— Как дети малые! — согласилась тетя Клава. Но тем не менее все стали хвататься за стебли камыша и протаскивать байдарки через заросли. «Джульетте», которая двигалась позади более тяжелого и глубже сидящего «Виктореза», приходилось полегче — она шла уже по проторенному пути, а вот дяде Вите и его экипажу довелось попыхтеть. Двигались обе лодки еле-еле, а конца-краю камышовым зарослям не видать. К тому же от комарья спасу не стало.

Мы отсюда не выберемся! — заныла Тась-ка. — Надо обратно, папа!

Вперед! Только вперед! — прорычал дядя Витя. — Там, дальше, по-моему, открытая вода начинается…

А по-моему, — сказала тетя Клава, — там камыш еще гуще стоит. И уже на сухом месте.

Но не правы оказались оба. Лодки еще целый час тащились через камыши, но ни открытой воды, ни сухой земли так и не появилось.

Может, все-таки повернем обратно? — предложила мама.

Неужели ты думаешь, что после того, как мы уже целый километр преодолели, обратно будет легче возвращаться?! — вспылил папа. — И только для того, чтоб вернуться туда, откуда начинали!

— Но мы по крайней мере знаем, что там сза- ди, — проворчала мама. — А куда вы сейчас ломитесь — неизвестно. Сплошное мужское упрямство и тщеславие! Гаттерасы несчастные!

Женщина на борту приносит несчастье… — припомнил папа старую морскую примету.

А три — тем более! — поддержал его дядя Витя.

Ладно-ладно, — зловредно пообещала тетя Клава, — вот доберемся до земли, посмотрим, как вы кашу сварите…

И мы тебе, папка, помогать не будем! — хором пропищали Таська с Татаськой.

Не ссорьтесь, граждане! — воскликнул Сережкин папа. — Справа по борту — вода!

Все дружно посмотрели направо. Действительно, в той стороне сквозь частокол стеблей просвечивала водная гладь. И довольно близко от байдарок.

Конечно, развернуть лодки в густых камышах тоже оказалось непросто. Пришлось папе и дяде Вите вылезать за борт, хватать лодки за носы и по пояс в воде тащить их вправо, приминая днищами камыши.

— Ур-ра! — вскричали «капитаны», когда им удалось выволочь лодки на нормальную протоку. И даже запели очередную пиратскую песню:

Приятель, смелей разворачивай парус!

Йо-хо-хо! Веселись, как черт!

После того, как им удалось влезть обратно в байдарки и не перевернуть их, мама, скептически хмыкнув, поинтересовалась:

— А куда дальше плыть собираетесь?

— По течению, леди Джульетта! — хихикнул папа.

«Викторез» снова пошел впереди, а «Джульетта» держалась метрах в трех от него. Протока постепенно уходила вправо и понемногу расширялась. Вскоре снова стали хорошо видны лесистые холмы, только гораздо ближе, чем раньше. А еще через четверть часа камышовые стены как бы раздвинулись, и в той стороне, куда плыли байдарки, показался невысокий песчаный обрыв, за которым просматривался склон холма, поросший невысокой травой и мелкими сосенками, а дальше — высокие сосны.

— Земля! — заорал дядя Витя. — Полный вперед!

На обоих байдарках дружнее заработали веслами. Протока опять пошла влево, но та камышовая стена, что была по правому борту, постепенно сошла на нет. Теперь камыши тянулись только слева, а справа оказался тот самый обрыв. Правда, он был слишком крутой, и высаживаться на берег было неудобно. Но ниже по течению обнаружилось, что обрыв становится более пологим, а в одном месте плавно переходит в небольшой песчаный пляжик. Вот тут-то, проплыв еще метров пятьдесят, байдарки и остановились.

По-моему, это тот самый остров, о котором говорил Крокодил! — уверенно заявил дядя Витя. — Холм, лес, берег не заболочен — все сходится. Значит, если ребята найдут нашего «адмирала», то так или иначе прибудут сюда. Представляешь, как мы им нос утрем, а? Придут они измученные, усталые, искусанные комарами — а у нас тут уже обед готов, палатки поставлены и сами мы — загораем на солнышке.

Классно! — завопили Таська с Татаськой.

В это время посреди реки совсем недалеко плеснула хвостом какая-то большая рыба.

Ого! — насторожился дядя Витя. — А я-то думал, что зря спиннинг взял! Если уж она днем тут ходит, что под зорьку будет, когда самый клев?!

Я в этом не очень понимаю, — вздохнул папа, — всегда мечтал научиться рыбачить, сколько раз друзья приглашали, а так и не собрался… Все некогда…

Старик, это ж никогда не поздно начать! — хлопнул его по плечу дядя Витя. — Мы на ужин такую ущицу организуем — во!

Вы бы пока палатки поставили, господа «джентльмены удачи»! — строго напомнила мама, охладив рыбацкий пыл дяди Вити. — И костер разожгли бы. И байдарки надо на берег вынести, а то унесет случайно и останемся мы тут, как робинзоны, куковать.

— Слушай, Витек, — сказал Сережкин папа, — по-моему, нашему острову не хватает названия, верно?! Мы же первооткрыватели, верно?!

— Точно! — поддержал дядя Витя. — Предлагаю назвать его островом Джентльменов удачи!

Лучше назовите просто: остров Удачи! — посоветовала тетя Клава. — Чтобы нам тут всем повезло. А то не успели поход начать, а уж все друг от друга потерялись. Две лодки тут, две в другом месте, а пятая вообще сама по себе.

Мне нравится, — поддержал Сережкин папа. — Остров Удачи — коротко и ясно.

Голосовать не будем? — хихикнул дядя Витя, поглядев на Сережкину маму.

Не будем, — буркнула мама, — уже доголосовались до того, что теперь все порознь разъехались. Называйте этот остров, как хотите, но дети должны быть сыты.

Сначала на берег перенесли рюкзаки, палатки и спальники, лежавшие в байдарках, а потом сами байдарки и весла.

Ну, молодежь, — сказал дядя Витя, обращаясь к Сережке и дочерям, — мы сейчас палатки будем ставить, а вы живей за дровами, только смотрите, не уходите далеко.

Так это ж остров, — хмыкнул Сережка, — тут не заблудишься.

Ну, заблудиться, как известно, можно даже в трех соснах, а их тут намного больше.

Таська с Татаськой, хихикая, убежали вперед, а Сережка пошел сзади, прихватив с собой топорик. Живые деревья он, конечно, рубить не собирался, но предполагал, что может попасться большая сухая лесина, которую целиком не утащишь. Топорик был в чехле, который пристегивался к ремню наподобие пистолетной кобуры, и, пристроив его на ремень шортов, Сережка почувствовал себя вооруженным.

Идти пришлось в горку, между маленьких сосенок. Чем выше поднимались, тем лучше была видна долина Старицы. То есть просторные камышовые заросли, посреди которых змеились многочисленные путаные протоки. Настоящий лабиринт! Кроме камышей и проток, были видны заросшие кустами острова, островочки и островишки, какие-то стоячие заводи, озерца или болотца, затянутые зеленой ряской, а также дальние холмы. Причем понять, где заканчиваются островки и начинается настоящий берег, было трудно. И где тут река, а где болото — тоже.

— Ой! — завопили одновременно Таська с Татаськой, так что Сережка даже испугался малость, — может, змею в траве увидели. Но визжали близняшки не от испуга, а от восторга. Просто на этом пространстве между сосенками, среди невысокой травки, сквозь которую во многих местах песок просвечивал, краснели крупные, сочные и ароматные земляничины. Много-много!

Конечно, Таська с Татаськой начисто забыли про дрова, уселись на корточки и принялись эти ягодки лопать. Сережка тоже не утерпел и сорвал десяток земляничин. Сладкие — обалдеть! И запах намного приятнее, чем у садовой клубники. Впрочем, совесть у Сережки все-таки была, и он строго сказал этим перемазавшимся земляникой хрюшкам-толстушкам:

— Нас, между прочим, за дровами посылали, а не за земляникой. Давайте сперва дрова принесем, ладно?

Как ни странно, но Таська и Татаська его послушались. Пошли дальше Ъверх по склону, и тут уж Сережка остановился в изумлении. Около сосенок и под их нижними ветками в траве маячило много-много маслянистых, желтовато-коричневых грибных шляпок с прилипшими к ним сухими сосновыми иголками. Маслята! Конечно, это не то что белые или там подосиновики. Но сколько их тут! Наверно, если б у Сережки был с собой пластиковый пакет, то он, не сходя с места, доверху заполнил его этими симпатичными грибочками.