Ловко сработано. Вмазать бы сейчас по самодовольной физиономии Портера! Или прыснуть из газового баллончика. Но не на глазах же у соседей. Вряд ли у них сложится впечатление, будто я воспользовалась баллончиком в целях самозащиты.

— Дерьмо поганое, — тихо процедила я.

Знаю, не так давно я порицала Вирджинию за употребление вульгарных выражений. Мол, не подобает даме из высших слоев… Так вот я — из низших.

Чем и горжусь.

Портер подался вперед и прошипел:

— Скажи в полиции, что ошиблась и что на самом деле ты не разобрала бормотания Бартлета. Иначе я заявлю, что ты не даешь мне прохода с тех пор, как мы расстались. Я не шучу, Скайлер, у меня хватит доказательств, чтобы обвинить тебя в преследовании.

Собрав остатки куража, я небрежно пожала плечами:

— Чушь! Никто тебе не поверит. Так что давай, звони в полицию!

Конечно, я отчаянно блефовала. Мне ли было не знать, что Солонка и Перечница не верят во всем Луисвиле только одному человеку — Скайлер Риджвей. Не говоря уж о том, что у подлого Портера имелись свидетели.

Я крепилась изо всех сил, изображая спокойствие. А Матиас, поверит ли он Портеру? Черт, в такой ситуации я бы и сама поверила, если бы не знала наверняка, что мистер Мередит лжет.

Портер без труда разгадал мой блеф.

— Не искушай попусту, — усмехнулся он. — Ты отлично знаешь, на чьей стороне будут копы. Да и зачем мне врать?

Отличный вопрос! Его стоило повторить.

— Действительно, зачем? Мы оба знаем, что ты лжешь, но почему ты это делаешь?

Уж не защищает ли он Вирджинию, вынуждая меня отречься от своих показаний? На эгоиста Портера это не похоже, однако всякое бывает.

Мой бывший приятель долго разглядывал меня, на губах его по-прежнему играла ухмылка. Я уже решила, что не дождусь ответа. Наконец он произнес:

— Тебе не приходило в голову, что, возможно, ты плохо расслышала Эдварда Бартлета? Возможно, на самом деле он сказал не "это была девочка Портера Мередита", а несколько иначе? "Это был, девочка, Портер Мередит". — Взгляд моего собеседника более ничем не напоминал Пола Ньюмена. Передо мной стоял Фредди Крюгер со стальным блеском в глазах. — Насколько я помню, старина Эдвард ко всем женщинам обращался «девочка». Некоторых это раздражало.

Я затаила дыхание.

Это что, признание в убийстве?

Наверное, поднялся ветер, потому что мне стало не просто зябко, но зверски холодно.

Портер продолжал ухмыляться.

Я попятилась.

Называл ли меня Бартлет «девочкой»? С ходу я не могла припомнить, но подобная фамильярность была вполне в его духе.

Теперь Портер скалился во весь рот. Естественно, ведь его убийственных откровений никто не слышал. Кроме меня. Но он знал, с каким трогательным доверием относится полиция к моим словам.

Я решила, что пора отчаливать.

До машины добралась почти бегом.

По дороге домой миновала несколько телефонов-автоматов. И каждый раз порывалась позвонить Солонке и Перечнице и передать им нашу беседу с Портером. Но каждый раз проезжала мимо.

А что, если они вообразят, будто, отчаявшись засадить подружку Портера, я принялась поливать грязью самого мистера Мередита? Моего бывшего любовника. Которого, по свидетельству его нынешней пассии и нескольких соседей, я преследую с тех пор, как он меня бросил. Потому что испытываю к нему роковое влечение и вот-вот сварю его кролика, если у него таковой имеется, как та полоумная в кино.

Господи, еще немного, и стараниями Портера, Вирджинии и полицейских все население Луисвиля, едва завидев мою особу, станет прятать домашних питомцев от греха подальше. А вдруг я приготовлю из них жаркое!

Следующее утро до боли напоминало предыдущее. Едва свернув с Тейлорсвиль-роуд, я заметила Джарвиса за внутренней стеклянной створкой двери. Опять поджидает меня? И как ему не надоест?!

Однако вчера Джарвис выглядел вполне нормально по сравнению с тем, что явилось моему взору сегодня. Босс дико вращал глазами, брызгал слюной — короче, вел себя как совершеннейший безумец.

— Ты! — завопил Джарвис, стоило мне переступить порог. — ОПЯТЬ!!!

На сей раз я даже не сделала попытки поздороваться. Молчала, словно воды в рот набрала (нет, кока-колы!). И думала: "А ведь могла вообще не приходить!" Строго говоря, мое обязательное присутствие в агентстве требовалось исключительно по вторникам и пятницам. То были дни моего дежурства.

В большинстве риэлторских фирм дежурный отвечает на звонки и беседует с новыми клиентами, прибирая их к рукам или — если полна коробочка — передавая другим агентам. Но поскольку наш драгоценный Джарвис был чересчур жаден, чтобы нанять секретаря, дела в "Кв. футах Андорфера" обстояли несколько иначе. У нас дежурный кроме всего прочего отвечал на личные звонки Джарвису, заполнял его документы и печатал его корреспонденцию.

Интересно, сошла бы боссу с рук эксплуатация служащих в качестве секретарей, появись в агентстве хотя бы один риэлтор мужского пола? За Последние девять лет, что я знаю Джарвиса, только женщины соглашались с ним работать. Ходили слухи, что нашу фирму прозвали в народе "Джарвис и его бабочки".

Собственными ушами я никогда этого прозвища не слыхала и продолжаю надеяться, что это выдумки конкурентов.

Молва молвой, однако на практике доказано: терпеть Джарвиса способны только особи с хромосомами XX. Особь с хромосомами XY давно бы его придушила.

У моего босса не только свои представления о дежурстве, у него также выработалась дурная привычка забывать, в какой день недели он имеет право гонять тебя, как девочку на побегушках. Поэтому стоит появиться в агентстве, как Джарвис начинает распоряжаться тобой по своему личному усмотрению. Неудивительно, что сотрудники "Кв. футов Андорфера" стараются бывать в конторе исключительно в дни своих дежурств, а в другие норовят не попадаться боссу на глаза.

Сегодня, в четверг, я была вольна как птица, и, однако, вот она я — ровно в девять на рабочем месте. Хотя могла бы с чистой совестью укрыться дома. Именно по этой причине я и пришла: мое отсутствие могло быть истолковано как желание спрятаться — поведение, недостойное взрослой женщины.

Мало того, что я явилась на работу, что само по себе заслуживает похвалы, так еще в такую рань, хотя обычно не показываюсь в агентстве раньше одиннадцати. Но, глядя на пульсирующие вены Джарвиса, я поняла, что мою дисциплинированность никто не оценит.

— Имя нашей фирмы опять вываляли в грязи! И опять по твоей милости! — хрипел босс.

Как и вчера, Джарвис остервенело размахивал «Курьером». И я знала, на какой странице раскрыта газета.

К счастью, сегодня, кроме босса, никого на работе не было. По крайней мере, мои коллеги не слышат беснующегося коротышку.

Я чувствовала себя совершенно разбитой. Ночью почти не сомкнула глаз, ворочаясь с боку на бок и тщетно размышляя, следует ли рассказать полиции о Портере. В ушах стоял голос моего бывшего приятеля: "Это был, девочка, Портер Мередит". Жуть. Неужто Портер убийца? Человек, который несет смерть? Таким людям не положено разгуливать на свободе. Разве я не обязана сообщить властям?

Но поверят ли мне? Или я понапрасну потрачу время и нервы?

Не говоря уж о том, что я не могла с легкостью отмахнуться от угроз Портера.

К утру тревога улеглась, но мрачные мысли не отпускали. Принимая душ и облачаясь в единственный выглаженный наряд в моем гардеробе — черно-белое платье с широкой юбкой, — я осушила два стакана колы со льдом. Не помогло. Мне до сих пор казалось, будто глаза засыпаны мокрым песком.

— На этот раз статья напечатана на первой полосе, в разделе "Городские новости"! — Джарвиса трясло. — НА ПЕРВОЙ ПОЛОСЕ!!!

Я читала заметку, о которой вел речь мой босс. Она выглядела несколько иначе, чем вчерашнее сообщение об иске Бартлета. Заголовок был набран более крупным шрифтом, и, хотя был кратким, пропустить его было невозможно: "Убит адвокат". Рядом со статьей даже поместили фотографию Бартлета.