Не ожидая, пока он ударится в чтение лекции по поводу любимого коньяка Бонапарта, я подвела его к столу.

-Вот моя проблема. Гляди.

Вместо того, чтобы сесть за стол, он опустился перед ним на колени и бодро заметил:

- Еще и водку достала. Дорогая, я начиная всерьез за тебя волноваться. Ты на кого-то разозлилась?

- Почему ? – тут настала моя очередь удивляться.

- Ну, вы русские, когда сердитесь, бьете посуду.

- Да, конечно. А еще у нас по улицам ходят медведи в шапках-ушанках и поют «Подмосковные вечера». И обязательно сопрано. – вырвалось у меня. - Если у ж ты разбираешься в русских обычиях, так должен знать, что фужеры бьют только по большим праздникам, например на свдьбах, да и то - после того как выпьют содержимое. Это приносит счастье. Так что, все ты напутал.

- Значит Гаель все-таки дождался?! – обрадовался он. – Замечательный парень! Поздравляю, дорогая! – он вскочил с колен с живостью,совсем не присущей своему возрасту, и кинулся меня обнимать.

- Да нет же! - попыталась я вырваться, но не тут-то было.

- Сердечно поздравляю! Когда свадьба? - выкрикивал он мне прямо в ухо, не слыша моих возражений и не выпуская из железных обьятий . - И главное где? Ничего не хочу знать – устраиваем у нас на вилле. Я позову всех друзей из клуба «Великий император», и устроим костюмированный бал.

- Фабьен!!! Я не выхожу замуж! – заорала я. – Не выхожу!!! Ни за Гаеля, ни за кого-либо другого!

- Нет? – расстроенно поднял брови шеф.

- Нет! – припечатала я, ужасаясь перспективе провести собственное торжество в компании любителей истории.

- Тогда зачем ты разбила бутылку? – он оставил меня в покое и наконец - таки устроился за столом.

- А, что их бьют только на свадьбе? – огрызнулась я тихо и чуть громче добавила, – Я не нарочно. Просто уронила. Мы можем заняться тем, о чем я тебя просила или как?

Он заинтересованно поднял глаза:

- А ты меня о чем-то просила?

Мне оставалось только застонать.

- На столе лежит медальон. – махнула я рукой и уточнила, -Вернее его остатки. Пожалуйста, посмотри и скажи, что ты о нем думаешь.

- И за что только я тебе плачу, - довольно проворчал шеф, воздрузив очки на лоб, и склонился над кулоном. Я редко когда обращалась к нему за помощью, и он явно чувствовал себя на высоте. Но надо было отдать ему должное – знал он, действительно, очень много, причем знания его были самые, что ни на есть разностороние, начиная от рецептов стола Людовика Четырнадцатого и заканчивая скифским орнаментальным искусством.

Я, затаив дыхание, ждала его вердикта со шваброй в руках. Подмести пол сил не было - я стояла посреди кабинета, возвышаясь над разбитой бутылкой, и нежно обнимала ручку метлы. Так прошла целая вечность, как мне показалось, хотя на самом деле , наверное, это были минуты полторы.

Фабьен водил носом по столу и наконец подал голос:

- Да, несколько странная вещица. Рисунок, в принципе понятен. Симаргл – собака с крыльями, судя по всему. Гммм, не хватает половины, но по задней части можно узнать. Рисунок вполне традиционный для балтийских и славянских народов. Если судить только по изображению – где-то седьмой-восьмой век. Поверх выписана буква «А», сложно определить принадлежность к стране. Буква довольно распространеная и практически одинакова во многих алфавитах мира. Довольно странное покрытие, никак не могу разобрать структуру. Что за металл? Экспертиза уже готова?

Я молча стояла, не отпуская щетку и не отвечала. Мыслей не было никаких. Меня захлестнула паника. Что происходит?! Я не сошла с ума! Но я видела во сне этот медальон с Симарглом. Как это могло быть? Фабьен подтвердил то, что я и сама знала, ошибки быть не могло. Я закусила губу и начала водить щеткой по полу, активно изображая уборку, чтобы не волновать друга. Все-таки ему уже шестьдесят один, да и потом надо было сначала самой во всем разобраться.

- Дорогая? Почему ты молчишь? - голос Фабьена прямо над ухом отвлек меня от самокопания.

Я, долго соображая, все же ответила на вопрос, заданый пять минут назад:

- Что? Наверное. Нет. То есть да. Да, но нет. - в конец запуталась я, Фабьен терпеливо ждал. Я попыталась выразиться яснее. – Она готова, но ничего не показала. Сплав не соответствует ни технологиям античности ни средневековья. В лаборатории не смогли определить.

- Но этого не может быть. - пожал плечами шеф, выбираясь и-за стола и пытаясь не идти по осколкам, что было невозможным, потому что результат моего подметания оказался плачевным: я только раскидала все в разные стороны.

- Вот именно – не может быть! – эхом откликнулась я. Я и сама так думала, но не могла же я в этом признаться.- Ничего страшного, я отправлю на повторную экспертизу, не волнуйся. Иди, тебя твой словарь заждался.

-Мой словарь! - вскинулся он, как конь при звуках боевой трубы. – Все, уже ушел. А с медальоном, поступай, как сочтешь нужным, дорогая. Ты уже большая девочка. Я в тебя верю.

И высказав все это, он вышел из кабинета, прикрыв за собой тяжелую дубовую дверь, а я так и осталась стоять в обнимку со шваброй, добитая этой его последней фразой. Я в тебя верю! Так мне на прощание сказал Антон, в наш последний разговор. Хоть у него все в порядке, - пронеслось у меня в голове, - наверное, сейчас ведет дочку в детский садик. Я почувствовала такую знакомую боль, возникающую в сердце каждый раз, когда я думала о нем. Боль, давно ставшая привычной, которая, наверное, останется со мной теперь уже на всю жизнь. Я не лгала самой себе – я так и не смогла его забыть, я до сих пор его люблю. Оставив в покое швабру и уборку в том числе, я захрустев осколками прошла за стол и открыла ноут-бук. Пальцы сами собой застучали по клавиатуре, набирая письмо, которое никогда не будет отправлено.

«Люблю тебя всем сердцем, всей душой, каждой клеточкой тела, как мне обьяснить тебе? Каждым сантиметом кожи... Мне счастье было бы просто слышать твой голос, хотя бы недолго, хотя бы по телефону...

Я не значу в твоей жизни ничего, я люблю человека, который давно, наверное, меня забыл,но что я могу с этим поделать? Единственное на что я надеюсь, так это, на то, что ты сейчас счастлив. Пусть на моем месте будет другая, пусть ты будешь целовать ее , когда просыпаешься, пусть воспоминание об улыбке греет тебя, когда ее нет рядом.

Любить издалека, любить украдкой, как будто воруешь кусочек чужого счастья, эта вечная боль, что будет жить вместе со мной, когда у меня нет возможности ощущать тебя рядом.

Меня словно что-то разрывает изнутри, когда я вспоминаю о тебе, что- то не дает спать, что-то, что стекает по щекам, что-то... Что?

То, что делает меня счастливой. То, без чего я чувствую себя мертвой. То, что раньше связывало нас воедино.

Без света твоих глаз мне темно в этой жизни...»

Просидев так целый час, я нажала кнопку «Delete» , и письмо исчезло с экрана. Я не могла понять, зачем вытаскивать на свет то , что я так долго и упорно пыталась забыть.

У тех, кто сверху, черный юмор, - пронеслось в голове, и я решила больше не думать об этом. Глаза остались совершенно сухими, я давно уже перестла плакать из-за него. Назло тем, кто пытался заставить меня все вспомнить, выкину все из головы и медальон в том числе, и плевать мне на все сны, сегодня же пойду и куплю пачку снотворного и буду спать спокойно.

Я почувствовала, что нужно было с кем-то этим поделиться. Воздав про себя должное техническом прогрессу, который теперь мог позволить мне связаться с лучшей подругой в несколько секунд, я набрала по мобильнику Дашкин номер:

- Привет. Ты где?

- Ммм. В Стрельне гуляю. У нас дождь со снегом, а я зонтик забыла, вот мокну. - весело ответила Дашка. В мобильном телефоне только ветер шумел, сливаясь со звуком шлепающих шагов. До чего же здорово было это слышать.– Константиновский дворец вот обхожу, резиденцию президента. Знаешь, они на подьезде, асфальт пять раз перекладывали, клумбы там поразбивали всякие. Скоро сюда единорогов запустят, а людям выдадут лепестки роз, чтобы посыпать ему дорогу, как магарадже. Но красиво, слов нет. Привет, Движок, рада, что ты позвонила.