— М-можно и т-так сказать, — согласилась я.

— Но ведь от человеческого бешенства нет лекарства, — Рычи покрепче стиснул в лапах рукояти мечей.

— Эт-то м-магич-ческое б-бешенс-ство, — пролязгала я.

Командир вздохнул с явным облегчением. А вот интересно, подумала я, с трудом удерживаясь от того, чтобы создать вокруг себя теплый кокон, почему на них не действует сила темного артефакта? Сколько лет они уже служат храму?

— Около двухсот, — ответил Рычи, когда я сумела выговорить свой вопрос вслух. — Верховный маг, управлявший храмом в те времена, хитростью заставил наших предков поклясться в вечной верности храму. С тех пор мы служим здесь бессменными стражами. Каждого, кто нарушит клятву, ждет неминуемая смерть.

Почувствовав, что обжигающие оковы ярости спали, я одним движением руки убрала ураганчик и закуталась в мокрую куртку.

— А на вас не находят временами необъяснимые приступы ярости? — противно подхрюкивая от бьющего меня озноба, спросила я.

— Ты имеешь в виду, не страдает ли кто из нас таким же магическим бешенством? — уточнил сообразительный воин.

Я согласно кивнула, не в силах членораздельно выговаривать слова.

— Магия на нас почти не действует, Избранная, — улыбнулся Рычи. — Как и большинство болезней. Мы — дети гор, наши тела крепки, как окружающие нас скалы, наши души чисты, как укутывающий их снег, наши когти и клинки остры, как осколки льда на вершинах. Так что если ты боишься заразить кого-то из нас — не думай об этом. Твоя болезнь опасна только для тебя самой. Поверь, человеку никогда не сравниться в реакции со снежным воином.

И все же странно, продолжала я свои размышления. Артефакт не заражает, он просто окутывает души тьмой, пробуждая самые низменные инстинкты вроде жажды насилия. И если на то пошло, то снежные воины тоже должны были попасть под его влияние. Или я чего-то не понимаю?

— Что же, мне пора идти, Избранная, — зевая и показывая крепкие острые клыки, сообщил Рычи. — Несмотря на большую выносливость снежных воинов, мы тоже нуждаемся во сне. Так что увидимся завтра.

— У вас есть свои комнаты? — удивилась я. Почему-то мне казалось, что они спят где-то в углу, сбившись в большую кучу, словно щенята.

— Комнаты? — Рычи и его товарищи откровенно развеселились моему вопросу. — Зачем нам комнаты? Мы — дети гор, и спим в горах. Поверь, Избранная, нет лучше постели кроме толстого слоя пушистого снега вокруг.

С этими словами они удалились.

Может быть, в этом и кроется разгадка, продолжала я ломать голову. В том, что снежные воины покидают храм, хотя бы на непродолжительное время, и таким образом снимают с себя негативное воздействие артефакта. Ведь монахи тоже покидают храм. Младшие добывают воду и пищу, старшие отлучаются по более серьезным делам. Один только верховный жрец не выходит из ворот храма, хотя в том, что этот старик самый настоящий маньяк и извращенец, у меня нет никаких сомнений. Так, может, в этом и кроется ответ?

Я-то просидела в стенах храма три с лишним недели, поэтому на меня и подействовала темная магия. Но, с другой стороны, Локий все это время был со мной, а я не заметила я его стороны никаких отклонений. Хотя нет, после нашего совместного ужина он обычно отправлялся выполнять какие-то свои обязанности. Неужто в этом все дело?

Но тогда Морок находится в опасности. Если он останется в храме на продолжительное время, у него тоже начнутся подобные приступы. Надо предупредить его, чтобы обязательно выходил из храма хотя бы на час, но каждый день.

Ну где же Азраер?! Сейчас он мне нужен как никогда! И ведь наверняка этот мерзавец прилетит именно тогда, когда я уже совсем отчаюсь.

Приплелся тюремщик и с большим интересом окинул взглядом мою промокшую одежду.

— Что, голубушка, никак помыться пыталась? — пошутил он, скаля свои кривые зубы. — Правильно, помирать, так хоть чистой. Тебе, может, мыльца принести? Или спинку потереть?

Я наградила мужика угрюмым взглядом, отчего он развеселился еще сильнее.

— Ох, хороша ты, голубушка! Жаль, что верховный твердо решил отправить тебя на алтарь. Уж я бы нашел для тебя какое-нибудь занятие.

Я представила, что именно мог бы придумать для меня этот придурок, и меня отчетливо затошнило. Причем, когда я увидела полузасохший и заплесневелый кусок хлеба, который на грязной ладони совал мне тюремщик, меня затошнило еще сильнее.

Нет, так нельзя! Надо сегодня же заставить Азраера отвести меня в одну из кладовых и наесться там до отвала. Ну когда же наконец наступит вечер?

Наконец я получила свой крайне неприглядный ужин и принялась ждать прибытия духа. Однако время шло, а Азраер все не появлялся.

"Ну и где его носит?" — мрачно размышляла я, пытаясь поудобнее устроиться в тесных объятиях клетки и костеря мага на чем свет стоит.

Я так увлеклась мысленным перечислением крайне неблагородных эпитетов в адрес негодного духа, что испуганно подпрыгнула на месте, когда чей-то голос произнес мне в самое ухо:

— Не ждешь меня, дорогуша?

— Вижу, тебе уже лучше, — издевательским тоном констатировал дух, с удовольствием разглядывая мое перекошенное лицо. — Зубы не скалишь, глаза не таращишь, кулаки не сжимаешь. Неужто придумала, как справиться с воздействием темного артефакта?

— Знаешь, теперь я понимаю, почему тебя отравил твой любимый ученик, — сообщила я магу.

Лицо Азраера чуть заметно дрогнуло.

— Вот как? И почему же?

— Потому что ты несносный, завистливый, чванливый, заносчивый, старый индюк, — с чувством глубокого удовлетворения выговорила я.

Азраер польщено захихикал. Убедившись, что другой реакции не последует, я попросила его предупредить Морока о грозящей ему опасности.

— Ты сама до этого додумалась? — насмешливо удивился дух. — Я поражен.

— Не понимаю, чего ты добиваешься своими словами, — я укоризненно покачала головой. — Хочешь спровоцировать у меня новый приступ ярости?

— А может, мне просто интересно посмотреть, как ты с ним справишься, — ответил маг. — Что касается твоего приятеля, то я его уже предупредил. Сегодня он послушно два часа гулял вокруг храма.

Я с непередаваемым облегчением вздохнула. По крайней мере, теперь можно не опасаться, что Морок сойдет с ума и начнет бросаться на все живое с целью уничтожить. Азраер бросил на меня очередной насмешливый взгляд, но промолчал.

— Я есть хочу, — пожаловалась я магу на свою горькую судьбу. — Давай проберемся в кладовую, я стащу чего-нибудь вкусненького.

— Все бы вам, людишкам, пожрать да расплодиться, — кисло скривился дух. — Нет, чтобы думать о высоком.

— На полный желудок о высоком думается намного легче, — обрубила я. — И потом, что за тон? Ты ведь и сам принадлежишь к тем же людишкам.

— При-над-ле-жал, — по слогам выговорил Азраер. — Теперь я дух и не имею к вашему роду никакого отношения.

— Эх, все-таки надо было плюнуть тебе в могилу, — посожалела я. — Сейчас бы испытывала непередаваемое моральное удовольствие от этой мысли.

— Мы до утра будем спорить? — перебил меня маг. Упоминание про собственную могилу ему явно не понравилось.

Мы снова понеслись по коридорам. К моему немалому удивлению, Азраер и вправду первым делом привел меня к кладовой. Войдя внутрь и увидев горы съестных припасов, я возликовала и вцепилась во все сразу, не в силах определиться, с чего начать. Набив полный рот и напихав про запас кое-что за пазуху, я, жадно чавкая, устремилась следом за брезгливо кривящимся магом.

Очередной проход был подозрительно тускло освещен и то стремительно взлетал вверх, то круто спускался вниз. Доедая последние кусочки похищенной провизии и облизывая жирные пальцы, я почувствовала, как мне в спину уперся чей-то холодный немигающий взгляд. Я так и застыла с высунутым языком, пытаясь понять, что же именно ощутила.

— В чем дело? — тут же съехидничал Азраер. — Нечаянно откусила свой палец вместо колбаски?

Меня просто-таки пронзило ощущение опасности.