В мирное время армия бряцает оружием, а полиция воюет всегда, у нее не бывает мирного времени и передышек. Вот и сейчас Родригес принимал доклад фон Мессермана, пригласив к себе Джонса.

— Агент из Мадрида докладывает, что части сухопутной армии выдвинутся к французской границе не позднее середины июля. Там они могут объединиться с расквартированными на границе частями. Испанцы имеют возможность начать наступление в конце июля или августе. В южных и юго-западных провинциях имеются факты выражения открытого недовольства республиканскими властями и призывы к реставрации католической монархии. Наиболее тревожное положение в Тулузе и Бордо. В Тулузе культивируются происпанские настроения. В Бордо замечена активность сторонников воссоединения с Англией.

— В Тулузу перебрасывается вторая дивизия фон Бокена. Как вы считаете, она стабилизирует ситуацию? — спросил Родригес.

— Только в некоторой степени. Во-первых, Тулуза — главный центр католиков на юге, там могила Фомы Аквинского. Во-вторых, Тулузское графство — королевский апанаж, где заправляет знать, чтившая прежнего короля.

— Кольберу срочно представить кандидатуру нового губернатора. Чем недовольно население?

— Знать недовольна сокращением армии. Они привыкли командовать парадным строем под грохот барабанов. Ойген, фон Бокен и фон Браухич выгнали больше сотни таких паркетных вояк уже после главного сокращения. Землевладельцы обижены из-за отмены налоговых льгот. Кроме того, массовая миграция крестьян на стройки заводов, верфей и дорог не дает землевладельцам выжимать из них последние соки, у селян появилась альтернатива. Понятно, возмущаются непримиримые католики. Хоть вы и не запрещаете исповедовать веру, конфискация монастырского имущества и передача храмов церкви Единого их никак не устраивает.

— Хорошо. Кто за нас?

— Все торговое сословие. Убрав препятствия на перемещения товаров, вы дали им возможность зарабатывать. Позволили начать торговлю товарами новой промышленности. Им гораздо удобнее новые налоги и пошлины. Ремесленники и крестьянство тоже за нас. Но все продается и покупается. Поэтому чернь тоже можно взбаламутить.

— Ясно. Надо говорить с Голдбергом и парижскими банкирами. Нужны инвестиции в регион, строительство промышленных объектов. И показательная расправа с противниками Республики. Спасибо, господин министр.

Оставшись вдвоем с Джонсом, Родригес спросил:

— Что говорят твои дипломаты по поводу испанцев?

— То же самое, конец июля — начало августа. Кроме атаки с суши, они попробуют блокировать Марсель.

— Плохо. К войне на море мы не готовы. А невозможно обаять эту, как ее, Марианну?

— Непробиваема. Старая уродливая шлюха с манией абсолютной власти. Жертва инбридинга. — Джонса передернуло от воспоминаний о матушке и олигофрене-сынке.

— Что, если нарушим установку не мочить королей?

— Если убить ребенка, в стране наступит смута. Регентская власть производная от сына. Никакой другой доминирующей силы там нет. Придется присоединять территорию к Франции, вместе со всеми колониями, и самим руководить. Не говоря об этической стороне убийства.

— Рано. Здесь еще порядок наводить. Слышал — Тулуза и Бордо на грани бунта. Нам еще только Пиренеи и Латинскую Америку усмирять.

— Тут ты прав.

— Если уничтожить вдову? — предложил маршал.

— А как же — с женщинами и детьми не воюем?

— Спасем тысячи жизней.

Помолчали.

— Знаешь, а это вариант. Короновать нового монарха не надо, структура власти вроде как не нарушена, кому за него поруководить — решат. Заодно профилактический испуг от Божьей кары.

— Тебе видней, — согласился Родригес. — Не хочешь хоть раз с нами, будешь карающим ангелом?

Джонс замахал руками, мол, я не по тем делам.

Голдберг взял час на размышление, потом согласился. Другие тоже не возражали. Родригес вызвал Тиита и предложил проветриться Петренко, тот с радостью согласился на отпуск от президентских церемоний. Все посетители церквей Единого, а также прихожане испанских католических храмов, в которых уцелели проекторы, услышали о проклятии Единого Бога, павшем на голову регентши. Карета, в багаже которой спрятался боевой скаф и еще кое-какое оборудование, сопровождаемая кавалькадой всадников, отправилась в Мадрид.

— Господа, я созвал эту телеконференцию по одному, быть может, не самому горящему, но важному поводу. — Голдберг говорил со своего комма в Амстердаме. Мохаммед плыл через Атлантику, Родригес неотвратимо двигался к Мадриду, Чонг Пак и Вонг Лу охраняли базовый лагерь, Джонс объезжал княжества империи, а Раджа следил за строительством мини-крейсера в Бресте, роттердамские корабелы уже кое-чему научились и не нуждались в пристальном наблюдении. Остальные трудились в Париже.

— В июле истекает двести один день с обрыва связи с Тибетом, — продолжил банкир. — Значит, на Земле-1 пройдут сутки, достаточный срок, чтобы констатировать: земные ученые не смогли устранить проблему. Проявилась не ошибка аппаратуры или случайная временная флуктуация. Есть причина, которая создала фундаментальный барьер. Равновероятно она может быть как природной, так и диверсией агентов галактов. Убийство четырех миссионеров говорит о том, что галакты знают про Миссию. Как бы мы ни были погружены в текущие проблемы Земли-2, о главном противнике нельзя забывать. Предлагаю вот что. Считаем связь с Землей утраченной долговременно. Тогда держать на острове охрану и генератор не имеет смысла. Оборудование перевезем в Париж. На острове организуем монастырь явления «святого» Клинтона, монахам дадим винтовки и пулемет. Если на сетке что-то появится, всегда сможем все восстановить. Возражения?

— Везти морем опасно — испанцы, — откликнулся Мохаммед.

— Лучше сгонять последний раз «Мессию» в Марсель и вверх по реке, а дальше по суше, — предложил Родригес.

— Генератор в сборе около тонны, демонтировать его не стоит. Допустим, морем не проблема даже для «Мессии», а дальше? — Раджу, как всегда, волновала сохранность оборудования.

— Значит, в Марселе нужна очень крупная повозка, — резюмировал Голдберг. — Нурлан, бери обоих десантников и за дело.

— То есть перед войной медицинская подготовка — именно то, что можно бросить на месяц? — возмутился врач. Но его голос пропал втуне — если даже президент Республики лично поехал на диверсионный акт, перепоручить уже точно некому.

Граф Эжен де Мореньи, один из немногих представителей королевского двора, сотрудничающий с республиканскими властями, устало вылез из кареты. Он уже бывал в Мадриде по делам короны, и у него, как и большинства отпрысков домов с длинной родословной, в каждом столичном городе были многочисленные родственники. Но так он не путешествовал никогда. Он знал, что его спутники являлись доверенными лицами пророка. Маршал Родригес был главнокомандующим сухопутных сил, а господин Тиит его правой рукой. Лицо третьего участника поездки тоже было смутно знакомо, он чем-то напоминал молодого президента Шарля де Голля. Впрочем, сходство ничего не значит, министр иностранных дел похож на самого пророка. Удивительным был не состав делегации, а бешеная скачка, еще никогда граф не путешествовал с такой скоростью.

Родригеса, наоборот, бесил до колик темп передвижения. Ничего не поделаешь. Строительство железных дорог начнется не скоро, и они вначале охватят промышленный север, а не юг.

Насладиться отдыхом в Мадриде графу не позволили. Справившись у кучера, сколько времени займет ремонт кареты и перековка лошадей, Родригес сразил графа известием, что уже послезавтра ему необходимо отправиться в Сан-Себастьян. Тот взорвался:

— Господин маршал! Это уже переходит всякие границы! Мало того, что я выполняю непонятную мне миссию, скрываю, что со мной в качестве «охраны» едут сам командующий армией и министр обороны, мы летим в Испанию сломя голову, так и еще и странное дополнительное поручение.