Наконец он смог повернуть голову и поцеловать ее в щеку. Она улыбнулась. С неохотой он хотел лечь рядом, думая, что ей трудно выдерживать тяжесть его тела, но она только крепче прижала его к себе, переплетя ногами, и он затих.

— Что ты так держишь меня, девушка? — насмешливо спросил он.

— В течение десяти лет я испытывала острую сексуальную неудовлетворенность, и в этом виноват ты. Теперь полностью удовлетворена, я чувствую это. Сейчас я держу в руках то, что принадлежит мне.

— А я принадлежу тебе?

— Можешь считать и так. По крайней мере, сейчас ты — мой.

— И не только сейчас, милая Линда.

— А ты понимаешь, почему сегодня мы смогли любить друг друга, хотя раньше нам это никогда не удавалось?

— Теоретически я могу объяснить. Я ведь знал о наших прошлых жизнях и понимал, как складываются наши сегодняшние отношения. Я мог более активно вмешиваться в нормальный ход событий. И, конечно, современная мораль отличается от морали прошлых веков. И сто, и восемьдесят лет назад тебе не позволили бы остаться без присмотра мудрых родственников. У меня не было бы возможности соблазнить тебя за то короткое время, что мы вместе.

— Значит, сегодня я вела себя как бесстыдная дерзкая девчонка.

— Это ничего не меняет. — Он провел руками по ее спине и приятно округлым ягодицам. — Когда живешь в наше время, у тебя есть определенные преимущества.

Вытянувшись, она потерлась о его тело.

— Думаю, тебя можно отпустить.

— Если бы ты не отпустила меня, мы надолго остались бы в этой постели. Ты готова?

— Я думаю, нужно спросить, готов ли ты?

Она напряглась, сжимая ногами его тело, и он почувствовал, как кровь быстрее побежала в жилах, и медленно вошел в нее.

— Вижу, что ты готов, — задыхаясь, выговорила она.

— Мы могли бы поговорить.

— Да, могли бы. — Она пошевелилась, ее движения стали более медленными, и у него перехватило дыхание.

— Ты снова пытаешься руководить мной.

— Разве это плохо?

— Нет.

Она поцеловала его подбородок, потом коснулась губ.

— Нам не нужно пользоваться предохранительными средствами.

— Да, все в порядке.

Он замер.

— Что ты хочешь сказать?

— Я хочу сказать, что сейчас я, вероятно, не забеременела. А если забеременела, то ничего страшного.

— Ничего страшного? — в замешательстве спросил он, чувствуя некоторый страх. Он не любил неожиданностей, а от этой женщины можно ждать любых сюрпризов.

— Что ты хочешь этим сказать — ничего страшного? — повторил он.

— Не сердись. Раньше я никогда не думала о ребенке. Но от тебя, Гифф, я хочу ребенка.

В волнении он закрыл глаза, не в состоянии определить, что он сейчас чувствовал. Он никогда не думал, что у них с Линдой может быть ребенок. Он думал только о том, как сложатся их отношения, как поразить Морда. Он не представлял, что произойдет, когда они с Мордом встретятся лицом к лицу. Если он потом останется жив…

— Гифф, ты расстроился?

Он открыл глаза.

— Нет, я не расстроился. Однако я… ты снова… заставила меня потерять самообладание. Заставила почти сойти с ума от желания. Было бы просто великолепно, если бы у нас был ребенок. Такое даже трудно представить.

— Тогда сделай это. — Нагнув его голову, она покрыла поцелуями его лицо.

— Сегодня был удачный день, — сказала Джерри, откинувшись на сиденье. Она взглянула на Джона, удивляясь, что смогла простить его после той ужасной ночи. Но он казался совершенно нормальным, был вежливым, с интересом осматривал достопримечательности и честно старался сделать все, чтобы они хорошо провели время.

— Да, я тоже получил удовольствие.

— Ты хорошо себя чувствуешь?

— Отлично. — Он сверкнул белозубой улыбкой на загорелом лице.

Он прекрасно выглядел в свободных рыжевато-коричневых брюках и темно-зеленом пуловере — преуспевающий, уверенный в себе молодой человек, которому не о чем беспокоиться. Ей хотелось надеяться, что события прошлой ночи не повторятся. Даже воспоминание о его настойчивых ласках заставляло ее съеживаться от страха.

— Что это ты хмуришься?

Она повернулась к нему.

— Да так. Просто немного разболелась голова, — уклонилась она от прямого ответа. — Вероятно, слишком много была на солнце.

— Да, сегодня жарко.

— Не жарче, чем в Сент-Огастине.

— Ты права. Там тоже было жарко, а солнца больше, чем достаточно.

Джерри отвернулась и стала следить за дорогой. Странное замечание. Он вырос в Сент-Огастине, а сказал о нем так, словно признавал, что в этом городе тропический климат.

— Надеюсь, Линде удалось отдохнуть сегодня, — беззаботным тоном заметил Джон.

— Думаю, да. Если никто не надоедал ей, она, вероятно, весь день спала.

— Надеюсь, ты не очень устала.

Джерри замерла. Замечание Джона могло и ничего не значить, но она предположила, что вечером он собирался заняться с ней любовью. А она не знала, готова ли к этому.

— Я немного устала. И сказала, что у меня болит голова.

Джон вздохнул, словно сочувствуя ей.

— Плохо. Может быть, мы с Линдой отправим тебя пораньше спать. Как ты думаешь, она дождется нас и развлечет меня?

— Это зависит от того, что ты имеешь в виду, — холодно сказала Джерри. — Разумеется, она не будет петь и плясать для тебя. На музыкальных инструментах она тоже не играет.

Джон рассмеялся:

— Я думал, мы просто поговорим.

— Будь уверен — вы можете только поговорить. — Джерри постаралась подавить возникшее у нее чувство ревности.

Линда, сама не зная этого, была сексуально очень привлекательна, она просто притягивала мужчин — всех мужчин, даже тех, кто был обручен.

— Ты, кажется, ревнуешь? — Джон довольно усмехнулся. — Линда — привлекательная женщина.

— Да, и моя лучшая подруга.

— Кстати, о друзьях. — Выражение лица у Джона изменилось. — А что ты знаешь о ее друге — Гиффе?

Джерри пожала плечами:

— Не много. Она встретила его здесь, этим летом. Он снимает дом неподалеку.

— А кто он?

— Писатель, пишет исторические романы. — Джерри невесело усмехнулась. — Сначала я думала, что он очень подходит Линде, ведь они оба увлечены историей. Но отношения у них не сложились.

— Значит, они больше не встречаются?

— Не знаю.

Хотя, как ей показалось прошлой ночью, они встречались. Гифф вел себя как человек, привыкший распоряжаться, а Линда слушалась его и, казалось, с радостью выполняла его указания. Это было не похоже на Линду. Может быть, Линда считала его вправе распоряжаться из-за того, что произошло с Джерри, а, может, просто любила. Джерри не знала, ведь у них не было возможности поговорить.

— Линда предназначена для кого-то особенного, — твердо сказал Джон, щурясь от яркого солнца и ветра, дувшего в лицо.

Как странно. Джон едва знал Линду и почему-то так заинтересовался ее отношениями с Гиффом.

Почему Джон вообще думает о Линде?

Джерри смотрела в окно машины, на проплывавшие мимо сосны и высокую траву, росшую вдоль дороги. Их отношения с Джоном всегда были прямыми и откровенными, а дружба с Линдой — простой и искренней. Почему же все изменилось и стало таким… странным?

Когда Гифф уже начал засыпать, Линда осторожно соскользнула с кровати. Ей нужно было побыть одной. Было уже три часа, в любое время могла вернуться Джерри, но сначала Линда хотела принять горячий душ и выпить чего-нибудь холодного.

Достав из шкафа хлопчатобумажное платье, первое, что попалось под руку, и нижнее белье, она поспешила в ванную комнату. Вода подействовала на нее освежающе, но вместе с усталостью были смыты запахи Гиффа и следы его прикосновений. Если бы можно было оставить все как вечную память об их любви.

Если жестокая злая судьба унесет его прочь.

Внезапно от непереносимой боли у нее сжалось сердце, к глазам подступили слезы, побежали по щекам, смешиваясь с водой. Как же она сможет жить без него, теперь, когда она все знает об их прошлых совместных жизнях? Она ведь понимала, что он может быть убит. Как это он сказал? Предательство. Измена. Убийство.Вот что грозит ему. Ему нельзя надеяться на мистическое счастье в будущем.