Вернувшись в Саванну, он впал в депрессию, и после тренировки Джейсу Уинну пришлось вытащить его в один из местных баров и купить виски с колой.

– Виски настоящий. Ну, это «Кентуки Таверн», но тоже считается.

Джаред редко пил что–то, кроме пива, но никогда не отказывался от бесплатной выпивки.

– Спасибо, дружище.

– Почему ты в последнее время такой печальный? Тебя чересчур сильно долбанули по голове? – спросил Уинн, поедая арахис. Уинну было почти двадцати четыре, его карьера лишь начиналась, и он любил каждую ее секунду. Джареду очень нравился Уинн, и он задумался, почему раньше они никуда вместе не выбирались.

– Не. Просто старею, – слегка улыбнувшись, отозвался Джаред. – Слышал, ты планируется отправиться на отбор в «Чикаго Вулвс»?

– Не меняй тему. Мы говорим о твоей грусти. – Уинн сощурился. – Тебя бросили? Бросили же, да? У Леблана такая теория. И она вполне объясняет, почему в Джексонвилле ты не пытался «клеить» сексапильных телочек. Я даже не знал, что ты с кем–то встречался.

– Я и не встречался, – заверил его Джаред, а потом мысленно себя пнул. «Идиот, ты до сих пор не встречаешься». – И зачем вы с Лебланом это обсуждали?

– Тебя все любят, и мы беспокоимся, что из–за сотрясения мозга у тебя началась депрессия или что–то наподобие.

Господи боже. Джаред сомневался, как реагировать: то ли растрогаться из–за беспокойства товарища по команде, то ли спрятаться под столом от смущения.

– Не. Я серьезно. Я просто… Ты же знаешь, мне тридцать один год.

– Да. И ты носишь номер двадцать два. И родом ты из Мичигана. Привет, я Джейс Уинн. Я из Лондона, Онтарио. Ты можешь найти меня в своем звене на льду. Справа. – Уинн лучезарно улыбнулся и протянул руку. – Приятно познакомиться. Ты же Джаред?

– О, заткнись, – буркнул Джаред, но ударил по кулаку Уинна и взял свой стакан. – Быть в этой лиге тем, кому уже за тридцать, – не на пикник сходить.

– Эй, мне двадцать четыре, и я до сих пор люблю потусоваться на покрывале. Ты в норме. – Уинн закинул в рот еще орешков. – Покрывале для пикника. Логично же?

– Не особо. Нет. Но ты поймешь, о чем я, если спустя несколько лет все еще будешь здесь. Что вряд ли случится. Ты будешь играть в Чикаго или, черт, в Сент–Луисе, – сказал Джаред, имея в виду аффилированный клуб «Вулвс» – «Блюз».

Уинн закатил глаза.

– Ладно. Во–первых, через несколько лет здесь не будет никого. В Саванне тоже. «Ренегадс» переедут в Колумбус и обзаведутся новыми ужасными свитерами. Во–вторых, я защитник четвертого звена, Шор. Мой агент пытается отрабатывать крошечный, приносимый мной доход и оплачивает им счетчик, которым пользуется во время наших встреч. Серьезно. Мы не вносим никакого вклада. Как здорово.

– Я уже не помню, в какой команде играл в двадцать четыре. – Где он был? В Рединге? В Толедо?

– Спасибо, о, наимудрейшая старая карга, – пропел Уинн и, сложив ладони вместе, поклонился. – Если ты такой утомленный старик, как печальный лев в зоопарке, почему до сих пор играешь?

А Джаред–то решил, что сможет перестать думать об этом дерьме. Видимо, нет.

– Я хоккеист. Чем еще мне заниматься?

– Определенно не актерской игрой. Я видел ту рекламу. – Уинн спародировал, как Джаред молотил кулаками воздух, и хохотнул, когда Джаред покраснел и сполз по стулу вниз. – Прости. Слушай. Ты мне нравишься. Ты не возмущаешься, что телки остаются на ночь. И было круто, когда кактамеезовут пошла к тебе в душ. Это я ей подсказал. Всегда пожалуйста.

– Ты ей подсказал? Какого черта? Ты не помогаешь моему эго, к тому же звучит жутковато, Уинн. – Джаред взял горстку орешков.

– Ну, то есть я предложил. Серьезно, Шор, ты в порядке или что? Я должен буду отчитаться. Мне неловко, речь идет о чувствах и прочем. – Уинн поморщился. – Как девки без умолку трещат на такие темы? Надо спросить сестру.

– Может, ты и ей посоветуешь сходить со мной в душ? – поддразнил Джаред и расхохотался над полученным в ответ взглядом. Сестре Уинна было восемнадцать, и она была красоткой. Кодекс запрещал такую разновидность тесных отношений, но Джаред частенько слышал от партнеров шуточки, что Уинн должен их подкупить, чтоб подобного не произошло.

– Да пошел ты. Она моя сестра. Мне плевать, что ты можешь избить высокие цены и НХЛовских новичков. Никуда она с тобой не пойдет. – Уинн задумчиво на него глянул. – Вообще–то ты ничего. Можешь пригласить ее на свидание. Но никаких поцелуев.

– Ты же понимаешь, что та девица… да и все девицы, что побывали в твоей комнате в Джексонвилле, могут быть чьими–то сестрами, да?

– Нет. Я специально проверил. Они единственные дети. – Уинн подмигнул. – Знаю. Знаю. Ты тайно влюблен в мою сестру?

– Уинн, твоей сестре восемнадцать, и она живет в Онтарио. – Джаред задумался над комментарием про НХЛовского новичка и гневно швырнул орешки обратно в тарелку.

Уинн опустил подбородок на скрещенные руки и воззрился на Джареда.

– Расскажи что–нибудь еще, о чем мне уже известно, Шор.

– Ладно. Ты – козел. Нравится? И да. Я в порядке. – Только вот вряд ли. Возможно, текущий сезон был для него последним, и его организм пытался принять этот факт, а мозг либо игнорировал, либо был поглощен размышлениями о том, как отправиться в постель с Кортэллом.

Уинн отвязался – по крайней мере, от психического состояния Джареда. Он рассмешил Джареда историей о том, как играл в детской лиге с парочкой парней, которые теперь выступали в НХЛ, и какими ослами они были. Уинн купил очередную порцию выпивки, а потом попытался купить еще одну, но Джаред его остановил. Было всего–то три часа дня.

– Кроме того, если тебя так сильно беспокоит моя травма головы, разве стоит угощать меня спиртным?

Уинн пожал плечами и допил виски Джареда.

– Все нормально. Это же виски. В стародавние времена его использовали в медицинских целях. А ты продолжаешь повторять, что стар, поэтому вот так.

– Хорошо, что ты не врач, – сказал Джаред. – Спасибо за выпивку, Уинн. – Но на самом же деле он имел в виду: «Спасибо, что вытащил меня и сообщил о мыслях команды насчет моей травмы головы и разбитого сердца». Он не сомневался: Уинн понял.

Джаред отправился домой и заглянул в коробку с вещами – с фотографиями, свитерами и всем прочим – и вытащил приглашение в лагерь «Флайерс». «Организация «Флайерс» хотела бы пригласить Вас…». Вместе с рамкой он прошел в крошечную гостиную и поставил ее на полку над камином, который никогда не использовался. В Саванне забавно представляли себе зиму. Правда. Он не купил кондо, но мог, по крайней мере, попытаться его обжить. Все остальное в квартире было похоже на «Эконо Лодж» в Джексовилле.

Эти мысли подбили проверить телефон, из–за чего он взбесился. Он подумывал свалить отсюда, встретиться с Уинном, Лебланом и другими парнями в каком–то модном баре в историческом районе. Компания не помешала бы. И не помешало бы подцепить девчонку. Он раздумывал, что можно было бы даже подцепить парня. Они с Лейном не строили планов на повторную встречу. Но вместо того, чтоб отправиться к парням, он передернул, вспоминая о Лейне, и уснул под звуки игры «Эвеланш». Ему снилось, что они с Лейном играли в хоккей, а вратарем был Патрик Руа. Уинн произнес:

– Не пасуй шайбу парню слева, – и Джаред забил гол. Патрику Руа.

Лейн поцеловал его прямо на льду перед всеми, а потом превратился в сестру Уинна. Они были в душевой в Джексонвилле, и она была одета в свитер «Флайерс».

Люди, утверждавшие, что сны рассказывают о будущем, – глупцы.

Только вот в следующем матче Джаред забил гол. В воротах, конечно, стоял не Патрик Руа, но вратарь был безумным, что тоже считалось. Это был первый гол, забитый Джаредом в этом сезоне. Он уже успел позабыть, как же здорово забивать. По пути к скамье он катился мимо товарищей по команде и ударял по протянутым кулакам. И вспомнил себя девятнадцатилетнего. Как он летал по льду с приклеившейся к клюшке шайбой, и лампочка над воротами в его мыслях уже загоралась.