегда были Бурнхайдами. Многие потомственные ведьмы считают клан Вудбейн несколько закрытым. Сейчас многие не помнят своей родины так же, как большинство не знают своего клана, пока не познакомятся достаточно близко с кем-нибудь из его представителей.

Мне было приятно, что он доверяет мне.

– Ну хорошо, я – Вудбейн, – как-то неуверенно сказала я.

Дэвид улыбнулся безо всякого предубеждения.

– Хорошо, когда знаешь, кто ты такой, – заключил он. – Чем больше знаешь, тем больше узнаешь.

Я засмеялась его шутке и отпила еще немного чаю.

– А есть способы точно установить, к какому клану принадлежит ведьма? – спросила я, немного погодя. – Я читала, что в клане Липваун только рыжие.

– Это не так уж невероятно, – ответил Дэвид.

Зазвонил телефон, он приподнял голову, прислушиваясь, но не поднял трубку. Я услышала, как в задней комнате сработал автоответчик.

– Например, большинство Бурнхайдов имеют черные глаза, и многие из них рано седеют. – Он показал на свои серебристые волосы. – Но это не значит, что каждый черноглазый и седой человек принадлежит клану Бурнхайд, так же как совсем не обязательно, что все Бурнхайды должны выглядеть именно так.

У меня вдруг возникла странная мысль.

– А что насчет вот этого? – Я подняла рубашку и показала ему родимое пятно на боку под правой рукой.

Мое стремление узнать истину победило мою застенчивость.

– Да, это знак Вудбейнов, – сказал Дэвид уверенным тоном. – Тот самый знак. Не у всех он есть.

Просто удивительно, что я как бы случайно узнала о том, что всю жизнь носила отличие своего клана и даже не подозревала об этом.

– А что… вы знаете о Международном совете ведьм? – спросила я, чувствуя, что мысли проносятся вихрем.

Зазвенел медный колокольчик над дверью, и в магазин вошли две девушки примерно моего возраста. Не делая этого намеренно, я послала мысленный сигнал и поняла, что они не обладают знаниями магии, это были обычные девушки. Они медленно прошли по магазину, перешептываясь, смеясь и разглядывая витрины.

– Это независимый совет, – тихо ответил Дэвид. – Он представляет все современные кланы. Но есть сотни и сотни людей, не принадлежащих ни к одному из семи кланов. Совет должен наблюдать за ними и пресекать незаконное применение магии… например, для того, чтобы получить власть над людьми или вторгаться в их внутренний мир без их ведома или согласия. То есть применение любой магии, которая приносит вред.

Я нахмурилась:

– Выходит, это что-то вроде викканской полиции.

Дэвид поднял брови:

– Они так видят свои обязанности.

– А как они узнают, что магия используется во вред? – спросила я.

Позади нас две девушки вышли из книжного отдела и теперь ахали и охали, рассматривая свечи ручной работы. Я ждала, когда они подойдут к полке, где выставлены свечи в виде пениса.

– О боже! – прошептала одна из них, и я усмехнулась.

– В составе совета есть ведьмы, которые специально наблюдают за этим, – объяснил Дэвид. – Мы называем их сиккерами, то есть искателями. Это их работа – расследовать жалобы на черную магию и выявлять злоупотребления магической силой.

– Сиккеры? – переспросила я.

– Ну да. Подождите секунду. Я могу рассказать вам еще кое-что об этом. – Дэвид поднырнул под прилавок и направился к проходу, где были выставлены книги. Он на момент задержался у одного из шкафов и вытащил старый потрепанный том. Направляясь ко мне, он на ходу отыскал нужную страницу. – Вот, послушайте. – Он начал читать, а я смотрела на него и продолжала пить чай. – «Мне грустно говорить о том, что некоторые из нас не согласны с мудростью и целями Высшего Совета. Есть кланы, которые хотят оставаться обособленными, тайными и отделенными от других. Разумеется, никто не обвиняет кланы в том, что они защищают свои личные знания. Все мы согласны с тем, что заговоры клана, его история и ритуалы только в его компетенции. Но мы видим, что наступили новые времена и нам следует поступить умно и объединиться, чтобы действовать совместно, насколько это возможно, создать общество, в котором все смогут с пользой работать и отмечать наши праздники. Вот цель Международного сообщества ведьм».

Дэвид сделал паузу и посмотрел на меня.

– Все это звучит совсем неплохо, – сказала я.

– Да, – согласился он, но в его голосе я услышала какую-то странную нотку. Он снова обратился к книге. – «Никто не должен помогать тем, кто отказывается сотрудничать с нами, кто работает против наших целей и использует такую магию, которую порицает совет. В прошлом было бесчисленное множество таких случаев. Быть одному – значит иметь мало силы. Использование черной магии тоже не приносит радости. Вот почему мы имеем сиккеров».

Он сказал о сиккерах так, что меня охватила дрожь.

– А чем они занимаются на самом деле? – настойчиво спросила я.

– « Сиккеры – это члены совета, которые избраны для того, чтобы выявлять таких ведьм, которые переходят установленные границы действий. Если они находят ведьм, которые активно работают против совета, наносят вред себе или другим, то пользуются особой лицензией, чтобы предпринять меры против них. Лучше организовать свою собственную полицию, прежде чем мир сам начнет принимать против нас свои меры».

Дэвид закрыл книгу и снова посмотрел на меня.

– Эти слова принадлежат Бриджит Фэллон О'Рурк. Она была верховной правительницей совета с 1820 по 1860 год.

Мой чай почти остыл. Я выпила его одним глотком и поставила чашку на прилавок.

– А что делает сиккер, если находит ведьму, которая работает против совета? – спросила я.

– Обычно он посылает ей запретные заклинания, – ответил Дэвид. Он показался мне немного обеспокоенным. Его голос напрягся, будто ему было больно произносить эти слова. – И эти ведьмы уже больше не могут использовать свою магию. Есть растения, минералы, которые их заставляют проглотить… и эти ведьмы теряют свою внутреннюю силу.

Надо мной словно пронесся холодный ветер, и свело желудок.

– Это плохо? – спросила я.

– Очень плохо, – многозначительно произнес Дэвид. – Быть ведьмой и не иметь возможности воспользоваться магией – это подобно смерти от удушья. Все равно что быть погребенным заживо. Этого достаточно, чтобы лишиться рассудка.

Я подумала о Мейв и Ангусе, которые много лет жили в Америке, лишенные своего могущества. Как они могли перенести это? Что с ними сделали? Я вспомнила свой удушающий сон – как он был невыносим. Чем же была их жизнь изо дня в день без Викки?

– Если злоупотреблять своим могуществом, сиккер рано или поздно явится к тебе, – сказал будто бы самому себе Дэвид, покачивая головой.

Его лицо казалось старше, на нем отразились воспоминания, о которых мне не хотелось бы знать.

На улице уже стемнело. Мне было интересно, с кем планировал встретиться Кэл и позвонит ли он мне сегодня вечером. Я сомневалась, что Хантер на самом деле послан советом. Он казался мне одним из тех ведьм, за которыми совет послал следить сиккера.

Я сомневалась, что Мейв и остальным из ковена Белвикет удалось отделаться от своей темной стороны. И может ли вообще эта темная сторона позволить освободиться от себя?

– Это и есть темная сторона? – неуверенно спросила я Дэвида и увидела, что он смутился.

– О да, – тихо ответил он. – Это темная сторона.

Я вздохнула, подумав о Кэле.

– Кто-то сказал мне, что там нет темной стороны, что Викка – это круг, где все связано между собой, все является частью другого. Значит, не может быть двух разных частей, светлой и темной.

– Это тоже верно, – задумчиво ответил Дэвид. – Мы говорим о светлой и темной стороне, когда магия применяется либо для добра, либо для зла, чтобы дать ей общее название.

– Так, значит, это две разные вещи? – настаивала я.

Дэвид медленно провел пальцем по краю чашки.

– Да, они разные, но не противоречивые. Часто они очень близки и очень похожи. Это философский вопрос, люди по-разному интерпретируют действия. В этом дух магии, ее воля и цель. – Он поднял на меня взор и улыбнулся. – Все это очень сложно. Вот почему нам приходится изучать Викку всю жизнь.