— Они также говорят, что посылают сюда своих детей не для того, чтобы из них делали подопытных кроликов, — сухо добавил он.

— Но мои методы не экспериментальны, мистер Пенстоун! — воскликнула Линн. — Они успешно прошли проверку во многих современ...

Инспектор опять поерзал в кресле, и Линн продолжила более тактично:

— ...В новых школах... э-э-э... то есть в недавно построенных...

— Я не удивлен, — язвительно отметил мистер Пенстоун, — что вы, как представитель молодежи, отвергаете все старое, но поймите, что не все с вами согласны.

— Но моя методика работает, мистер Пенстоун...

Тут в разговор вступил инспектор:

— Неужели, мисс Хьюлетт? Если фарс, которому я был сегодня свидетелем, вы считаете эффективным методом обучения, позвольте с вами не согласиться.

Его слова, будто ядовитые стрелы, били точно в цель, и Линн отчаянно обернулась к нему, как смертельно раненное животное.

— Это из-за вас! — выпалила она. — Ваше присутствие выводило из себя не только учеников, но и меня...

Мистер Пенстоун задохнулся от такой бесстыдной наглости:

— Мисс Хьюлетт! Нельзя говорить таким тоном с членом Королевского инспектората. Я вам не позволю. Сейчас же извинитесь!

— Я... мне очень жаль, мистер Пенстоун. — Она и не думала извиняться перед человеком в кресле. Вместо этого она впилась в него испепеляющим взглядом, но он ответил ей ледяной ухмылкой. Она почти слышала его мысли: «Значит, мое присутствие вас смущает? Вот это да!»

Горько раздосадованная, что выдала себя до такой степени, Линн снова обратилась к директору школы и продолжала:

— Моя методика работает, мистер Пенстоун, — в ее голосе звучал вызов, — потому что заставляет мальчиков использовать умственные способности, учит их думать самостоятельно, анализировать материал и отстаивать свое мнение. Когда они обсуждают темы рефератов на занятиях, это их полностью захватывает, а потом, после уроков, они много читают, ищут новые факты, делают заметки и на следующее обсуждение приносят свежие идеи.

Мистер Пенстоун с сомнением покачал головой — воодушевление девушки казалось ему неуместным.

— И еще одно, мисс Хьюлетт. Мало того, что жалуются родители, но и многие преподаватели вами недовольны.

— Преподаватели английского?

— Не только. Видите ли, ваши ученики требовали изменить систему обучения и по другим предметам. Они, должен признать, обожают ваши уроки и пристают к другим преподавателям с тем, чтобы изменить структуру занятий.

Победная улыбка на мгновение осветила лицо Линн, но тут же потухла, поскольку директор школы поднял руку.

— Мне жаль, мисс Хьюлетт, но, по моему мнению, обучение может стать слишком легким и даже слишком приятным. Обучение — это долгий и трудоемкий процесс. Материал должен усваиваться и оставаться в памяти, а ваш метод этому не способствует, как показывают результаты контрольных.

— Но я уже объяснила, с чем это связано.

Молчавший до сих пор Крис Йорк успел накопить силы для нового сражения и ринулся в атаку.

— Мисс Хьюлетт, — сказал он, словно обращаясь к капризному ребенку, — вы обязаны принимать во внимание программу, обязательную для всех школ без исключения. Экзамены никто не отменял, школьники должны их сдавать, и ваша прямая обязанность — помогать им в подготовке. В этом и заключается работа учителя.

Линн больше не могла бороться с ними. Ее силы истощились, поражение было полным и окончательным.

— Так что вы от меня хотите? — Ее голос дрогнул.

Директор школы с довольным видом откинулся на спинку стула. Он наслаждался победой.

Инспектор поднялся, отошел к окну и встал, заложив руки за спину, закрывая дневной свет.

— Я, как школьный инспектор, не могу заставить вас изменить методы обучения. У нас нет на это полномочий. Мы можем только предлагать и советовать. Мой совет вам — хорошенько все обдумать. Тогда, я полагаю, вы поймете, что ради самой школы, ее истории, академической репутации и ортодоксальных взглядов других преподавателей вы просто обязаны пересмотреть свои взгляды и соответственно воплотить эти изменения на практике. Поверьте, это в ваших же интересах. — Йорк посмотрел ей прямо в глаза. — Должен добавить, что, как мы ни восхищаемся вашим пионерским духом, мы полагаем, что в данных обстоятельствах он неуместен.

— Поэтому я должна стать как все, лишить мое обучение индивидуальности, фактически отказаться от всего, во что я верю?

— Моя дорогая мисс Хьюлетт. — Серые глаза превратились в щелочки. — Когда вы станете постарше, то поймете, что революции не делают в одиночку и глас вопиющего в пустыне слышен немногим. Сначала надо убедить других в своей правоте, и, только получив их поддержку, вы сможете питать некоторые надежды на изменение существующего порядка вещей.

Линн встала, тяжело дыша:

— Мистер Пенстоун, я могу идти?

Директор школы сиял от восторга: инспектор говорил так разумно и настойчиво, он помог убедить Линн, когда сам мистер Пенстоун уже отчаялся.

— Да, конечно, моя дорогая. Спасибо, что выслушали нас.

Высоко держа голову, она направилась к двери, аккуратно закрыла ее за собой и, вместо того чтобы вернуться в учительскую, бросилась в кабинет начальника кафедры — она имела право находиться там в его отсутствие. Сев за стол, Линн спрятала лицо в ладонях. Дольше сдерживать слезы она не могла. Но оставаться здесь было опасно — вдруг кто-нибудь зайдет? Девушка в отчаянии огляделась. Схватив сумочку и прижав к лицу носовой платок, она выбежала в коридор. Если бы ее глаза не были залиты слезами, она бы увидела, что кто-то направляется к ней, но, охваченная единственным желанием — остаться одной, она ничего не замечала.

Человек почти поравнялся с ней, но она уже нащупала дверную ручку раздевалки и со сдавленным рыданием бросилась внутрь. Закрыв за собой дверь, девушка прислонилась к ней плечом и дала волю слезам.

Когда ее разыскала Мэри, Линн сидела на стуле, глядя в пространство и периодически всхлипывая, словно измученный ребенок. Буря слез наконец утихла.

— Линн, дорогая! — перепугалась Мэри. — Скажи, что случилось? — Она погладила девушку по голове, словно мать, успокаивающая младенца.

— Как ты узнала, что я здесь? — спросила Линн.

— В дверь учительской постучал мистер Йорк. Он казался очень взволнованным. Он, очевидно, заметил, что ты вошла сюда, и сказал, что ты чем-то расстроена.

— Мистер Йорк пошутил, — заявила Линн, мгновенно взяв себя в руки. — Вернее, слегка приуменьшил, учитывая, что он был причиной всех неприятностей. — Затем она рассказала Мэри обо всем, что произошло, и о том, что довело ее до такого состояния. — Они набросились на меня как два голодных пса, борющихся за сахарную косточку, соревнуясь друг с другом за то, кто оторвет самую сочную часть.

Мэри рассмеялась:

— Отличное сравнение. Я понимаю, что ты имеешь в виду.

— Кен ушел домой? — Линн посмотрела на себя в зеркало: заплаканное лицо, распухшие губы, покрасневшие глаза. — Только взгляни на меня! Просто безобразие!

Мэри задумчиво окинула ее взглядом:

— Немного косметики — и все будет в полном порядке.

Линн послушно наложила тональный крем, пудру и помаду — гуще, чем обычно.

— Кен еще в школе, — ответила Мэри на ее вопрос. — Узнав, что ты у директора, он сказал, что попробует найти другого партнера и вернется за тобой попозже. Поэтому давай, киска, не подведи его.

Они вернулись в учительскую и застали там Кена — молодой человек нервно шагал из угла в угол.

— Наконец-то! Рассказывай, что случилось. Ну и видок у тебя! Старик тебя обидел?

Женщины рассмеялись.

— Хорошенькая манера общения с подругой, — заметила Мэри. — Скорее, Линн, не надо переодеваться в костюм для тенниса. У тебя очень симпатичное платье.

— Лучше переоденусь, — заупрямилась Линн, но Кен схватил ее за руку и потащил к двери. — Идем, ты и так уже заставила меня ждать слишком долго. От женщин — одно беспокойство. — И он потянул ее за собой так сильно, что она споткнулась и ударилась рукой о стену.