Мелодия достигла кульминации и на последней драматической ноте оборвалась. Сид замер, склонившись над клавишами. Глаза закрыты, черные спутанные волосы упали на лицо.

Мгновение спустя он выпрямился, откинул волосы, опустил крышку пианино, встал и насмешливо поклонился несколько ошеломленной публике. Майкл начал аплодировать, к нему присоединились все сидящие в баре любители субботней выпивки.

— Вижу, ты не потерял своей блестящей техники, — комплиментом приветствовал друга Майкл. Тот рассмеялся.

— Шутишь, наверное? Я не прикасался к пианино с тех пор, как был здесь в последний раз. — Сид поднес к губам пивную кружку и сделал большой глоток. С удовольствием крякнув, он стер пену с верхней губы. — Отлично, а? По-моему, на улице слишком жарко для весны.

— Давно не видел тебя, — заметил Майкл, стараясь не показать своего отношения к его появлению здесь.

— Верно, — согласился Сид. — А ты отлично выглядишь.

Майкл грустно усмехнулся в ответ на столь явную ложь. Когда-то он был действительно хорош, но с возрастом располнел, а его светло-каштановые волосы поредели. Не сказать, чтобы это очень огорчало Майкла, он не слишком заботился о своей внешности.

— Так где же ты пропадал? — спросил он друга.

— Так, кое-где.

Майкл покачал головой и вздохнул.

— Вижу, ты не меняешься. Все такой же разговорчивый.

Сид усмехнулся.

— Брось, Майкл, это неправда. Да мы с тобой обо всем на свете переговорили за этим столом! В теории решили проблемы сохранения окружающей среды, разругали политиканов, раскритиковали все и всех!

— Ты прекрасно знаешь, что я говорю не об этом. Черт побери, Сид, ты мог хотя бы для приличия позвонить мне, прежде чем отбыть в неизвестном направлении. Я думал, мы были друзьями.

— Мы и остаемся ими. Ты же меня знаешь. Я никогда и нигде не задерживаюсь надолго. Просто начинаю скучать.

Майкл не помнил точно, сколько времени Сид пожил в городе, прежде чем уехать. Пожалуй, всего несколько недель. А казалось — гораздо дольше. С ним так интересно было поговорить!

— И как долго мы будем иметь честь лицезреть тебя на этот раз?

— А бог его знает. Неделю, месяц или год. Как сложатся обстоятельства.

— Какие обстоятельства?

— Черт возьми, не спрашивай меня об этом, Майкл! Я просто плыву по течению.

— Держу пари, что все дело в женщине, — пробормотал Майкл.

Обычно добродушное лицо Сида застыло, он пронзил друга холодным взглядом.

— Проклятье, о чем ты говоришь?!

Майкл опешил. Он никогда не видел его таким. Перемена была просто поразительной: обычно приветливый и спокойный, Сид вдруг стал холодным и одновременно агрессивным, даже его голос зазвучал по-другому — низко и угрожающе.

Майкл поспешил успокоить его.

— Да я ничего такого не имел в виду! Просто рискнул предположить, почему ты так срочно уехал из Веллингтона. Думал, может, одна из женщин пыталась добиться от тебя обещания жениться.

Сид заметно расслабился, постепенно превращаясь в хорошо знакомого дружелюбного человека. Обаятельная улыбка тронула его губы.

— Одна из моих женщин? — Он откинулся на спинку стула и сделал еще один большой глоток из кружки. — Ты, похоже, думаешь, что я держу гарем?

— А разве нет?

— Да ничего подобного. Просто я парень на один раз.

— Парень на одну ночь, ты это имеешь в виду? И правда, я никогда не видел тебя с одной и той же женщиной два раза подряд.

Сид пожал плечами.

— Знаешь ли, это придает жизни остроту.

— Везучий ты, черт! Будь у меня твоя внешность, я бы тоже даром времени не терял. Хотя, если честно, всему предпочитаю тихую и почти монашескую жизнь. От женщин одни неприятности. Так, значит, ты уехал не потому, что одна из влюбленных куколок всерьез решила заполучить от тебя обручальное кольцо и ребеночка?

— Конечно нет! Я вообще никогда не связывался с такими женщинами, боже меня упаси! Хотя, надо признаться, это действительно женщина. Только из-за нее я не уехал из города, а вернулся.

— В самом деле? Я весь внимание. Что же это за женщина, если она сумела заставить тебя вернуться?

Сид рассмеялся.

— Ты все равно не поверишь, даже если я скажу.

— Если это касается тебя, я поверю чему угодно.

— Она монахиня.

— Монахиня?! — повторил Майкл, укоризненно качая головой. — Боже милосердный, Сид, неужели тебе было мало свободных женщин, что ты выбрал жертвой бедное наивное создание из монастыря!

Сид снова рассмеялся.

— Сестре Марии около восьмидесяти.

— О! В таком случае она, возможно, в безопасности.

— Она практически вырастила меня.

— Кроме шуток? Может, расскажешь?

— Да рассказывать особенно нечего. Она возглавляла сиротский приют и детский дом под Веллингтоном. Тридцать пять лет назад меня подбросили к дверям приюта с запиской о том, что мое имя Сид. Мне было несколько недель от роду. Монахини, а особенно сестра Мария, занялись моим воспитанием. Они и дали мне фамилию Адамс.

— Почему же никто не усыновил тебя, ты ведь был совсем маленький?

— Не знаю. Но каждый раз, когда появлялась семейная пара и хотела взять меня, повторялась одна и та же история. Сестра Мария любезно приглашала их на чашечку чая, и после разговора с ней они выбирали другого ребенка. Бог знает, что уж она им там говорила... Может быть, что я умственно отсталый или еще с какими-нибудь отклонениями, не знаю. Сестра Мария всегда клялась, что не говорила ничего компрометирующего и что я остаюсь с ними исключительно по воле Божьей. Так или иначе, но со временем монахини перестали показывать меня возможным родителям, и ничто не мешало им всем вместе баловать дорогого им Сида.

— Вот видишь! Ты уже тогда был любимцем женщин!

Сид мягко улыбнулся, и Майкл подумал, что второй раз за вечер видит друга с неожиданной стороны, таким чувствительным.

— Все это потому, что монахини были одиноки, — продолжал Сид, — особенно сестра Мария. Она тосковала и хотела кому-нибудь стать матерью. Кстати, Майкл, помнишь ту семейную пару, которая не могла иметь детей, и ты просил меня быть донором? Давно хочу спросить, получилось ли что-нибудь? Может, у них растет здоровый мальчуган или хорошенькая девочка?

Майкл был ошарашен. После неожиданного отъезда Сида он и мысли не допускал о том, что тот когда-нибудь заинтересуется результатом своего поступка. Восемнадцать месяцев назад Майкл солгал, кто на самом деле ищет подходящего донора спермы. Он не был уверен, что Сиду понравится идея подарить ребенка одинокой женщине, а тем более родной сестре друга. Поэтому и придумал некую бесплодную пару, знакомую ему через третьих лиц, которая якобы не может найти подходящего донора официальным путем.

И вот теперь Майкл сидел молча и ему очень хотелось снова солгать. Он постарался мысленно все взвесить, прежде чем отвечать. С другой стороны, Сид вряд ли когда-нибудь встретит Лору и сына. Нет сомнений, что он скоро снова умчится куда-нибудь. Но рисковать нельзя. Если Сид узнает, что где-то растет его ребенок, ему достаточно будет одной случайной встречи, одного взгляда на сынишку Лоры, чтобы обо всем догадаться. Тогда дружбе конец.

— Э... Мне очень жаль, но ничего не вышло. — Новая ложь звучала вполне естественно. — Знаешь, та женщина была уже не очень молода, так что, может, это и к лучшему.

Сид понимающе кивнул.

— Наверное, ты прав. Было бы грустно думать, что где-то растет мой ребенок, а я никогда не узнаю, какой он.

Перед Майклом тут же возникло прелестное личико сына Лоры. Рони был точной копией Сида: пышные кудрявые волосики, блестящие черные глазки. В девять месяцев он уже прекрасно ползал и, подтягиваясь, залезал на диван и кресла. У него были отцовские длинные ноги и сильное тело.

Конечно, будет очень жаль, что Сид и Рони никогда не увидятся, но здравый смысл советовал держать отца и сына подальше друг от друга. Прежде всего этого требовала Лора. Она хотела жить мыслью о том, что это ребенок Роджера.

Честно говоря, Рони совсем не похож на возлюбленного Лоры. Малыш — вылитый портрет настоящего отца. Достаточно один раз увидеть их вместе, чтобы сразу понять, что к чему, а тогда не миновать большой бури!