— Вероятно, я смогу помочь вам найти определенные источники, если хотите. У меня есть доступ к огромному количеству документов в Англии и Европе.
— Вы очень великодушны.
— Отнюдь. Просто я хочу, чтобы вы были счастливы.
— Гифф… Я не понимаю.
— Почему я беспокоюсь о вас?
— Да, и не только это. Так почему?
Он молчал, не отрывая взгляда от песка. Они медленно шли вперед. Наконец он заговорил:
— Трудно объяснить. Я еще ни к кому не испытывал таких чувств. Поверьте, обычно я не пристаю к молодым женщинам в магазинах.
Линда усмехнулась:
— Уж ко мне вы точно не приставали, хотя были настойчивы.
— Но не слишком?
— Я… Я не знаю. Может быть.
Он остановился и крепче прижал ее к себе, сцепив руки у нее за спиной.
— Мне трудно быть осмотрительным, Линда. Может быть, я слишком долго был занят только собой, жил беззаботно. Может быть, слишком часто добивался успеха.
— Вы действительно производите впечатление уверенного в себе человека. Хотя, возможно, я ошибаюсь.
Он с нежностью посмотрел на нее.
— Правда? Думаю, я действительно уверен в себе.
— Знаете, вы ставите меня в невыгодное положение. — Она прильнула к нему, лаская руками его спину, ощущая силу его мускулов.
— Каким образом?
— Вы достигли совершенства во многих вещах.
— Например, в кулинарии? — пошутил он.
— Нет, и даже не в умении писать исторические романы.
— А, вы говорите об умении обращаться с женщинами?
— Вы сообразительны.
— Когда я с вами, — нет. Когда я с вами, я соображаю очень медленно.
Линда смутилась:
— Я не это хотела сказать. Я имела в виду ваш быстрый ум и интеллигентность.
— А я сказал то, о чем подумал. Я стараюсь не торопить вас, но вы должны знать, что я очень хочу спать с вами, — прошептал он, слегка коснувшись губами ее губ. — Я хочу тебя…
— Гифф, я… я не знаю, что сказать.
Она чувствовала его возбуждение, чувствовала, как напряглось его тело. Как это просто — коснуться его плоти, принять ее в себя, чтобы они оба испытали удовлетворение.
— Скажи, что ты тоже хочешь меня.
— Да, — прошептала она, закрывая глаза и забывая обо всем. О, как ей хотелось заняться с ним любовью. Может быть, тогда впервые она испытает такую же сильную страсть, какую испытывала в своих снах. Ей казалось, что этот мужчина — реальное воплощение ее фантастического любовника. Но, вероятно, непорядочно сравнивать Гиффа с давно умершим человеком.
Пока она все не решит для себя, она не сможет заниматься любовью с Гиффом. Если она хочет испытать все полноту ощущений любви и страсти, она не может допустить, чтобы Уильям вставал между ними. Если у них есть хоть малейшая надежда на будущую совместную жизнь, она не хочет, чтобы их будущее начиналось со лжи. Прежде чем отношения с Гиффом станут более тесными, она должна определить свое отношение к Уильяму Говарду и к тому, что случилось четырнадцать лет назад.
— Тебя что-то тревожит. Скажи, что случилось.
Она открыла глаза и нежно провела рукой по его лицу.
— Ты не похож на одного человека, которого я когда-то знала, Гифф. Мы торопимся. Я даже не знаю, как долго ты здесь останешься, что ты собираешься делать дальше. Я не хочу любви на одну ночь или бессмысленного летнего романа.
— Я тоже.
— Я приехала сюда, чтобы кое-что решить для себя — сама. Потом я встретила тебя и почувствовала, что тебя что-то угнетает. Что-то, что заставляет тебя интересоваться моим прошлым. Хотя о себе ты очень мало рассказываешь. Я отнюдь не проницательна и не стараюсь быть слишком назойливой, но мне бы хотелось, чтобы наши отношения развивались более гармонично.
— Вряд ли можно ожидать, что за два дня я тебе все расскажу.
— Нет, но я хочу знать больше. Меня терзает желание получше узнать тебя. Но я не уверена, что у нас есть время.
Он глубоко вздохнул, коснувшись подбородком ее макушки.
— Значит, наши желания совпадают, — сказал он. — Я останусь до тех пор, пока ты будешь здесь.
— Это правда?
— Обещаю.
Непонятно, почему он останется здесь так долго. Правда, заниматься исследованиями или писать можно в любом месте. Но разве он не говорил, что сейчас не работает над новой книгой? Однако бумаги, которые она видела в его комнате, понадобились ему якобы для исследований, он решил заняться ими экспромтом. Линда почувствовала, что совсем запуталась.
Вероятно, сейчас не время спрашивать, что он делал, когда и так все неопределенно. Но с тех пор, как она встретила его, ею руководит не обычная любознательность, а, скорее, любопытство.
— Если ты останешься здесь надолго, у нас будет время. Мы сможем получше узнать друг друга. Не стоит спешить в постель.
Из его груди вырвался довольный смешок.
— Ты сказала это так, словно хочешь увильнуть от тяжелой работы.
Линда засмеялась:
— Я не это имела в виду. Это словно…
— Знаю. Я соблазняю тебя.
Взяв ее за подбородок, он долго смотрел ей в глаза, потом наклонился и поцеловал ее, обещая нежность и страсть, много встреч впереди. Она ответила ему с такой же страстью, понимая, что раскрывается перед ним, обрекая себя на страдания, и соглашаясь с его отношением к ней. Но Господь поможет ей, ведь она так хотела его, как, наверное, ничего не хотела в жизни.
Линда прижалась к нему, впитывая его тепло. Прохладный ветер развевал ее волосы, гнал волны на берег. Гифф перестал целовать ее, и Линда снова погрузилась в размышления: почему он заботится о ней? Почему он здесь, с ней? Ведь есть же какая-то причина. Только дать ему время, дать нам время, и все станет ясно. Она думала об этом, пока они молча шли к ее дому, а бриз продолжал сердито гнать волны на песчаный берег. У дома Гифф снова поцеловал ее, пожелал спокойной ночи и, как всегда, смотрел ей вслед, пока она не скрылась в доме.
Будь проклята современная мораль! В прошлых жизнях близкие отношения между ними никогда не возникали так быстро. Молодой человек провожал девушку, сдерживая свои чувства, не позволяя страсти лишать его рассудка.
Если они так часто будут встречаться, то окажутся в постели прежде, чем кто-нибудь снова проникнет в мансарду и коснется доски. Проклятье!
Пока любовники выясняют свои отношения, он может оказаться в ловушке, стать бессильным. Он не допустит этого! Его ярость требует физического выхода, он не может полностью выразить ее, пока у него не будет тела. Но он может заставить природу стенать и оплакивать его страдания. Небо и земля покажут им, как он недоволен таким выражением желания.
Любовь! Да они даже не понимают значения этого слова. Они испытывают вожделение, и только. На них действует заклинание, и ничего больше. Без колдовства они были бы просто двумя трогательными человеческими существами, испытывающими зуд.
Они не испытывают уважения к его силе, не испытывают страха. Да, вот что им нужно. Страх перед неизвестным. Пугающие воспоминания, ужасающие возможности. Женщина более впечатлительна. Она испугалась доски. Хотя он получил большое удовольствие, когда она так испугалась. Но она убежала. Многие были бы зачарованы происходящим, им нравится сила, которая таится в необъяснимых событиях. Но не ей. Она убежала, словно испуганный крольчонок.
Она снова убежит. Он напугает ее, овладеет ее разумом и заставит сомневаться. Он сделает все, чтобы они не соединились, пока он не обретет плоть.
Значит, у нее есть причина бояться. У мужчины тоже появится причина.
Если бы у Морда было лицо, он бы ухмыльнулся. Мужчина думает, что он очень мудрый, очень умный. Хорошо, скоро он узнает, что он не может противостоять силе, такой простой и неизменной.
Он узнает предел своих возможностей, узнает, что он — только человек.
Наши страхи исчезают быстрее, чем наши надежды.
Сирус Публилий
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Отложив в сторону тяжелый том, Линда потерла виски. Голова болела, глаза устали от долгого чтения. Она просмотрела всю главу по парапсихологии, колдовству и спиритизму и не нашла ясных ответов на свои вопросы. Просто автор по-своему объяснял жизнь после смерти. Сегодня утром Линда решила сходить с библиотеку и кое-что почитать о прошлой жизни и злых духах. Однако пока она не чувствовала, что прочитанное помогло ей разобраться в ее отношении к Уильяму Говарду. Она была так же далека от разгадки, как и раньше.