Около полудня англичане смяли и обратили в бегство левый фланг бретонцев. Вслед за бретонцами дрогнул центр и, попятившись назад, оголил правый фланг. Отступающих бретонцев с победоносными криками преследовали саксы. Битва с новой силой разгорелась на болотистой почве у подножия холма. Англичане имели явное преимущество: перепуганные до смерти бретонцы спасались бегством, заботясь лишь о спасении своих жизней.

Страх, словно зараза, волной распространялся среди норманнов. Однако Рольф оставался верен чувству долга и не покинул своего места в строю. Впрочем, куда было бежать? К кораблям? Но там, на берегу, царила та же смерть, что и здесь. Мысли путались в голове.

Один из рыцарей крикнул, что герцога Вильгельма нигде не могут найти, что он упал с лошади и, возможно, убит. В следующую секунду Рольф с ужасом осознал, что остался один-одинешенек перед стеной из щитов и секир. Натянув поводья, он повернул Слипнира назад.

— Стоять насмерть! — донесся сзади раскатистый голос Вильгельма Фицосберна. Он, поднявшись в стременах, грозно смотрел на своих рыцарей. Его обычно бесстрастное лицо исказила гримаса ярости. — Неужели вы такие же трусы, как бретонцы? — Он ткнул булавой в молоденького воина. — Или ты исполнишь свой долг — ведь ты давал слово чести, — или я собственными руками убью тебя. До тех пор, пока не услышишь из моих уст команду к отступлению, ты обязан продолжать бой. А теперь возвращайся на поле сражения и во имя Нормандии завоюй победу.

— Да, мой лорд. — Лицо юноши покрылось мертвенной бледностью.

В следующее мгновение в самой гуще дерущихся возникла величественная фигура герцога. В сдвинутом на затылок шлеме с отстегнутым забралом, он предстал перед перепуганными воинами с поцарапанной камнем щекой, но в остальном целым и невредимым.

— Де Бриз, отдай мне своего коня, — властно приказал Вильгельм, потерявший своего вороного.

Чертыхнувшись про себя, Рольф неохотно спешился и подвел Слипнира к герцогу.

— Я не забуду это. И вознагражу тебя, — заметил Вильгельм, взбираясь в седло. — Я всегда возвращаю долги.

Ударив коня по крупу плоской стороной меча, он помчался прочь, увлекая за собой воспрянувших духом рыцарей. Рольф проводил Вильгельма мрачным взглядом, гадая, доведется ли ему еще когда-нибудь увидеть красавца-коня.

Между тем сражение продолжалось. В бою уже пали братья короля Гарольда, Гирт и Леофвин. Саксов, бросившихся преследовать бретонцев, изрубила в куски герцогская кавалерия. Норманны снова завладели вершиной холма и теперь упорно, шаг за шагом, продвигались вглубь обороны противника. В стене из английских щитов образовались бреши. Каждая норманнская вылазка неуклонно увеличивала их.

Когда, наконец, начало смеркаться, герцог снова ввел в бой лучников, приказав им пускать стрелы поверху, чтобы поразить задние ряды обороны англичан. Именно там, под надежной защитой, вблизи большого шатра красовались узкий длинный флаг с изображением символа Уэссекса — красного дракона и широкое знамя с фигурой сражающегося воина.

Оседлав уже третьего с начала сражения коня, Рольф в числе первых достиг вершины холма. Рука, крепко сжимавшая меч, болела от напряжения. Щит почти превратился в обломки. Рольф уже и не пытался думать о чем-либо связно. Норманны были близки к победе. Очень близки. И тем не менее каждый воин понимал, что если до темноты они не покончат с англичанами, то победы им не видать никогда. С пустыми руками, не считая, разумеется, гор из трупов, своих и чужих, им придется возвращаться к кораблям и убираться восвояси.

В глубине английских рядов послышался негодующий гул. Спустя несколько мгновений стена из щитов вздрогнула и разомкнулась: на поле выбежали легковооруженные воины.

Ярко-желтое знамя Фицосберна медленно, но упорно пробивало дорогу сквозь гущу англичан. Размахивая мечом то влево, то вправо и прикрывшись щитом, Рольф неотступно следовал за ним. Все чаще вместо закованных в доспехи и хорошо обученных наемников в бой с норманнами вступали новоиспеченные солдаты-крестьяне, набранные Гарольдом в окрестных деревнях.

Рольф уже потерял счет павшим от его меча. Конь то и дело спотыкался о человеческие тела, иногда из-под копыт раздавались стоны и крики раненых.

Но вскоре ситуация изменилась. На смену крестьянам вышли воины в тяжелых доспехах, вооруженные огромными мечами и секирами. Преданные сторонники дома Годвинсонов, они составляли хребет королевского войска и дрались не на жизнь, а на смерть.

На пути Рольфа вырос громадный широкоплечий сакс. У его ног лежало распростертое тело товарища. Бросив на Рольфа свирепый взгляд, сакс прорычал что-то невнятное и взмахнул секирой. Ноги коня подогнулись. Мощный удар секиры выбил из рук Рольфа меч и сбил с головы шлем. Он упал лицом в грязь, во рту появился привкус болотной воды и конской крови. Рядом, глубоко вонзившись в землю, торчало переломленное надвое копье. Перекатившись с боку на бок, Рольф дотянулся до него и одним рывком выдернул наружу. А затем вонзил копье в живот надвигающегося сакса.

Он почувствовал, как острие копья, пройдя сквозь кольчугу и стальной жилет, погрузилось в мягкую, упругую плоть. Англичанин вскрикнул, пошатнулся и, выронив секиру из рук, рухнул навзничь. Лезвие секиры сочно вошло в утоптанную землю в двух дюймах от головы Рольфа. Тем временем сакс, обеими руками сжав древко копья, со стоном повернулся на бок. Оцепенев от ужаса, Рольф смотрел в небесно-голубые глаза умирающего. Лицо воина обрамляла роскошная, цвета спелого ячменя, густая борода, только подчеркивающая его юные, почти мальчишеские черты — он был на несколько лет моложе Ричарда. В его зрачках застыло немое проклятье, которому смерть не дала сорваться с уст. Постепенно взгляд англичанина, прикованный к Рольфу, затуманился и померк. Рольф невольно отшатнулся. В этот миг совсем рядом молнией пронесся норманнский всадник, направлявший коня в самое пекло боя. Сначала Рольф увидел прямо перед собой грязное лошадиное копыто, а затем ему показалось, будто кто-то с размаху ударил его молотом Тора по голове. И воцарился мрак.

Он пришел в себя, когда на поле боя уже опустились сумерки. Неподалеку кто-то кряхтел от усердия. Рядом, холодный как камень, лежал мертвый сакс. В темноте мрачно мерцали его кольчуга и секира. Сведённые предсмертной судорогой губы убитого замерли в крике. Оглянувшись вокруг, Рольф понял, откуда доносилось кряхтение. Какая-то темная фигура склонилась над лежавшим неподалеку от убитого сакса трупом. Приняв незнакомца за священника, Рольф собрался было позвать на помощь, но в следующее мгновение услышал скрип ножа, разрезающего кожаные ремни, и звон падающих в ладонь монет. Мародер! Если это англичанин, то он добьет уцелевшего норманна с той же легкостью, с которой срежет у покойника кошелек.

Рольфа мучила пульсирующая в затылке, посылающая по телу волны слабости боль. Обливаясь потом, он в отчаянии обдумывал сложившуюся ситуацию и искал, но не находил спасительного выхода. Тем временем мародер перешагнул через обобранного мертвеца и склонился над юным саксом. Обыскивая бездыханное тело, падальщик что-то бормотал себе под нос. На фоне темного неба отчетливо выделялись белые струйки пара, вырывавшиеся из его рта.

«Может, притвориться мертвым и позволить ему ограбить себя?» — подумал Рольф, но тут — же отбросил эту мысль, поскольку, в отличие от окоченевших трупов, его тело излучало тепло. Даже на ощупь мародер безошибочно определил бы, что он жив, и в два счета перерезал бы ему горло. В руках разбойника сверкнул нательный крест. Затем он снял с запястий убитого сакса богато украшенные резьбой браслеты, отрубил распухший палец и быстро стащил с него кольцо. У Рольфа мгновенно пропало всякое желание притворяться мертвым и лежать неподвижно. Он перевернулся на бок, схватился за древко секиры и быстро вскочил на ноги. Перед глазами все поплыло, боль в затылке чуть ли не расколола череп пополам. Мародер, бледный, тщедушный простолюдин, испуганно отпрянул от трупа и выставил перед собой нож, сжав в другой руке награбленные драгоценности.