Она вдруг вспомнила, что Клер как-то рассказывала о каком-то своем кузене, причастном к делу «Отеля Роз». Но неужели она говорила об Алане?

— Наверняка, — презрительно сказал Леон. — Приперся сюда со своими миллионами, и наша крошка Клер попалась в лапы к этому негодяю.

Ну нет, мысленно возразила брату Рут, хотя Алан Ларсан и совершил несколько незаконных сделок, он все же не негодяй. За пять минут разговора с ним в день Карнавала я убедилась в этом.

— Ого, — засмеялся Леон. — У тебя сейчас такие злые глаза… О чем ты думаешь?

— Да так, ни о чем, — соврала она. — Потом как-нибудь расскажу.

— Я позвоню тебе, — пообещал Леон и вышел.

Когда Рут вернулась в комнату, она просто кипела от злости. Алан с Клер о чем-то мило беседовали, но, увидев ее, замолчали.

Она села на ручку кресла, толком не зная, как начать разговор.

— Вы давно знакомы друг с другом? — спросила она наконец и, взяв чашку со стола, медленно поднесла ее к губам.

— С детства, — ответила Клер.

— Так Алан и есть тот самый кузен, о котором ты рассказывала? Это он купил «Отель Роз»?

Клер смутилась:

— Да, но я думала, что ты не догадаешься.

— Кто-нибудь может мне объяснить, что здесь происходит? — сердито спросил Алан.

— «Отель Роз», — в один голос ответили девушки.

— «Отель Роз»? — переспросил Алан. — А, тот самый!

— Для вас он ничего не значит?

— По крайней мере участок, на котором он стоит, гораздо дороже его самого, — ответил он.

— Жильцам этого приюта будет негде жить.

— Подумаешь…

— «Отель Роз» был пристанищем для бездомных на протяжении двадцати лет. Беднягам тоже нужна крыша над головой и теплая еда.

— Меня это не волнует, — холодно ответил он.

Рут заморгала глазами, чтобы скрыть навернувшиеся слезы: мечтая о нем, она представляла его совсем не таким. Он оказался грубым, циничным человеком.

— Очень жаль, мистер Ларсан. — Рут старалась говорить как можно спокойнее. — Самым бедным человеком считается тот, кто не сострадает ближнему своему.

Клер вздохнула.

— И, кажется, мне хорошо знаком такой человек.

— Вы всегда так самоуверенны, мисс Фюре? — Алан не скрывал своего раздражения.

— Нет, но есть вещи, о которых я не могу молчать. — Она повернулась к Клер. — Прости, если испортила вечер. С вашего позволения, я отправлюсь спать. Спокойной ночи, мистер Ларсан. Будьте счастливы.

Она резко поднялась и вышла из комнаты.

— Извини, если я тебя чем-либо обидела, — сказала Рут подруге, надевая пальто.

Демонстрация перед «Отелем Роз», на которую Рут как раз и собиралась, была назначена еще неделю назад. Рут поставила тяжелый деревянный транспарант у двери. Впервые в жизни она ощущала такую внутреннюю борьбу. Ей не хотелось идти против Алана, но и оставаться в стороне, когда несчастных людей просто вышвыривают на улицу, она тоже не могла.

— Ведь этот пикет решено было провести еще до того, как ты познакомилась с Аланом?

— Да, и я не могу не пойти. Мне ясно, как важен для тебя Ал, и не хотелось бы ставить под угрозу ваши отношения, но…

— Ерунда, — уверенно сказала Клер, — сомневаюсь, знает ли он об этой демонстрации. Такие вещи не могут заставить его изменить решение. Когда на него давят, он только сильнее упирается.

Рут и сама это отлично знала, но бездействовать не желала. «Отель Роз» было решено окончательно закрыть на следующей неделе — за месяц до Рождества. Все-таки Рут не могла понять, как люди могут быть такими бессердечными. Через неделю после закрытия «Отель Роз» снесут, а в начале января следующего года начнется строительство нового здания.

Рут задержалась перед дверью, чтобы поправить сумку и взять транспарант.

— Надеюсь, ты понимаешь, почему я не могу присоединиться к тебе? — тихо спросила Клер.

— Конечно. — Рут и не надеялась, что Клер примкнет к ней: эта борьба не для нее.

— Будь осторожней. — Клер поежилась от холода, когда они вышли на улицу.

— Не беспокойся. Это мирная демонстрация, разве что я проткну тебя этим транспарантом, что мало вероятно.

Клер подняла голову и в который раз прочла надпись: «Сохраним «Отель Роз» — частицу истории Нового Орлеана».

— Жаль, у меня нет с собой фотоаппарата — Ала хватил бы удар, если бы он увидел тебя сейчас.

Это был тонкий намек на то, что Ал даже не догадывается о предстоящей демонстрации.

Когда Рут подъехала к «Отелю Роз», там уже собрались лидеры и активисты организации «Земля для будущего». Несколько человек радостно поприветствовали подошедшую девушку.

— Телевидение и радио оповестили? — спросил главный организатор какого-то высокого мужчину, которого Рут не сразу заметила в толпе.

— Они не заинтересовались. Вряд ли кто-нибудь из них приедет.

Мрачное предчувствие охватило людей. Тут, как назло, пошел дождь. Рут не захватила с собой зонтик, и за считанные минуты промокла насквозь. У нее от холода зуб на зуб не попадал. Казалось, дождь был особенно сильным именно над группой протестующих.

— Глупая девчонка, — выговаривал Леон, когда обнаружил ее час спустя, вышагивающей перед «Отелем Роз». — Ты с ума сошла! Неужели тебе нравится мокнуть под дождем?

— Я обязана заявить протест…

— Да ты на весь мир заявляешь, что ты — дура.

Рут старалась не слушать его.

— Ты думаешь, Ларсан растроган твоим подвигом?

Ей не хотелось говорить на эту тему.

— Вместо того чтобы читать нотации, лучше бы кофе привез.

— Послушайся доброго совета хотя бы раз в жизни — брось все это. Ты же можешь заболеть.

— Нет! — Рут резко топнула ногой. — Это важно.

— Подумай о своем здоровье.

— Не сейчас.

Группа протеста насчитывала теперь не более десяти человек. У Рут ныла спина, и она переложила транспарант с одного плеча на другое. В туфлях при каждом шаге хлюпала вода.

— Осталось недолго, — смягчилась она.

— Если через час не закончите, я сам увезу тебя отсюда! — закричал Леон, потеряв терпение, и пошел к своей машине. Он погрозил ей пальцем в окошко и быстро умчался, но, верный своему слову, через час вернулся. Силой усадив Рут в ее машину, брат следовал за ней до дома.

Рут с трудом удерживала руль негнущимися руками. Ее длинные каштановые волосы слиплись, и холодные струйки воды медленно стекали по шее. На ладонях вздулись пузыри от тяжелого транспаранта. Пытаясь сдержать слезы, она закусила губу. Эту акцию протеста она запомнит надолго.

А Леон обвинял только Алана Ларсана в том, что сестра так замерзла и промокла. Он не учитывал того, что Рут достаточно долго прожила в Новом Орлеане и могла бы приучиться брать с собой зонт, выходя из дома. И внезапно поливший дождь ни один пророк не смог бы предсказать. Но Леон об этом не задумывался — он просто искал хоть какое-нибудь оправдание своей неприязни к Алану. Рут же, напротив, не могла долго сердиться на этого человека, хотя он ее и разочаровал.

— Дуреха, — ворчал Леон, помогая ей вылезти из машины, — быстро наверх и в горячую ванну.

— Я полагаю, твои нравоучения растянутся сегодня на всю ночь, — еле выговорила она, с трудом поднимаясь по лестнице, но в глазах у нее по-прежнему блестел веселый огонек.

— Рут! — Заплаканная Клер смотрела на нее, все еще всхлипывая. — Где ты была? Почему так долго? Посмотри в окно. Разве не видишь, что льет как из ведра?

— Это из-за тебя, Ларсан, — сказал Леон.

Рут настолько была разбита, что не сразу заметила Алана, сидевшего в кресле. Алан встал.

— Объяснитесь, — потребовал он.

Клер подошла к Алану и взяла его под руку:

— Рут была на той демонстрации возле «Отеля Роз».

Леон сжал кулаки. Рут быстро оценила ситуацию: в физическом плане он сильно уступал Алану. Поэтому она решительно встала между ними.

— Вы, дорогая мисс Фюре, просто дура, — презрительно сказал Алан.

— А вы, мистер Ларсан, бессердечный человек, — тактично парировала она.