В этот вечер я приходила к Марко снова - чтобы наложить мазь, и на следующий день. Но теперь я не разговаривала с ним, а просто сковывала его магией, натирала по спине и плечам - и уходила. Он пытался со мной заговорить, сердился, язвил, но я молчала.

Можно было поручить его слугам, но зная хитрость Капра, я не могла полагаться на слуг. Кто знает, какой яд в их сердца влил бы его змеиный язык. А может, я не хотела отдавать его кому-то. Несмотря на стену между нами, меня тянуло к нему. И я не могла отказать себе в удовольствии прикоснуться к его телу, ощутить движение сильных мускулов, посмотреть в темные глаза, почувствовать терпкий мужской запах, исходивший от его волос и кожи.

Вскоре он был здоров, как поросенок - даже кожа не слезла после солнечных ожогов. И когда я объявила, что больше не приду, и мазь ему больше не понадобиться, он лениво поинтересовался:

- Значит, сейчас я опять тебя не увижу? Неделю или больше?

- Смирись, - посоветовала я ему. - Ты здесь, как залог мира, только и всего. И я не намерена тебя развлекать.

- Я тут уже две недели, Сафо. И последние несколько дней ты меня так нежно ласкаешь...

- Лечу, а не ласкаю.

- А больше похоже на ласку.

- Думай, как знаешь.

- Ты меня до края довела, - признался он, но я уловила в его голосе насмешку. - Может, проявишь хваленое брабантское гостеприимство до конца?

- Привести тебе девку? - усмехнулась я.

- Ведь сама все понимаешь, - вздохнул он притворно.

- Капра провозгласили, что мужчина должен быть целомудренным, - напомнила я ему, вытирая руки и забирая чашку с остатками мази. - Так что молитва и еще раз молитва, дорогой принц. Воздержание и мысли о спасении души. От недолгого поста еще никто не умирал.

- Это женщина не страдает от воздержания, - не согласился он, - а мужчине вредно сдерживаться.

- Как хорошо тебе известна природа женщин, - засмеялась я.

- Разбираюсь я в них, чертовках, - признал он. - Так ты подумай. Смотри, если я заболею и чего доброго умру, денег от отца тебе больше не видать.

К тому времени я уже заперла дверцу и освободила его от магических оков. Он немедленно поднялся и подошел к решетке, прижавшись к ней лицом:

- Почему ты этому так противишься? Не хочешь, чтобы я получил немного удовольствия, раз уж оказался пленником в твоем городе. Или сберегаешь меня для себя?

- Не льсти себе понапрасну.

- Тогда приведи какую-нибудь красотку, если сама не хочешь приходить. Может, она окажется не такой жестокосердой, как ты.

- Надеешься уговорить кого-то? Какая самоуверенность! В моем городе ни одна женщина не согласится на ночь с Капра.

- Хочешь, поспорим?

- Тебе нечего поставить на кон.

- Просто боишься проиграть, - ухмыльнулся он.

- А может и в самом деле - сбить твою спесь? - я остановилась, хотя уже собиралась уходить. - Хорошо, приведу.

- Давно бы так, - он был доволен собой, очень доволен. - Ты же разумная женщина.

- Весьма разумная, мой принц, - ответила я сладко. - И обязательно исполню твою просьбу.

Назавтра же, когда спала полуденная жара, я пришла в зверинец и была не одна. Пять молодых леди, с которыми мы, порой, играли в мяч или веселились на праздниках, сопровождали меня. Я попросила их одеться понаряднее, пообещав устроить маленький праздник с музыкантами, сладостями и осмотром зверинца.

Мой зверинец был таким местом, попасть куда мечтали многие. Но я приводила сюда лишь избранных, и поэтому теперь мои благородные подруги были на седьмом небе от счастья и болтали так же неугомонно, как попугаи с южных островов.

Их восхищало все - и райские птицы, и канарейки, и пестрые рыбы, для которых был сооружен целый бассейн. Испугали и поразили их дикие кошки, которых я несказанно любила и покупала у любого торговца, который привозил этих экзотических животных в наши края. Пестрые леопарды, черные пантеры, полосатая кошка-людоед, рыси и даже северный кот - величиной с хорошего волкодава, с пятнистым брюхом и глазами голубыми, как льдинки.

Кошки чувствовали людей и волновались - рычали и мяукали, но стоило мне подойти - начинали добродушно урчать и подставляли брюхо, требуя ласки.

Мои подруги ахали от ужаса и восторга, когда я безбоязненно играла с животными, словно невзначай демонстрируя на каждом ошейник с клеймом Сафоры.

- Они все такие страшные!.. - сказала леди Джемайма, дрожа от страха, когда пантера посмотрела на нее желтыми глазами и зарычала.

- Как ужасно жить там, где это зверье бродит на свободе, - поддержала ее леди Ясаман.

- Эти милые кошечки - не самые страшные хищники на нашей земле, - сказала я небрежно. - В моем зверинце есть зверь куда опаснее!

- Опаснее вот этого?! - ахнула юная леди Флор, которая вышла замуж только в прошлом году. - Что же это за чудовище? Гигантский змей?

- Еще страшнее и омерзительнее, чем змей. Хотите, покажу? - спросила я таинственно. - Только осторожнее, так и плюется ядом!

- Это опасно? - произнесла Флор дрожащим голосом.

- Если боишься - не ходи, - сказала моя четвертая подруга - леди Рехана. - А я с удовольствием посмотрю на это страшилище!

Поддержала ее и пятая леди - Шошаника, которой тоже очень хотелось посмотреть на животное, которое опаснее пантеры.

Я повела их в самый конец зверинца, прижимая к губам палец и призывая их не шуметь. Мои подруги крались за мной на цыпочках, умирая от нетерпения и страха. Флор побледнела и молилась, беззвучно шевеля губами.

- Вот он, смотрите! - я подвела их к клетке, где был заперт принц Марко.

В этот самый момент заложник возлежал на постели - босой, в одних нижних штанах длиной до колен, и сладко спал. На столе валялись огрызки яблок, на полу возле кровати стоял кувшин с вином и лежал опрокинутый кубок.

- Ну, каков? - я рассматривала его с удовольствием, подбоченившись. - Настоящее чудовище, верно?

Мои подруги боязливо приблизились, не веря глазам. Рехана вдруг прыснула, а Флор удивленно спросила:

- А где зверь?

- Да вот же он, - я указала на спящего Марко. - Набил брюхо и сладко спит.

- Но ведь это... мужчина? - вопрос Флор заставил рассмеяться уже нас всех.

- А чем мужчины отличаются от хищных зверей? - сказала я весело. - Так же рычат, охотятся друг на друга, преследуют самок и думают только о том, как бы наесться мяса до отвала.

Особенно смеялась Рехана, предчувствуя необыкновенное развлечение.

- По-моему, ты пошла против правды, говоря про брюхо, - сказала Шошаника. - Я вижу, что у него мышцы лежат пластами - наверное, твердые, как камень.

- Это твоя новая забава, Сафора? - промурлыкала Ясаман, рассматривая моего пленника из-под ресниц. - Где ты его нашла?

- Поймала на Иллирийских горах, - ответила я ей в тон. - Более бешеного козла свет не видел. Говорят, от его острых рогов умер не один доблестный рыцарь.

- Рогов? - Джемайма взяла меня под руку и склонила голову мне на плечо, разглядывая пленника во все глаза. - Ты уверена, что у него есть рога.

Ее слова вызвали новый смех, а я ответила:

- Пока он не снял сапоги, я была уверена, что у него есть и копыта. И уж наверняка - хвост. Думаю, если постараться, то можно заставить сбросить штаны и повернуться к нам задом.

- О-о! - Флор закрыла ладонями пылающее лицо. - Разве он не против, что ты заперла его там?

- А кто его будет спрашивать? - ответила я с усмешкой. - Давайте-ка разбудим его, послушаем, что он нам скажет. Предупреждаю, он болтлив, как попугай, а ядовит, как змея.

- Буди, нам не страшно! - подтолкнула меня Джемайма.

Я подошла к решетке и постучала по ней ладонью:

- Эй, иллирийский козел! Просыпайся!

Он спал так крепко, как может спать человек, совесть которого чиста. Или давно умерла и поэтому не беспокоит своего хозяина. Я смотрела на него, предвкушая его злость и ярость, когда он проснется. Но в то же время любовалась им. Марко спал, вольготно разметавшись, подложив под голову руку. Мне был виден точеный профиль, черные кудри, прильнувшие к разрумянившейся ото сна щеке. Широкая грудь мерно вздымалась, и меня так и потянуло погладить его, словно моих диких кошек.