Ну и за что Джарвис на меня взъелся? Может быть, я добиваюсь популярности у прессы? Раздаю интервью? Устраиваю презентации убийств?

Разумеется, я была упомянута в статье, как один из свидетелей — наряду с Эми Холландер и Джеком Локвудом, — обнаруживших раненого Бартлета в доме Марвина и Дениз Каррико. Вот обрадуются супруги Каррико, увидев свое имя напечатанным в газете! А заодно и собственный адрес: Озерный проезд, 221225. Да уж, теперь от покупателей отбоя не будет. Луисвильцы выстроятся в очередь, дабы приобрести в личную собственность место преступления.

В статье говорилось также об иске Бартлета к моей особе. Никаких выводов не делалось, просто констатировали факт. Но даже упоминание об этом факте в заметке о смерти адвоката показалось мне зловещим.

Наверное, оттого, что сама была расстроена, миндальничать с Джарвисом я не стала. Добравшись до своего стола, с грохотом швырнула сумку на шкафчик для папок и заговорила:

— Послушай, я тут ни при чем. Мне не больше твоего нравится, когда мое имя треплют в газетах.

— Ты… ты… ты… — Когда Джарвис теряется, он начинает заикаться. Сейчас он тарахтел, как газонокосилка, у которой кончился бензин.

— Заладил! Что мне, по-твоему, было делать? Эдвард Бартлет был уже ранен, когда мы вошли в дом Каррико. Поверь, если б я знала, что этот малый валяется посреди гостиной с пулей в груди, я бы туда не поехала.

— Ты осознаешь, как все это выглядит? — Джарвис оправился от заикания. — ТЫ ОСОЗНАЕШЬ? В парня, который подал на тебя в суд, стреляют, а ты тут как тут!

Я шумно выдохнула. Неужто мистер Андорфер воображает, будто я не понимаю, в какой переделке оказалась? Он меня за идиотку держит? Хорошо, будет ему идиотка.

Широко раскрыв глаза, я захлопала ресницами.

— Нет, Джарвис. А как это выглядит?

Уж не знаю, что босс ожидал услышать, но на секунду он лишился дара речи.

— Э-э… мы э-э… мы не можем позволить себе такой вид рекламы. МЫ НЕ МОЖЕМ… — Он судорожно махал рукой, отбрасывая со лба мифическую шевелюру.

Я снова глянула на Джарвиса, но уже не распахнутыми и отнюдь не невинными глазками. Напротив, мои глаза скорее походили на узкие щелочки.

— Чего ты от меня добиваешься? Чтобы я сказала, что больше не буду? Ладно, обещаю: больше не буду никого убивать!

Похоже, коротышка не уловил сарказма. Вены на его висках совершенно взбесились. Не спуская с меня глаз, босс попятился, а потом, не проронив более ни слова, рванул наверх в свой кабинет. Перепрыгивая через две ступеньки.

Отлично. В следующий раз он обыщет меня в поисках оружия, прежде чем запустить в офис.

День, начавшийся на столь высокой ноте, не сулил ничего хорошего. Только я разделалась с Джарвисом, как позвонили мои сыновья.

Даниэль и Натан снимали квартиру в Старом Луисвиле. Не сомневаюсь, если бы они продолжали учебу, то по-прежнему жили бы со мной. Однако вылетев из университета за мой счет, детки поторопились съехать, видимо опасаясь за свои молодые жизни. Я была страшна во гневе. Мало ли что могла подсыпать в пищу этим двум лоботрясам?

Первым начал Даниэль, старшенький:

— Ма? Я не застал тебя дома и решил, что ты на работе.

Мои сыновья, похоже, уверены, что в моей жизни нет ничего, кроме работы. Оба знают о Матиасе, но им в голову не приходит, что я могу провести ночь у него. Очевидно, матерям подобные вольности не к лицу. Не удивлюсь, если они воображают, будто появились на свет в результате непорочного зачатия. А мне дважды была благая весть.

— Я видел сегодняшнюю газету. Ничего себе, а? — восхитился Даниэль. Мой старшенький был бы на седьмом небе от счастья, если бы его мать подалась в международные террористки.

Даниэль у нас чрезвычайно раскованный парень. В одежде он предпочитает один цвет — черный. На его джинсах столько дыр, словно, выходя на улицу, он непрерывно отстреливается. А в ухе всегда торчит серьга, обычно замызганная.

— Так сколько в него всадили пуль? — полюбопытствовал он. — Парень был уже мертв, когда ты?.. — В трубке послышался шум. Сынок выругался сквозь зубы, и трубка перекочевала к младшенькому.

Натан на год моложе Даниэля, но кровавые подробности его абсолютно не интересовали. Куда важнее указать на мою промашку.

— Ма, ради бога, мне уже телефон оборвали! — Голос у Натана был смущенный. Таким же тоном он, будучи в седьмом классе, запретил мне целовать его на прощанье перед школой. — Газету-то все прочли.

И что прикажете отвечать? "Какое счастье, что твои друзья умеют читать"? В чем, глядя на некоторых из них, я прежде сомневалась.

— Ма, ну разве так можно!

Натан пошел в папеньку. Оба полагают, что на свете есть вещи, которые просто недопустимы. Например, целовать сыночка на глазах одноклассников. Или носить одежду без ярлыка модного дизайнера. Не говоря уж о том, чтобы спотыкаться на ровном месте о раненого человека. Ужасная пошлость!

Звонок сыновей не поднял мне настроения.

— Честное слово, Натан, если бы не давняя мечта увидеть собственное имя в газете, я бы переступила через этого парня и двинулась дальше.

Младшенький не почуял сарказма, как и Джарвис. Он долго молчал и наконец выдавил:

— Угу.

— Я люблю тебя, малыш. Передай Даниэлю, что его я тоже люблю. — А затем без лишних церемоний повесила трубку.

Только для того, чтобы телефон снова зазвонил. То был первый из длинной серии однотипных звонков, раздавшихся за день.

— Это… э-э… Скулер Ригвей? — осведомились на другом конце провода.

Мне бы сразу догадаться, что звонивший не только не знает меня лично, но и на мое имя наткнулся случайно. Угадайте с трех раз, где он его увидел, причем — как говорят в начальной школе — первые два раза не считаются.

— Скайлер Риджвей, — поправила я, чеканя слоги. — Чем могу помочь?

— Э-э… гм… Да, да, вы можете помочь. Я вот подумал, а не поглядеть ли на тот домишко, про который в газете пропечатали?

Поскольку я давала объявления в газеты на несколько домов, то решила, что мой собеседник имеет в виду какой-нибудь из них.

Глупая женщина.

Когда я начала зачитывать информацию, звонивший дружелюбно указал на мой промах.

— Не, я не про то. Мне бы посмотреть на тот домик, где парня укокошили.

Согласитесь, не многие станут с нежностью отзываться о своем будущем жилище как о "доме, где парня укокошили". Я прочистила горло.

— Вы хотели бы приобрести эту недвижимость?

Ответу собеседника явно недоставало искренности:

— Э-э… гм… Ну да, приобрести, чего там… Уж очень мне по нраву этот дом…

— …где парня укокошили, — поспешила я на помощь. А потом повесила трубку.

Но телефон все звонил, раскаляясь добела. Несколько раз звонившие опережали меня и давали отбой, стоило только спросить, заинтересованы Ли они в покупке дома.

К полудню я успела побеседовать со всеми извращенцами города Луисвиля. По крайней мере я так думала. Но ошибалась. Оставались еще двое. Они-то и заявились в агентство без десяти двенадцать.

Детективы Рид и Констелло.

К тому времени (везет же мне) население нашей конторы изрядно выросло. Джарвис варил в кухонном закутке, наверное, сотую чашку кофе, Шарлотта Аккерсен беседовала с клиенткой, даже Барби заявилась. Вернувшись с показа, она лихорадочно просматривала почту.

Мне вовсе не улыбалось разговаривать с Солонкой и Перечницей на глазах у коллег и клиентов, а тут вдобавок на пороге возник и Матиас. Быстрым шагом он направился к моему столу, опередив Рида и Констелло.

Я заметила всех троих почти одновременно. И одеревенела.

Со мной всегда так: приятное событие обязательно приправляется какой-нибудь гадостью. Вот Матиас заглянул — и копы тут как тут.

Мой друг тоже не обрадовался Риду и Констелло.

— Я подумал, у тебя трудный день, и решил, что неплохо бы пообедать вместе. — Матиас покосился на полицейских. — Но, похоже, ты сейчас занята.

Ответить я не успела, вмешался Рид:

— Мы ее надолго не задержим.