Внезапно наступило облегчение: физическая боль заглушила душевную. Я парила в небесах, порезала второе запястье... Казалось, я спасаю все: свою жизнь, своих детей, свою семью.

И тут я подняла глаза и взглянула в зеркало. И ужаснулась. На меня смотрело привидение: белое, как мел, с черной тушью на щеках. Глаза остановились и опустели. Я уронила бритву и посмотрела на руки, на пол, на одежду — все было залито кровью. Я закричала, закрыла рот рукой, но крик сдержать уже не могла.

Я лежала в холодной ванне. Крик превратился в тихий стон. Навалилась страшная усталость; хотелось просто забыться.

С трудом я открыла глаза: кровь еще течет. Все вокруг было красным — я своими глазами видела, как из меня вытекает жизнь.

И тогда, прощаясь с жизнью, я начала молиться — впервые за долгое время. Это была молитва моего детства: «Живущий под кровом Всевышнего под сенью Всемогущего покоится, говорит Господу: Прибежище мое и защита моя, Бог мой, на которого я уповаю!.. Не приключится тебе зло, и язва не приблизится к жилищу твоему; ибо Ангелам Своим заповедает о тебе — охранять тебя на всех путях твоих».

«Господи, что я наделала?» — взмолилась я мысленно. И будто проснулась. Схватила два полотенца и туго замотала руки. В голове стучало, кровь не останавливалась. Я еще сильнее затянула полотенца, и кровотечение прекратилось. Прислонилась к стене и закрыла глаза.

Вспомнила всю свою жизнь. Как на экране пронеслось перед глазами: Непал, горы, звезды, джунгли, фаю, Туаре, речка, войны, ненависть, любовь, смерть Ори, родители и наконец мои дети, которых я любила больше всего на свете.

И тут меня словно током ударило. Разве я не научилась выживать в джунглях? Разве мне за несколько лет не удалось совершить скачок из каменного века в современный мир? Почему же я растеряла свою силу? Где моя жажда жизни? Где теперь мое счастье, умение радоваться жизни, моя воля? Где мое истинное «я»?

— Пожалуйста, Господи, помоги мне, — шептала я. — Больше не могу так. — Я уронила голову набок и заснула.

И мне приснился Ори. Но в этот раз не было горящей хижины. Я опять в джунглях, сижу на бревне перед домом и восхищаюсь красотой пейзажа. Вдруг передо мной появляется Ори, большой и сильный, с улыбкой на лице. Он берет мою руку и говорит: «Я никогда не покидал тебя».

Проснувшись на следующее утро, я ощутила необъяснимый покой, разлившийся по всему телу Поднялась, убралась в ванной, перевязала руки, переоделась и легла в постель. Я снова заплакала, но уже не от отчаяния, а от облегчения. Потому что приняла решение: буду бороться. Как научилась выживать в джунглях, так научусь этому и здесь. И снова стану сильной. И когда-нибудь вернусь на родину. Я захотела вновь стать счастливой. Захотела радоваться жизни, просыпаясь по утрам.

И я начала бороться за собственное счастье, постепенно направляя свою жизнь в нужное русло.

Я борюсь и сегодня, когда уже есть и сила, и мужество. Я поняла, что счастье не приходит извне. Ты сама должна его добиться.

С тех пор как я твердо решила изменить свою жизнь, прошло много лет. После Швейцарии я оказалась в Японии, и вот уже около двух лет снова живу в Германии.

Недавно мне нужно было забирать свое удостоверение личности из соответствующего учреждения. Женщина протянула мне бумаги на подпись. Я подписала, а она снова смотрела на меня в каком-то немом ожидании. Увидев, что я не понимаю, в чем дело, она объяснила, что прежде чем получить новое удостоверение, я должна сдать старое.

«Только не это опять», — пронеслось у меня в голове.

Пришлось рассказывать служащей то, что уже сотни раз объясняла чиновникам. У меня никогда не было удостоверения, потому что я родилась не в Германии. И не жила здесь. Она была удивлена, но выдала мне документ. Мое первое немецкое удостоверение личности. В нем стоял возраст: тридцать один год.

Теперь я не была иностранкой. Я купила машину, сняла новую квартиру и начала борьбу с немецкой бюрократией. Страховки, пенсионные фонды, договоры аренды, налоговый номер, кабельное телевидение. Заявление на это, подпись там, ваши документы, новое свидетельство... Казалось, эта чехарда никогда не закончится. Но теперь я живу в городке Букстехуде. И очень стараюсь быть счастливой.

Теперь, после всего пережитого, я считаю свое детство, проведенное среди фаю, подарком судьбы. Фаю спрашивают моего отца: «Как поживает Сабина? Счастливо ли ее сердце?» Они не спрашивают, где я живу и сколько у меня кабанов. Их интересует мое душевное благополучие.

Когда я прислушиваюсь к голосу джунглей, у меня все в порядке. Нужно уметь замечать даже маленькие радости жизни. Счастье не в том, чем владеешь, а в твоей способности довольствоваться тем, что имеешь.

Каждый день приходится повторять себе эти истины. Джунгли мне помогают. И я благодарна им за это.

Но, лишь начав рассказывать эту историю, освежая каждый день свои воспоминания, я почувствовала настоящее счастье. За последние месяцы я заново прожила свое детство. Я смеялась, плакала, любовалась рассветами, плавала на лодке по реке, восхищаясь первозданной красотой природы. Я пересмотрела старые фотографии и фильмы, перечитала дневники...

И теперь, дописав книгу до конца, знаю точно: я навсегда останусь частью джунглей. А они всегда будут частью меня. Я принадлежу двум мирам и двум культурам. Я немка, но все же я дитя джунглей.

«Милая Сабина!

Это письмо, которое сегодня тебе пишет папа, связано с большой печалью. Вождь Баоу, однажды разрешивший нам жить с фаю, умер.

Мне сообщили по рации, что он смертельно болен, и я сразу же поехал в деревню. Но уже не застал его живым. Я очень расстроился и заплакал. Ко мне подошел Накире, вот что он рассказал.

За несколько дней до смерти вождь Баоу понял, что дни его сочтены. Он позвал к себе доверенного воина. Три дня он рассказывал тому обо всех своих деяниях: о каждом мужчине, каждой женщине и каждом ребенке, которых он убил. Как ты знаешь, Сабина, он был одним из самых жестоких воинов.

Но тут его сердце исполнилось мира и покоя. Когда фаю, собравшиеся вокруг его хижины, начали плакать, он сказал им: «Почему вы плачете? Радуйтесь за меня. Ведь теперь я увижу Афоу гути, великого отца».

«Подожди, вождь Баоу, — попросил его Накире,— Клаусу скоро приедет».

Он знал, что я уже приземлился в Кордези.

Но вождь ответил: «Зачем мне ждать Клаусу, я его уже знаю. Я хочу поскорее увидеть Афоу гути».

Он попрощался с каждым отдельно, лег и умер. Говорят, на его лице был написан идеальный покой. Потому что незадолго до смерти он обрел мир.

И, Сабина, я молюсь за то, чтобы однажды и ты обрела мир и покой в своей жизни. Я думаю о тебе. Сильно-сильно обнимаю...

Твой папа».

Это была наша первая встреча за десять лет. Юдит с Кристианом приехали в Гамбург из Штатов, где жили со своими семьями. Отец недавно вернулся из джунглей, а мама уже некоторое время жила здесь.

Мы сидели за накрытым столом и обсуждали книгу, которую я собиралась написать. На улице мои дети играли с сыном Юдит, общаясь на жуткой смеси немецкого, английского и французского языков.

Мама вздохнула:

— Ваши дети вызывают у меня столько воспоминаний. Когда вы были маленькими, вас не мог понять ни один человек, если он не владел немецким, английским и индонезийским.

— Почему когда были маленькими? — Кристиан наморщил лоб. — Мы и сейчас так разговариваем. А с папой общаться вообще невозможно!

— Помню, как я получила первое письмо от папы, когда уехала в Англию, — усмехнулась беременная Юдит, отправив в рот кусочек шоколадного торта. — Я смеялась целый день. Письмо было написано на четырех разных языках. Сабина, написать по-немецки целую книгу — это героизм с твоей стороны. У меня бы это не получилось.