Подобных шедевров оказалось немало: кто-то потрудился на славу, отбирая лучшие снимки, и их набралось около пятнадцати. Наташа перелистала их быстро — в первый раз. Но осознав всю серьезность своего положения, пересмотрела фотографии медленнее.

— Я не буду ничего отрицать, — сказала она Максиму в глаза. — Это все было. Это мы отмечали Восьмое марта, это — Двадцать третье февраля. Это — Валентинов день…

— Весело ты отмечала мой день рождения! — грустно констатировал мужчина, указав на последнюю карточку.

— Если бы ты пригласил меня на свой день рождения, я бы тебя так обнимала, — не растерялась Наташа.

Максим вздохнул, отвел взгляд в сторону и ничего не ответил на это. Он долго еще сидел молча и неподвижно, разглядывая то ли небо в окне, то ли свою неискоренимую ревность, а Наташа никак не могла оторваться от чьего-то «подарка». Думала сразу обо всем: что мог чувствовать любимый, получив этот конвертик, и кто мог его подбросить.

— Это наверняка кто-то из моего класса, — Наташа решила поиграть в детектива, но Макс ее прервал:

— Я знаю, кто это. Она отдала мне прямо в руки.

— Кто?

— Не скажу. Какая разница?

— Большая разница! — воскликнула девушка и добавила в шутку: — Должна же я кому-то отомстить?!

— Скорее всего, она хотела, чтобы мы с тобой поссорились, — предположил Макс. — Но она ошиблась в самом главном: я не собираюсь из-за этого ссориться. Она просто сделала мне больно. Например, я и так знал, что вы дружите с Антоном. Да и то, что ты любишь позировать на камеру. Но видеть то, что она мне показала, я не хотел…

В этом просторном кабинете без шумных школьников так тихо… Наташа лихорадочно перебирала в уме слова, чтобы нарушить скверное молчание.

— Пацаны из класса ко мне очень хорошо относятся… — бормотала она. — Я им не соперница, наверно, поэтому. Я помогаю писать самостоятельные… Ты не думай, что меня вот так кто угодно может подойти и полапать! Я могу и в рожу дать! Но в те дни, когда у нас чаепития, мы так близки… Друзья… Помогаем друг другу и ухаживаем друг за другом…

— Зайка, не оправдывайся, — покачал Максим головой. И вдруг с особой горечью произнес: — Ревность — ревностью: это не твоя проблема. Но меня не покидает одна мысль. Они такие же, как ты. Вы — одно. 9 «Б». Ровесники. Подростки. А я — ставлю вам двойки; я по другую сторону…

Наташа ухмыльнулась и возразила:

— Мы с тобой на одной стороне. И уж особенно теперь. «Такие же, как я» не стали бы вручать моему парню эти фотографии. Кстати, скажи ей спасибо за фотки: я оставлю их себе, у меня как раз таких нет.

Весь вечер чувствовала себя виноватой и от этого была особо ласкова с ним. Она странно воспитана, отмечал про себя Максим. Никогда не думал, что при ближайшем рассмотрении она окажется такой скромницей. Он ясно видел, как она стесняется признаться в том, что проголодалась, или в том, что хочет спать. Ходит в душ только с его разрешения. Сегодня ему в клуб, и Наташа тихонечко развлекала Катюшку в их детской комнате, пока Макс спал у себя в зале. Уходя на работу к восьми вечера, он предупредил заботливо:

— В телевизоре десять каналов, а не один тот, который включаю я. И в холодильнике тоже много чего интересного. Полотенца в шкафу, ты это знаешь на случай, если решишь принять душ. Будь смелей, а то мне так тебя жалко!

Во вторник уже по привычке заявилась к Максиму в класс — и растерялась: как себя вести? Две девочки-одиннадцатиклассницы досдавали ему какие-то работы, и они все втроем сидели за одной партой с разных сторон. Возможно, одиннадцатые классы еще не в курсе, с кем встречается физик, ведь этой сплетне всего несколько дней.

— Можно? — уточнила Наташа робко, остановившись в дверном проеме.

— Можно, — подтвердил учитель официальным голосом. — Подождешь немного, хорошо? Занимай любую парту. Я сейчас с девчонками разберусь.

Наташа послушалась и присела за одну из парт, как будто и она тоже пришла сдавать долги.

Он такой красивый сегодня! Хотя, конечно же, всегда, но когда тепло — особенно! А может, это близкое окончание учебного года так на него действует, что он позволяет себе неофициальный стиль одежды. Макс не любит рубашки с короткими рукавами, поэтому носит с длинными, подворачивая их по локти. И разумеется, сейчас не застегивается под самый воротник. Он самый лучший! Наташа усвоила это уже давно.

Одна из девчонок уже закончила отвечать на вопросы физика и собиралась домой. Максим пролистывал тетрадь второй девочки, внимательно, но не особо придираясь.

— Здесь ошибка, — сказал он Асе, но перевернул страницу и задерживаться на ошибке не стал.

Ася мяла кисти рук под столом: Наташа это видела со стороны, а учитель — нет. Дополнительные задания за дополнительные пятерки, догадалась Наташа.

— А это что? — продолжал Максим негромко. — Неужели, такая сложная задача? Вы по алгебре такую формулу не проходили? — написал что-то в тетрадке.

— Я не сильна в точных науках, — смущенно, но кокетливо произнесла Ася, а физик на нее не смотрел. Да, пожалуй, нервное кокетство — наиболее распространенное оружие, когда ты не сильна в науках.

— Ладно, я поставлю тебе в году пять с минусом, — улыбнулся Максим, и Ася обрадовалась, ведь прекрасно знает, что минусы в году не ставятся.

— Спасибо! — сияла она.

Сложила тетрадку и ручку в сумку и, не торопясь уходить, с волнением покусывая нижнюю губу, бросила косой взгляд на Наташу.

— Максим Викторович, — начала Ася, и ее голос предательски дрогнул, — можно Вас на минутку за дверь?

— За дверью что-то интересное? — тоном Макс явно издевался над девчачьим волнением, но встал и направился к выходу вместе с ученицей.

Едва они перешагнули порог и закрыли за собой дверь — Наташа тут же кинулась на цыпочках к двери и прильнула ушком. Девчонка говорила тихо, наверно, в коридоре были другие слушатели, но Наташа все разбирала:

— Максим Викторович, Вы согласитесь сходить в кафе вечером?

Она одиннадцатиклассница, сегодня вторник, и осталось всего три дня, когда она ему ученица… Она взрослая, ей уже или почти семнадцать…

— Нет, — говорил его голос так же тихо и ласково. — Я несвободен. Пригласи кого-нибудь другого, я уверен, никто не откажет.

Он уверен, никто не откажет! — злилась Наташа. Комплименты он раскидывает направо и налево! Да, скорее всего, он просто старался смягчить свой отказ, но надо было пожестче с ней, пожестче! Наташе бы это понравилось.

Он вернулся в класс — Наташи нет. А, так вот она, прямо за дверью.

— Подслушиваешь? — улыбнулся он и, взяв ее за пальчики, повел закрывать окна. Обернувшись на ее обиженное выражение лица, констатировал: — Теперь мы в расчете…

Окна закрывал один он, Наташа ему не помогала. Она стояла посреди кабинета, скрестив на груди руки и ревниво выглядывая из-под нахмуренных бровей.

— Теперь я понимаю, что ты чувствовал вчера! — заявила она. — И упрекнуть не в чем, и больно! Мы еще мелкие и просто висим над твоим столом, а девчонки постарше приглашают тебя в кафе!!! А те, которые уже не школьницы, приглашают сразу в постель? От этого ты, наверно, не отказываешься!

— Отказываюсь, — сказал он равнодушно, забирая из ящика стола ключи от машины и от кабинета. — Со мной же живет моя девушка, ты не заметила?

— Заметила! — гавкала Наташа. — Она живет с тобой аж целых четыре дня!

Максим вздохнул, подошел к любимой, обнял ее за голову и поцеловал в макушку.

— Поехали покупать диван?

— Так, ладно. На сегодня все!

Звонкий голос Тамары Владимировны разнесся по всему актовому залу. Наташа с облегчением вздохнула, положила микрофон на крышку фортепиано и подошла к руководительнице.

— Наталья, в чем дело? Песню о друзьях ты поешь так, что плакать хочется!

— Извините, Тамара Владимировна, я сегодня не в настроении.