С этими словами хозяйка покинула комнату, прикрыв за собой дверь. Джил так и осталась стоять посреди гигантской спальни. Голова шла кругом. Слишком много впечатлений за один день. Только потом она заметила, что из спальни можно попасть в ванную комнату. Выдержанная в бело-розовых тонах, с пушистым ковром на полу, розовыми полотенцами и прочими принадлежностями, она была великолепна.

Ванна, вот что сейчас будет кстати, решила Джил. Нежиться в ней долго-долго, а потом спать. Завтра все станет на свои места.

Однако Джил плохо спала в ту ночь, мешал непривычный для нее шум города. Завывали сирены мчавшихся по сигналу тревоги пожарных; где-то далеко лязгала канатная дорога; густо гудел паром на выходе из залива.

Мучимая бессонницей, девушка лежала, уставившись в потолок, и пыталась вспомнить членов семьи Макса. Наверное, при новой встрече Джил не отличит младшую сестру Макса от его невестки, но ей запомнилось, что эти холеные женщины были прекрасно одеты. Красивые дорогие платья, строгие ювелирные украшения, неброская косметика, маникюр, модельные прически. Джил думала о своей поношенной одежде; о своих волосах, кое-где выгоревших на летнем солнце и потому ставших пегими; о коротко остриженных ногтях — так удобнее было печатать на машинке. От сознания собственного ничтожества она сжималась в комок.

Необходимо немедленно купить новую одежду и привести в порядок волосы. Нельзя заставлять Макса краснеть за нее.

В ближайшие несколько дней Джил не смогла осуществить свои планы. Макс приехал на следующее утро сразу после завтрака, и Вирджиния тактично удалилась, оставив их вдвоем в огромной столовой.

— Как спалось, дорогая, — спросил Макс, усаживаясь в кресло напротив Джил и подливая в хрупкую чашку китайского фарфора кофе из изящного серебряного кофейника.

— Спасибо, хорошо, — вымученно улыбнулась девушка.

Он пристально посмотрел ей в лицо.

— Вижу. Выглядишь ты так, будто всю ночь была на ногах.

Джил нервно рассмеялась и провела рукой по волосам.

— Ну, спасибо за комплимент! Любая женщина была бы сражена наповал. Именно это хочется услышать с утра пораньше.

— Ничего себе, с утра, — удивился Макс, взглянув на часы. Уже десять, а у нас на сегодня обширная программа. Я поведу тебя на Эмбаркадеро, оттуда прокатимся по канатке, потом перекусим в «Тюленьей скале», затем двинем к мосту Золотые Ворота, а после, если захочешь, заглянем в зоопарк, попьем чаю в Японском саду…

— Эй, притормози, — засмеялась Джил, хватая его за руку. — Я не успела приехать, а ты уже намерен свалить меня с ног. Мне хочется кое-что купить.

— Ах, купить, — рассеянно повторил он и махнул рукой. — Это всегда успеется. Я сумел устроить так, чтобы несколько дней побыть с тобой. Позволь мне отдать долг гостеприимства и показать тебе город. И еще, — он понизил голос до шепота, — хочу показать тебе, где я живу. Этот дом — не слишком уединенное место, постоянно кто-то из нашего большого семейства мешает мне осуществить то, о чем я мечтаю.

Джил встретила его взгляд, и все ее сомнения утонули в полных теплого света озерцах его глаз. Конечно, она выглядит бедной деревенской родственницей среди этих светских женщин, ну и что? Кому нужны ее новые платья? Макс хочет ее, любит ее такой, какая она есть.

— Ну, — протянула Джил, кокетливо склонив голову набок, — не знаю. Надо подумать. Не уверена, что вы, мистер, заслуживаете доверия.

Макс откинулся в кресле и рассмеялся.

— О, мисс, вы вполне можете мне доверять, и я точно знаю почему.

Впервые со времени ее приезда он выглядел более или менее тем прежним Максом, которого она узнала на побережье. Сегодня он не был бледен, синева под глазами исчезла, и в них появился привычный насмешливый блеск.

Если мой приезд совершил с ним такую перемену, подумала Джил, то игра стоит свеч.

Утро они провели, осматривая достопримечательности города, а потом, уставшие, зашли в ресторан «Тюленья скала», расположенный на самой вершине скалистого утеса. Волны бились о его подножие, рассыпаясь на тысячи мелких брызг и напоминая Джил о доме. Теперь город уже не казался ей чужим.

— Скажи мне, — попросила Джил, пригубив вина, — почему ты выглядел таким усталым вчера, когда встречал меня в аэропорту?

Макс ответил удивленным взглядом.

— Разве? Усталым, говоришь?

Она решительно кивнула.

— Ты не ослышался. У тебя какие-то неприятности?

Как ни старался Макс быть любезным и предупредительным, как ни демонстрировал свое доброе расположение к ней и беззаботность, Джил не раз замечала, что лицо его принимало хмурое выражение. Мыслями он улетал куда-то за тысячи миль, сосредоточившись на чем-то, что всерьез его беспокоило.

Макс отвел от нее взгляд и, нахмурившись, уставился вдаль.

— Прости, — сказал он после долгой паузы. — Не думал, что это так заметно.

— Мне — заметно, — нежно указала она.

Сделав добрый глоток вина, Макс наклонился к девушке. В лице его читалась решимость.

— Дело в том, что я не могу разделаться со всеми неприятными делами, как ни стараюсь. Чем усерднее к этому стремлюсь, тем глубже увязаю. Затушу пожар в одном месте, спасу одно предприятие, другое уже требует моего вмешательства.

— Расскажи мне о своей работе, — попросила Джил.

Макс начал говорить медленно, запинаясь, но постепенно речь его стала живее, эмоциональнее. Джил уже знала, что он предпринял этот странный бросок на север для того, чтобы хоть немного отдышаться, побыв в одиночестве, и взглянуть на свою работу со стороны, но только сейчас она узнала, от чего именно бежал ее любимый.

— Они хотят, чтобы я взял контроль над всеми семейными предприятиями. Сильнее всех на меня давит отец, использует все дозволенные и недозволенные приемы, чтобы убедить меня взвалить на себя этот воз. Он играет на моих чувствах, говорит, что уже слишком стар, чтобы работать, что я должен принять у него эстафету семейного дела, не уронить честь семьи, сохранить целостность бизнеса. Даже угрожает, что лишит меня наследства, если я откажусь.

— А чего хочешь ты? — спросила Джил, когда он замолчал.

Макс тяжело вздохнул.

— Не знаю. Когда я уезжал из Сан-Франциско, думал, что знаю. Потом встретил тебя, влюбился, и мне показалось, что наступила ясность. Но что еще я умею делать? Всю жизнь меня готовили к тому, что я приму дело из рук отца. Брат увлечен медициной, и слава богу. Муж младшей сестры оказывает помощь в ведении дел, но должен быть кто-то один, чтобы держать в руках нити управления, иначе наступит разброд. Никто из них не хочет брать на себя ответственность.

Подошел официант. Пока Макс, посоветовавшись с Джил по поводу меню, делал заказ, она обдумывала полученную информацию.

— Видишь, — продолжил Макс, когда официант удалился, — ситуация весьма сложная. Если пошлю их всех к черту и поеду с тобой изучать китов и дельфинов, я предам свою семью, поступлю по отношению к ней безответственно. Если останусь и буду делать то, что от меня хотят, упущу свое счастье. Куда ни кинь, всюду клин!

Слова его, полные неподдельного отчаяния, вызвали глубокий отклик в сердце Джил.

— Что ж, мне все ясно, — откликнулась на его признание девушка.

— В самом деле? — усмехнулся Макс. — Тогда поделись со мной.

— Ты должен делать то, что позволит тебе жить в ладу с самим собой, даже если при этом придется пожертвовать тем, чего ты хочешь, или тем, что от тебя ждут другие. Если останешься, тебе придется отказаться от чего-то для тебя важного, но если, как ты выражаешься, пошлешь их всех к черту, то предашь нечто еще более важное: чувство собственного достоинства и твою цельность как личности.

Макс нахмурился.

— Значит, ты считаешь, что я должен остаться, погрузиться в дела с головой и похоронить себя во имя чувства долга?

— Нет. Я вовсе не это хотела сказать. Только ты один можешь решить, без чего жить сможешь, а без чего — нет. Я лишь предполагаю, что, в конце концов ты придешь к тому, от чего сейчас бежишь как от огня. Но, повторяю, выбор должен сделать ты сам, только ты.