Стоя на веранде своей спальни, Джуди смотрела на прекрасный Киренский залив, который от их владений отделяла узкая полоска пляжа. На востоке от гавани высился замок, а вдалеке, за синей гладью спокойного теплого моря, виднелись покрытые сверкающим на солнце снегом вершины турецких гор.

Родившаяся в Англии, Джуди жила на сказочно красивом острове Кипр с пяти лет. Ее дед, отец ее матери, грек-киприот, волевой и обладающий решительным характером человек, взял Джуди на воспитание после того, как с промежутком в три месяца ее родители погибли. Дед любил девочку, поселил ее в роскошном доме и дал хорошее образование. Но он воспитал ее точно так же, как традиционно воспитывали девушек-киприоток, — в строгости, иногда граничащей с суровостью, и чуть ли не в заключении. Однако, когда Джуди исполнилось шестнадцать, он послал ее учиться в одну из французских школ. Она провела там год и недавно вернулась — всего два месяца назад.

Дед к этому времени, соскучившись, несколько смягчился и позволил единственной внучке бывать в обществе самостоятельно, посещать друзей в Никозии и в других частях острова.

Джуди вернулась в спальню, больше не обращая внимания на пейзаж за окном. Взяв расческу, она причесалась, потом взглянула на часы и побежала вниз. Ее дед сидел во внутреннем дворике и читал газету. Она хотя и торопилась, так как ее автобус уходил меньше чем через пятнадцать минут, на миг остановилась и посмотрела на него. Безжалостное солнце иссушило его кожу, и дед выглядел гораздо старше своих шестидесяти двух лет. Но его внешности было присуще изысканное благородство, которое подчеркивали твердые линии подбородка и губ, высокий лоб и выразительные темные глаза. Его волосы до сих пор сохранили иссиня-черный цвет, загорелая кожа лица стала смуглее, чем у араба. Он был подтянутым, мужественным и очень высоким, чем сильно отличался от обычных киприотов, нередко приземистых и грузных.

Кристалис когда-нибудь станет похожим на него, подумала Джуди. Кристалис, которого дед выбрал ей в женихи и с которым обручил ее. Джуди сосватали два года назад, когда ей было пятнадцать, а Крису — двадцать шесть… Сосватали, несмотря на то что девушка даже ни разу его не видела. Когда шли переговоры, ее отослали в другую комнату. А когда она наконец увидела этого молодого человека, то поразилась. Неужели он был способен согласиться на брак по расчету? Импозантный, стройный, с аристократичной внешностью, он выглядел до такой степени надменным и самоуверенным, что Джуди почему-то показалось: такой человек, как он, современный, образованный, не может соглашаться на подобный брак. Да, они нередко заключались на Кипре и на родине Криса, в Греции, — он по происхождению был не киприотом, а афинянином. Но, как и многие богатые судовладельцы, Крис купил великолепный дом на острове Гидра, а также бунгало высоко в горах, в окрестностях деревни Карми, на Кипре. Именно там он и увидел Джуди, в церкви в Кирении, и немедленно попросил ее руки. Не прошло и недели, как их помолвку отпраздновали в ресторане «Корнер», одном из самых фешенебельных и дорогих в Никозии.

Когда Джуди обручили, она считала слово деда законом. Тогда она думала, что, как и многие девушки-киприотки, должна прожить жизнь с мужчиной, которого не любит. Но в вечер помолвки, в разгар веселья, она вдруг почувствовала необъяснимый страх перед Крисом. У него был такой внушительный и замкнутый вид! Джуди напомнила себе о том, что свадьбу сыграют только через два года. Она подсознательно лелеяла надежду, что их не поженят, потому что этому обязательно что-нибудь помешает.

Но время летело так быстро… а Джуди к тому же познакомилась с одним молодым англичанином, Ронни Теннантом. В числе других иностранцев киприотское правительство позволило ему работать на Кипре. Работы не хватало даже уроженцам острова, поэтому такое разрешение получали только опытные специалисты и служащие посольства. Ронни получил должность в телевизионной компании в Никозии, потому что у него была очень высокая квалификация и как профессионал он оказался необходимым компании. Кроме того, он занялся обучением молодого киприота, которому со временем предстояло занять место Ронни. Они с Джуди летели из Афин на одном самолете. Она ездила в гости, а Ронни пересел на этот самолет, возвращаясь из Англии.

Они встречались тайком, и Джуди жила в вечном страхе, что об этом узнают. На Кипре девушки не ходили на свидания, даже если их еще не просватали… а уж о том, чтобы невесте встречаться с другим молодым человеком, не могло быть и речи. Если бы их отношения получили огласку, последовал бы ужасный скандал, а на имя такой девушки и честь ее семьи навсегда легла бы тень позора.

— Дедушка, — наконец проговорила она, подходя к нему. — Я еду в Никозию. Мне надо кое-что купить к свадьбе Манулы…

— К свадьбе Манулы? — нахмурился тот, откладывая газету. — Но на прошлой неделе ты уже два раза ездила в Никозию. Я полагал, что теперь у тебя есть все, что нужно.

Джуди с трудом проглотила слюну и уставилась на свои руки, которые молитвенным жестом сложила перед собой и крепко сжала их, чтобы дед не заметил, как они дрожат.

— Не все, дедушка. Мне еще надо купить пояс для платья и несколько… несколько ленточек для волос. — Она подняла глаза. Неужели дед смотрит на нее с подозрением? Или у нее от страха разыгралось воображение и ей это показалось?

— Понятно. Ну что ж, тогда тебе лучше поехать. — Он взглянул на часы. — И придется поторопиться, чтобы не опоздать на автобус. Во сколько он уходит?

— Через десять минут. Я вернусь на том, который идет в пять пятнадцать.

— Не опоздай, Джуди. Ведь ты не забыла, что сегодня вечером мы ждем на обед твоего жениха? И он пишет, что приедет рано, около шести.

Девушка кивнула и направилась к автобусной остановке. Приедет Крис. Сколько же раз она вообще его видела? Первый — в день помолвки, когда ее привела из салона бабушка Астеро, двоюродная сестра ее деда. Джуди робко и нерешительно вошла в гостиную и увидела мужчину, который к ней посватался и которому ее дед дал согласие. Он посмотрел на нее совершенно бесстрастно… и даже не поцеловал, чтобы скрепить заключенный между ними контракт. Во второй раз они встретились на церемонии помолвки. Большую часть времени и внимания Крис уделил ее деду, — может быть, они обсуждали приданое, подумала тогда Джуди, — а весь остальной вечер разговаривал со своими друзьями, которых пригласил в гости. Но раза два Джуди заметила, что Крис смотрит на нее. Просто разглядывает ее тело, как будто пытается определить, сколько удовольствия получит от обладания им, когда наступит время. Джуди отнеслась к этому равнодушно, скорее ее удивило бы его безразличие к ней. Ее воспитали так, что она принимала подобные вещи, не испытывая ни обиды, ни оскорбления. Тем не менее Джуди все-таки покраснела — так же, как покраснела бы на ее месте любая другая девушка-киприотка. Ее жених насмешливо поднял прямые черные брови.

В третий раз она увидела его на свадьбе Маргариты. Тогда Крис оказался на Кипре. Он отдыхал от дел на своей вилле над Карми и принял приглашение на свадьбу даже несмотря на то, что был совершенно незнаком с Маргаритой, как и с собственной невестой. Но на Кипре на свадьбу приглашали всю деревню и приглашения обычно принимали. В тот раз Крис потанцевал с Джуди и немного поговорил с ней. Но их беседа ничем не отличалась от разговора случайно познакомившихся людей, которые в первый раз встретились на этой свадьбе.

А теперь Крис приедет снова… На этот раз чтобы договориться о свадьбе — в этом не оставалось никаких сомнений. Увидев, что автобус уже вот-вот уйдет, Джуди бросилась бегом, и водитель, заметив девушку, подождал ее. Они ехали всего несколько минут, как вдруг один из пассажиров обнаружил, что у него нет сигарет. Водитель остановился, чтобы тот купил их в ближайшем магазине. Вскоре автобус присоединился к колонне автотранспорта. Последовала обычная проверка турецкими служащими, а потом подъехали джипы ООН с развевающимися флагами. Два автомобиля обогнали их, направляясь к началу колонны, а остальные последовали за ней. Один из турецких служащих вошел в автобус и сел перед Джуди, улыбнувшись ей. Девушка улыбнулась в ответ, и они немного поболтали друг с другом. Наконец колонна двинулась с места, проехала по извилистой дороге через великолепный Киренский горный кряж, а потом оказалась на засушливой, безлесной Мессаорийской равнине, в центре которой находилась прекрасная столица острова.