Достало. Тупой разговор ни о чем, растрепанные нервы и натянутая струна в груди, готовая вот-вот лопнуть. Короче, состояние то еще. Хочу кого-нибудь убить, но слишком вымотана для этого. Сходить к сатанистам сегодня, что ли? Душевные ребятки, хоть отойду душой, завывая с ними...

За спиной еще метров двадцать слышались не отстающие шаги.

- Я не могу, - наконец, подал он голос.

Резко развернулась на каблуках и выгнула бровь, готовая снова рассмеяться.

- Сорри? Я ослышалась или крутой мачо и гроза всея ГУГа Максик - чего-то боится?

- Я не... - начал набирать обороты Орлов, но я отмахнулась и парень как-то сдулся.

- Да не ори ты. Все, ничего не спрашивала - только дай мне спокойно насладиться тишиной.

Опять шаги за спиной, уже ближе.

- Вы ведь с ним в... нормальных отношениях? - вопрос с такой затаенной осторожностью. Скосила глаза, усомнившись что рядом идет все тот же Орлов, убедилась, удивилась - мягко говоря. Что сегодня с ним?

- С какой стороны посмотреть.

- Ты...

- Я. Так, что тебе еще от меня надо? Рожай уже. - А уже начала нравится эта безнаказанность. Ну когда я еще вот таким тоном поговорю с Орловым без последующей махания кулаками?

Макс скривился.

- Ты ведь разговариваешь с Ильичом? Можешь... - он кашлянул и пришел в себя. То есть, вернул прежний нахальный тон. - Спроси его, как он ко мне относится.

- С чего бы это?

- Просто спроси! - загородил он дорогу. А лицо-то, лицо... - Иначе убью, поняла? И если разболтаешь о нашем разговоре - тоже убью.

И Орлов побежал в противоположную сторону. Так и подмывает сказать - сбежал. И оставил после себя множество вопросов.

Была бы в другом состоянии - поразмышляла бы. А так - просто ограничилась удивлением и пошла дальше.

***

- Итак, лентяи, радуйтесь! Я заняла для вас половины во-он тех лавочек. Очень хорошие места - не далеко, но и не близко. Самое оно! Меня точно будет хорошо видно.

Фон Дюваль, уже приодевшаяся для выступления, прямо светилась. Или просто с блестками на волосах и платье переборщила.

- Танькобел, не спи! - острый локоток впился меж ребер. Тихо охнула и послушно пошла за остальными к тем самым боковым лавочкам. Марийка, как надзорщик, шагала позади, будто боялась что я возьму и сбегу - такое ощущение появилось. С чего вдруг? Усадила меня ближе к середке, долго до этого проверяя как с этого места видно сцену, сказала чтобы сидела именно здесь и никак иначе, попросила остальных приглядеть за мной, и унеслась цветастым и шелестящим вихрем.

Я тут только одна не догоняю, что происходит? Оглянулась на остальных, они - на меня вопросительно уставились, будто я им все возьму и проясню. Как же. Самой бы понять...

Мир феста давно раскололся на две неравные половинки: зрителей, прибывающих и ожидающих, и нервных выступающих, рассредоточившихся по разным углам - не видно, но зато слышно отголоском. Репетируют. Где-то среди них и Марийка...

Час до открытия третьего дня пролетел незаметно. Все же давно я вот так не сидела с друзьями, за что, конечно, получила несколько втыков. Скопилось множество тем для разговоров - даже когда вспыхнули софиты над сценой и объявились ведущие, а затем и первый исполнитель, мы не прервались. Слушать было откровенно скучно - ведь ткни в любого из нас пальцем и попадешь на, хм, нелюбителя такого музыкального жанра. Но все равно мы приходили сюда. Одна причина - фон Дюваль. Не придешь, она же потом плешь проест... вместе с мозгами.

Но, кажется, исполнителе на третьем-четвертом один из наших с удивленным возгласом указал на сцену, и все повернули головы. С этот раз выносили аппаратуру, вышли два чела с электрогитарами, другой - устроился за барабанами. И то, что последовало дальше - понравилось нам намного больше предыдущего. Ладно, она лично мне понравилось, что до остальных - не берусь судить. Слова на английском, тема любви. Обычно бы нос воротила, а сейчас - заслушалась.

Может, он знал? Обо всем. И о том, что я не буду обращать внимания на сцену, когда там играет нелюбимая музыка, но такое обязательно заставит смотреть. Да даже не может. Он точно знал.

Последние три тихих баса эхом разнеслись по стадиону, зрители начали хлопать, свистеть, выкрикивать - в общем, выказывать одобрение. И как раз под это сопровождение на сцену влезла еще одна личность, бродящая взглядом по рядам. Это получилось на чистом автомате - ноги подогнулись и я нырнула вниз, прикрывшись широкими плечами впередисидящего. Взгляд Васильева остановился на пустом месте, где я только-только сидела, а я заподозрила сговор. Вот не зря эта... дамочка так долго усаживала меня!

Только я не до конца поняла: а зачем вообще спряталась?

"Потому что дура", - шепнуло подсознание.

Мне его было видно, а ему меня - нет. Наш ряд пятый, сцена довольно близко, и не составило труда заметить, как изменилось лицо Ильи. Но растерянность быстро сменилась упрямством.

Публика затихала, явно заинтересованная происходящим. Ведь прошлые исполнители не спешили уходить, выстроились позади Васильева. А тот ни пел, ни плясал, а просто стоял истуканом возле микрофона. И вот, когда стало более-менее тихо, он чуть прикрыл глаза, словно бы... словно бы собираясь с духом - сказала бы, но нерешительность и Васильев понятия полярные. И заговорил.

- Таня, сначала я хотел спеть - но не нашел той песни, которая сможет правильно объяснить. Поэтому я просто скажу. Я люблю тебя и хочу, чтобы ты была рядом.

Все. Молчание, воцарившее еще тогда, когда он заговорил. Васильев последний раз окинул скамейки взглядом, развернулся и пошел к другому краю сцены. А за спиной его набирали силы эмоциональные и подбадривающие выкрики и прочее, прочее... а еще, очень многие интересовались друг у друга, кто же такая, эта Таня.

Похож, только у троих и... еще семерых, но это догадки... не было сомнений, кто она именно.

Сердце судорожно бухало в груди, отдавая в нескольких местах сразу, дыхание перекрыло напрочь, и еще нескоро я пришла в себя. Относительно. Но в душе хаос так и не думал успокаиваться. Столько мыслей вертелось, крутилось, столько эмоций... больше радостно-счастливых, чем негативных.

Влюбленная дурочка все никак не могла поверить в произошедшее.

- Таня-Таня... - в голосе, прозвучавшем над головой, слышался укор. Просто укор, не злость. Подняла голову. Так и есть, фон Дюваль. Она стояла рядом, уперев руки в бока, смотрела испытующе. Но в какой-то момент ее взгляд смягчится и появилась теплая, такая понимающая улыбка. Подруга мотнула головой. - Иди уже. В северном углу он.

Я уже замечала что порой эта девушка выглядит как моя мама, в лучшем смысле этого слова. Заботится... понимает. И сейчас все поняла правильно.

Разогнула трясущиеся колени, вдохнула полной грудью... резко выдохнула, аж хоровод звездочек перед глазами заплясал, и дунула продираться сквозь народ в указанном направлении.

Народ, конечно, упорствовал - выставлял ноги, ворчал, но я ничего не замечала. Бывает же такое... впереди только цель, а на какие-то препятствия не обращаешь внимание. Или их просто не видишь? Я не думала о том, что обо мне говорят, что подумают - пусть и раньше не особо заморачивалась, но теперь так вообще... Мои мысли были только о том, чтобы поскорее найти одного человека.

Это громкое признание, слова Марийки, мои раздумья - все слилось и дало неожиданный, но правильный результат. Единственный верный. И я неслась вперед, боясь, что у трусливого зайки кончится решимость.

Не кончилась. Я его нашла. Пусть это не так уж и трудно оказалось.

Васильев сидел на широком выступе арматуры возле забора - такие штуковины уже давно распробовали и оприходовали под скамейки. Довольно много народу вокруг, но рядом с Ильей - никого. Руки методично обрывали стебельки у какого-то сорняка, а сам Васильев наблюдал за своими руками несколько отрешенно, будто в этом мире совсем не присутствовал. Затормозила, так и не дойдя. В голове вспыхнули его слова, сердце подскочило к горлу, а по телу, обгоняя мурашки, растеклась слабость.