— Почему же я, а не мы? Ты единственная звездочка в этом непроглядном тумане. Для меня ничего не будет хуже, чем потерять тебя. А чего хочешь ты?

Джил так углубилась в личные проблемы Макса, что даже не подумала о том, какое из двух возможных решений приемлемо для нее самой, не учла возможность участия в выборе. Так чего же хочет она? Ответ был ясен как божий день. От всей души она хотела как можно быстрее оставить этот шумный город и вернуться к себе домой вместе с Максом и жить там легко и привольно. Но еще больше она хотела видеть любимого счастливым.

— Я люблю тебя, — тихо заключила Джил. — Если мне придется жить в твоем мире, значит, так тому и быть.

— А как насчет твоей работы? Твоей жизни?

— Сейчас ты моя жизнь, Макс.

После изысканного ланча, состоящего из рыбного ассорти, суфле из омаров и устриц в винном соусе, молодые люди вышли на тропинку возле ресторана.

От обычного для Сан-Франциско утреннего тумана к этому времени не осталось и следа. Со скалы открывался чудесный вид: там, далеко внизу, на небольшом каменистом плато нежился в лучах позднего осеннего солнца огромный тюлень. Какое-то время они молча наблюдали за животным, потом Макс, прижав Джил к себе, спросил:

— Тоскуешь по дому? По нашему морю?

Улыбнувшись, Джил заглянула ему в глаза.

— Не очень. В конце концов, и здесь тот же Тихий океан. Да я и не успела пока затосковать. — Я всегда чувствую себя дома, когда рядом ты, подумала Джил.

— Хочешь что-нибудь посмотреть? — спросил Макс. — В городе еще много чего интересного.

— Откровенно говоря, нет, — засмеялась Джил. — Я устала и не отказалась бы вздремнуть.

Макс кивнул. Видно было, что он хочет что-то предложить, но не решается.

— Знаешь, — сказал он тихо и как-то строго, по-деловому, — прежде чем отвезти тебя к Вирджинии, я хотел бы заскочить в одно место.

— Работа? — предположила Джил.

— Нет, не сегодня. Хочу показать тебе, где я живу.

Мягкий блеск его серых глаз, и пожатие руки, и нежность тона — все говорило само за себя, и внутри нее заструился теплый поток.

— Поехали, — тихо сказала она. — Я давно об этом мечтаю.

По дороге Макс, как опытный гид, рассказывал о достопримечательностях города и особенно подробно о висячих мостах — Окленде и Золотых Воротах — объектах паломничества туристов. Они миновали суетливые доки самого крупного порта на Тихоокеанском побережье. Наконец Макс притормозил в тихом респектабельном районе на холме.

— Все эти здания построены в конце прошлого века, — пояснил Макс, жестом представляя огромные строения с обеих сторон довольно узкой улицы. — Большинство из них переоборудовано под кондоминиумы. В этом живу я, — показал он на длинное кирпичное здание в середине квартала. — Мне принадлежит квартира в нижнем этаже. Довольно-таки просторные апартаменты для одного.

Они вышли из машины, и выложенный цветными плитами тротуар привел их к одному из двух подъездов, со стороны улицы почти скрытому разросшимися рододендронами. Макс распахнул перед Джил дверь, и она вошла в холл, размерами превосходивший маленький домик, в котором не так давно довелось одиноко жить хозяину этих роскошных апартаментов.

Джил лишилась дара речи и таращила глаза на невиданную роскошь: красивый антикварный стол, картины на стенах, свежие цветы в изящных фарфоровых вазах на постаментах.

— Пойдем, — сказал он, — закрывая входную дверь и беря девушку под руку. — Совершим маленькую экскурсию.

Макс привел ее в гостиную с газовым камином — имитацией настоящего, потом в библиотеку со множеством книг. Джил заметила, что они не лежат мертвым грузом. По деловому беспорядку, который бывает в рабочих кабинетах, было заметно, что хозяин активно пользуется имеющейся у него литературой. Макс показал ей столовую, где могли разместиться человек двенадцать, гардеробную, гостевую спальню со смежной ванной. Интерьер помещений был оформлен со вкусом, но довольно строго, в решительной мужской манере.

В конце просторного коридора оказалась мореного дуба дверь. Макс распахнул ее перед гостьей.

— Добро пожаловать в мою комнату.

Джил повернула к нему лицо, внезапно покраснев, читая в его потемневших глазах вопрос.

— Но прежде чем мы войдем, — сказал он ставшим вдруг хриплым голосом, — хочу, чтобы ты знала: как скажешь, так и будет. У тебя не должно быть никаких сомнений в том, как сильно я тебя хочу, как хотел тебя все это время, с тех пор как уехал из твоего дома. Но я знаю твою скромность, и если ты предпочитаешь подождать…

Джил озадаченно смотрела на него.

— Подождать? Не понимаю, о чем ты. Чего ждать?

В ответ он удивленно расширил глаза.

— Как чего? Когда мы поженимся, разумеется.

Ну, вот и объяснение! Очевидно, Макс так сжился с этой мыслью, что считал ненужным делать ей официальное предложение.

— Ты ведь хочешь выйти за меня, Джил? — тревожно спросил Макс. — Может быть, я слишком много на себя беру. Я думал, ты не будешь возражать.

— Макс, — смеясь, перебила его Джил. — Конечно, я хочу выйти за тебя замуж!

— Ну, тогда все в порядке, — сказал он с явным облегчением. — Проблема состоит в том, что, поскольку остается много неясностей с семьей, с бизнесом, я не хотел бы назначать точную дату свадьбы и даже объявлять о помолвке. Ты ведь меня понимаешь, не так ли, дорогая?

— Да, — медленно проговорила Джил, — понимаю. Но только, мне кажется, ты будешь ждать чего-то, что никогда не произойдет. Я хочу сказать, жизнь нельзя загнать в рамки, как ты пытаешься это сделать. Ты не можешь ждать, пока дела устроятся так, что комар носа не подточит, пока утрясутся все мелочи. Так ты никогда не сделаешь того, чего тебе действительно хочется.

Макс нахмурил лоб, желваки знакомо заиграли под скулами. Джил испугалась. Уж чего она точно не хотела, так это потерять его. Он сказал, что все решает она, но Джил понимала, что это не так.

— Прости, Макс, — торопливо проговорила она, — но тебе лучше знать, как решать дела с семьей, с работой. — Девушка легко коснулась его щеки, жестом побуждая его поднять на нее глаза. — А что касается твоего предложения, Макс, то я скажу тебе нет.

— Что «нет»? — испугался он.

— Нет. Я не хочу ждать.

Какое-то мгновение он смотрел на нее во все глаза, а потом со стоном прижал к себе. Джил чувствовала, как он хочет ее, чувствовала, как тепло, рожденное где-то в тесном промежутке между телами, воспламеняет их обоих.

— Я люблю тебя, Джил, — жарко шептал он девушке в самое ухо. — Я никогда не сделаю тебе больно. Ты ведь знаешь это, милая моя?

— Да, — ответила она приглушенно. — Знаю. И я тоже тебя люблю, Макс. Всем сердцем.

Их губы сомкнулись в поцелуе такой нежности и такой страсти, что все сомнения ее, все страхи испарились. Она вскинула руки ему на плечи, взъерошила густые волосы. Чего стыдиться, чего опасаться, когда тебя целует человек, которого любишь?

Не отрывая губ от ее рта, Макс помог ей освободиться от жакета. Руки его лихорадочно шарили по ее спине, потом замерли на груди. По мере того, как они, все так же в обнимку, продвигались в смежную спальню, на полу оставались ее вещи: сначала блузка, за ней юбка, и к тому времени, как Макс усадил ее на край широкой кровати, ее наготу прикрывала лишь тонкая шелковая сорочка с узкими бретельками.

Когда Макс стал снимать свой пиджак и сорочку, Джил не удержалась и пробежала пальцами по его смуглой мускулистой груди, плоскому животу, покрытому темным пушком, и задержалась на поясе брюк.

Макс медленно сдвинул с плеч бретельки ее сорочки, и она с тихим шуршанием упала, скользнув вдоль стройных бедер девушки. Затем он накрыл ладонями тугие холмики ее грудей, нежно поглаживая их пальцами. И с каждым новым прикосновением огонь желания в ней разгорался все сильнее. Наклонившись, Макс прижал голову к ее груди, играя губами и языком с одним из твердых сосков, затем с другим, и Джил отдала себя во власть волшебного забытья.

Подхватив ее на руки, Макс бережно уложил ее на кровать и присел рядом. Он гладил ее волосы, и глаза его светились желанием и любовью. Раздевшись, он лег рядом с ней, обнял, стал целовать, лаская горячим ртом каждый уголок ее тела, и наконец, так и не сводя с нее мерцающих серых глаз, унес ее с собой в восхитительный мир без времени, без мыслей, мир, наполненный одной лишь всепоглощающей любовью.