— Урок окончен, — слабым голосом сказала Трелони. — Можете идти.

Она прошла через класс, тяжело упала в своё кресло, закрыв лицо руками, и замерла в такой позе. Тихо, стараясь не шуметь, ученики осторожно выскользнули из класса. И лишь после того, как они вышли, раздался негромкий шёпот. Многие со страхом смотрели на Гарри и Пэнтекуин.

— Ну что ж, — с преувеличенно-бодрым видом сказал Рон, — по крайней мере она сегодня не предсказала ничего особенного — опять смерть кругом. Так что вероятность девяносто девять и девять десятых процента, что она, как всегда ошиблась.

— А почему не сто? — спросила Валькери.

— А на всякий случай, — ответил Рон. — Ну пошли, а то на трансфигурацию опоздаем.

На уроке МакГонагалл не произошло ничего необычного. Все сидели тихо, и почти никто не засмеялся даже после того, как в попытке превратить паука в котёнка, Симус получил странное мохнатое существо с четырьмя большими зелёными глазами и восемью короткими, мохнатыми лапками. МакГонагалл заметила подавленное настроение учеников, но это не помешало ей задать настолько огромное домашнее задание, что все предсказания Трелони об апокалипсисе были забыты до лучших времён.

…- Мне тяжело, отец. Неужели нет другого выхода? Я боюсь, что не справлюсь — слишком много во мне от человека. Я теряю контроль над своими чувствами — мне жаль их, отец. Разве их смерть необходима? Неужели даже я ничего не могу изменить? Мне страшно за них, отец…

Ночная тьма надёжно скрывала её от людских взглядов. Её крылья с тихим свистом рассекали воздух, и редкие полуночные птицы испуганно шарахались в сторону, услышав этот негромкий звук.

Внизу, на поляне посреди Запретного леса, стоял кентавр, подняв глаза к небу. Он заметил быстро промелькнувшую в облаках тень, и печально улыбнулся, говоря сам с собой.

— Хара’сар вернулась. Скоро наступят тёмные времена. Тогда лишь от них пятерых будет зависеть судьба нашего мира. И пусть удача сопутствует вам в ваших делах, Алас’сары.

Он повернулся и направился в лес. Его копыта тихо стучали по земле. Спустя мгновение кентавра поглотила ночная тьма.

Вскоре все забыли о странных словах Трелони — не до того было. Учителя словно задались целью вконец угробить учеников и не дать им закончить школу. Задания были неимоверные, и думать о конце света, падая с ног от усталости, никому не хотелось. Правда, на уроках прорицания Трелони часто бросала на друзей странные — испуганные? — взгляды, но уже больше не заговаривала об апокалипсисе. Тем более, что ничего ужасного в школе пока не случилось, и Валькери не бросалась на каждого встречного с ножом, оставляя за собой горы трупов.

Вообще, по её словам, учёба в Хогвартсе ей нравилась больше, чем в предыдущей школе, но она всё равно в следующем году намеревалась вернуться обратно в Румынию.

— Нельзя бросать дела надолго, — говорила она. — У меня в Трансильвании довольно серьёзный бизнес, и оставлять его на управляющих, которые хватают всё, что плохо лежит, по меньшей мере безрассудно.

Асмодей с ней соглашался. Он считал, что по ним всем давно Азкабан плачет.

— Так почему же ты вообще берёшь их на работу? — недоумевала Гермиона.

— Зато я знаю, чего от них можно ожидать, — отрезала Пэнтекуин. — Лучше взять на работу вора и знать об этом, чем обмануться в своих ожиданиях. И к тому же, с ними и разговор на другом уровне. К ним хоть пыточное проклятье применяй — жаловаться не пойдут. Их первыми же и посадят.

Гарри словно что-то кольнуло.

— А ты применяла? — безразличным голосом спросил он.

Пэнтекуин посмотрела ему в глаза и искренне ответила:

— Иногда.

Неясно почему, но этот разговор не изменил отношения Гарри к Валькери. Он и сам не знал, отчего так привязался к ней, но ему казалось, что даже если бы она убила кого-то на его глазах, он всё равно не отвернулся бы от неё. Порой у него возникало чувство, что Пэнтекуин — это его часть, а он — её. Нет, это не была любовь — это было какое-то иное, не совсем человеческое чувство. Он не мог понять, что же так притягивает его в ней.

Валькери не была злом в прямом смысле этого слова — но и добром она тоже не являлась. Рискуя жизнью, она спасла Дина — но если бы он стоял на её пути к цели, Пэнтекуин уничтожила бы его, не задумываясь. Хаос руководил всеми её поступками — хаос, внезапно понял Гарри, был её жизнью. Даже школа её носила имя Хаосса — тёмного мага из древних легенд, невероятно могучего и непостоянного. Такой же была и она — как пламя, мощное и смертельно опасное во время пожара, но согревающее и уютное в камине в долгий зимний вечер.

Рон и Гермиона не до конца разделяли эту странную дружбу. Они немного недолюбливали Валькери и побаивались её. Гарри их понимал — Пэнтекуин умела такое, что было не под силу обычному человеку. Помимо того, что она была магессой, Валькери знала с добрый десяток боевых искусств и умела обращаться с любым оружием. Как-то раз Гарри рано утром вышел прогуляться к озеру и застал её за тренировкой. Она провезла в Хогвартс свой меч — Блак’шаард, как называла его Вал (из неизвестного чёрного металла, полностью поглощающего свет и казавшегося от этого двухмерным), и боевой посох — Аэласс’хара (сделанный из дерева чёрного как ночь, но со странным переплетением рубиново-красных прожилок, схожих очертанием с драконом; под рисунком шла изящная руническая вязь из букв, образованных всё теми же прожилками), и по утрам упражнялась во владении ими. Пэнтекуин показала Гарри несколько движений, и он был впечатлён её виртуозным мастерством владения этими видами оружия — она двигалась так быстро, что все её движения сливались в размытую тень, перемещающуюся с невероятной для человека скоростью.

— Ничего удивительного, ведь отец обучал меня владению оружием с трёх лет, — сказала она ему тогда.

— Зачем? — удивился Гарри.

— Зачем? — она усмехнулась. — А затем, что я — герцогиня Трансильвании и властитель Лоно Хара — вот зачем.

— Не вижу никакой связи.

— А ты думаешь, что все с радостью согласились признать меня правителем? — ядовито спросила она. — У меня много родственников, которые имеют почти равные со мной права, и врагов, жаждущих уничтожить меня. Слишком многим я не угодила за время своего правления.

— А Вольдеморт? — с некоторым усилием над собой спросил Гарри.

Пэнтекуин покачала головой.

— Нет, он никогда не пытался причинить мне вред. Даже когда он в первый раз пришёл к власти. И вообще, мы всегда неплохо ладили.

Гарри удивлённо посмотрел на неё.

— Но ведь это случилось больше пятнадцати лет назад! Ты была тогда ещё младенцем!

Валькери начала тщательно полировать Аэласс’хара, стараясь не встречаться с Гарри взглядом.

— Я намного старше, чем кажусь, Гарри, — негромко сказала она. — Мне сейчас больше пятидесяти лет.

Гарри чуть не подпрыгнул.

— Шутишь?!?

— Нет, это действительно правда. Мой отец наложил на меня заклятье, которое тормозит старение. Он хотел, чтобы я прожила долго — дольше, чем моя мать.

— А что с ней случилось? — спросил Гарри.

— Её убили, — коротко ответила Валькери.

— Сожалею, — тихо промолвил он.

— Её убили из-за меня, — продолжила Вал. — Мне было тогда немногим больше двух лет. Когда ко мне ворвался наёмный убийца, она попыталась защитить меня. Он смертельно ранил её во время схватки, но и сам погиб от её руки.

Она некоторое время молчала. Гарри был потрясён до глубины души. История Пэнтекуин напоминала его собственную. Его мать тоже погибла, защищая его от врага.

Затем Валькери продолжила рассказ. Её голос был ровным, и нельзя было догадаться о её чувствах.

— Тогда мой отец поклялся, что защитит меня. Он научил меня обращению с оружием, боевым искусствам и магии. А когда мне исполнилось тринадцать лет, он совершил надо мной магический обряд, влив мне в вены кровь всех магических существ мира. Он был великим волшебником, Некромантом высшего, пятого Круга. До него никому не удавалось то, что совершил он. Я получила невероятные способности.