— Как ты думаешь, который сейчас час?

Она судорожно застегивала пуговицы.

— Примерно без четверти десять. Ты куда?

— К Дэвиду. Так надо.

— Прямо к нему?

— Да.

— Представляешь, что скажет его мамаша?

— Вряд ли она дома. Заболел ее внук, сын Джона. У него сильный коклюш. Дэвид говорил мне, что мать собирается к ним заглянуть, но, даже если она окажется дома, я придумаю какую-нибудь отговорку. Соображу на месте…

— Как же ты вернешься?

— Захвачу ключ от задней калитки и попрошу мать не закрывать задвижку. Просплю ночь на диване.

— Если он узнает, он тебя не впустит.

— Придется рискнуть. Мне обязательно надо увидеться с Дэвидом. Я сойду с ума, если буду ждать утра.

— Собираешься сказать ему, что согласна венчаться у баптистов?

— Что ты! — Сара отчаянно замотала головой.

— Тогда что?

— Не знаю, не знаю! Просто хочу с ним поговорить.

— Решила поделиться, какая негодница твоя сестра?

— Ты же знаешь, Филис, что я никогда ничего такого не скажу.

— Знаю, Сара. Ты добрая душа. Ладно, беги. И возвращайся побыстрее. Я не засну, пока ты не вернешься.

В кухне Энни сказала дочери:

— Бога ради, не шуми, когда вернешься. — Она подала ей большой ключ. — Я пробуду внизу, сколько смогу. Что на тебя нашло? Приспичило же убегать на ночь глядя! Туда небось?

— Да.

— Из-за священника?

Сара колебалась. Какое-то объяснение требовалось дать, поэтому она кивнула и проскользнула в дверь.

Серые сланцевые крыши озаряла луна. С одной стороны длинной улицы окна домов тонули в темноте, с другой серебрились в лунном свете, напоминая лихорадочные глаза на больных, раскрасневшихся лицах. Впрочем, луна — доброе светило: ее свет приукрашивал самые бедные, зачумленные домишки, и вся эта проклятая улица выглядела сейчас лучше, чем была на самом деле. На улице Камелий и подавно царило благолепие. Дома походили на улыбающиеся физиономии, глаза — эркерные окна — свидетельствовали о достатке жильцов, белые ступеньки выглядели, как безупречные зубы в смеющихся ртах. Все двери на улице Камелий каждый год красили заново.

Сара уже собралась постучать в дверь дома под 'номером один, но у нее не хватило духу. Она подперла щеку кулаком, спрашивая себя: «Что сказать? С чего начать?»

Ей показалось, что едва дверное кольцо дотронулось до двери, как дверь мигом распахнулась, и перед Сарой вырос Дэн.

— Сара? Входите, входите! Что вас принесло в такой поздний час? Дэвид сказал, что отвел вас прямо домой из-за ваших… — Он покосился на ее ноги. — Потому что вы устали.

— Он дома?

— Разумеется. Он дожидался бы на пороге, если бы надеялся на ваше появление. Входите же! — Он впустил ее и закрыл дверь. Потом, пристально глядя на гостью, шепотом спросил: — Какие-то неприятности?

Она ответила вопросом на вопрос:

— Его… мать дома?

— Нет, она задержалась у Джона. Малыш сильно хворает. Дома только Дэви да я. Отец тоже там. Проходите.

Дэн распахнул дверь гостиной, легонько подтолкнул Сару и сказал:

— Взгляни, что я нашел при свете луны, Дэви.

Дэвид вскочил.

— Что случилось? — Он схватил ее за руки. — Что-то нехорошее?

— Да. Можно, я присяду?

— Ни в коем случае! — С этими словами Дэн принудил ее опуститься в кресло.

Дэвид не отпускал ее руки.

— Так в чем дело? — ласково спросил он.

— Мне пора на боковую, — сообщил Дэн. — Позвольте откланяться.

— Нет, останьтесь! — взмолилась Сара. Ей почему-то казалось, что Дэн с его холодной головой и беспристрастным взглядом на вещи сможет им помочь. — Это не должно быть для вас тайной. Я не могла не помчаться к тебе, — сказала она Дэвиду. — Речь пойдет о Филис. Я знаю, что выставляю себя в постыдном свете, но не прийти не могла. Так получается — не по ее вине, — что она выходит замуж за… араба. Это произойдет в следующий понедельник.

Чувствуя, что ее пальцы выскальзывают из ладоней Дэвида, она мысленно завопила: «Нет, нет! Не отпускай меня!» Отвернувшись от ошеломленного Дэвида, она посмотрела на Дэна. Тот был поражен не меньше племянника и многозначительно переглядывался с ним. Губы Дэвида шевелились, словно он пытался что-то сказать, не произнося ни звука.

Обмен мыслями между мужчинами шел по невидимым проводам, проходившим сквозь тело Сары и ранившим ее, как раскаленное железо. Она корчилась от боли, но не смела нарушить молчания. Ей хотелось вскочить и опрометью броситься прочь, но не было сил; даже сохранить достойную осанку оказалось ей не под силу. Она пригнулась, как побитая, и в таком положении из-под опущенных ресниц разглядела, что Дэвид вышел наконец из оцепенения. Он сел так, чтобы его колени соприкасались с ее, и снова подарил ей надежду на возрождение, взяв ее руки в свои и переспросив:

— Когда, говоришь, они поженятся?

— В понедельник, — хрипло повторила она и откашлялась.

— Времени остается в обрез. — Он внимательно посмотрел на нее. — Значит, так, Сара… — Потеребив ее за руки как будто с целью разбудить, Дэвид заговорил быстро и решительно: — Ты и слышать не хочешь о баптистской часовне, а венчания в вашей церкви пришлось бы ждать не одну неделю. Единственный выход — гражданский брак.

Сара вздрогнула. Раскаленные провода, пронзавшие ее тело, заставляли ее теперь трястись от страха.

— Знаю, тебе это не по душе, как и мне, но что поделаешь, Сара…

Он закрыл глаза. Дэн потрепал его по колену.

— Позволь, я договорю за тебя. Все дело в его матери, Сара. Вы — умница, вы знаете, как обстоят дела. Когда разнесется молва о браке вашей сестры, то одному Богу известно, как она на это прореагирует. Мэри — женщина гордая и иногда проявляет железную неумолимость. Поэтому ее необходимо поставить перед свершившимся фактом. — Он улыбнулся. — То есть взять и жениться. Тогда она поневоле смирится. С другой стороны, если она прознает, что ваша сестрица выходит за араба… — Он махнул рукой. — Я не утверждаю, что арабы не бывают приличными людьми, некоторым белым стоило бы кое-чему у них поучиться, но вы знаете, конечно, как это будет воспринято.

Все трое притихли. Потом Дэвид спросил:

— Ты согласна, Сара? Согласна на регистрацию вместо венчания?

Она посмотрела ему в глаза. Если она не согласится на гражданский брак, то вообще потеряет возможность стать его женой. Нажим священника и власть миссис Хетерингтон разлучат их, потому что выиграть такое сражение окажется им не под силу. Этого нельзя допустить. Никогда больше ей не встретится такой человек, как Дэвид, который захочет взять ее в жены. Но при этом она не сомневалась, что, заключив гражданский брак, обречет себя на страдания. Ее бессмертной душе будет нанесен сокрушительный удар, своим поступком она погубит не только себя, но и души своих будущих детей. Здесь она верила священнику беспрекословно. Тем не менее у нее не оставалось выхода. Она должна стать женой Дэвида — если не перед Богом, то хотя бы перед людьми.

Несмотря на столь мучительные размышления, в ее ответе прозвучало облегчение, удивившее ее саму.

— Да! О да, Дэвид! — вскричала она. — Где угодно, когда угодно!

Дэвид притянул обе ее руки к своему лицу и так замер. Дэн встал.

— Это надо отметить. Начнем с чаепития. Главное, не теряйте времени. Как быстро это можно осуществить — я имею в виду регистрацию?

— Хватит недели, — ответил Дэвид, не глядя на Дэна, который не спускал глаз с Сары.

— Если подать заявление прямо завтра, то уже через неделю, максимум через две, дело будет сделано. Если церемонию назначат на среду, я смогу взять отгул. Так-так… — Дэн крутил в руках чашку. — Знаете, что я сделаю? Устрою вам свадебный завтрак!

— Что ты, Дэн, это лишнее!

— Лишнее — не лишнее, а я это сделаю. Это будет мой свадебный подарок. — Он указал чашкой на стену. — Макдональды съезжают в пятницу, что весьма кстати. Все получается превосходно! Вы сможете посвятить медовый месяц устройству своего гнездышка. Ты ведь сможешь взять целую неделю! — Он ткнул Дэвида чашкой в плечо, и тот ответил ему улыбкой. — Значит, решено!