С этими словами он протянул мне длинную рубаху, точь-в-точь такую же, в какой был сам, по всей видимости, свою же, запасную. Я моментально натянула ее на себя, лишь бы прикрыть постыдную наготу, которую вновь осознала. Рубаха доходила мне почти до пят и болталась на мне, как огромный холщовый мешок.

Когда мой новый хозяин коснулся веревки, я чуть не взвыла, ожидая, что он снова привяжет меня к столбу. Но он лишь полоснул по ней ножом, отхватывая приличный кусок, и протянул мне.

– Пояс…

Перетянув мешок в талии, я не почувствовала себя более привлекательной. Хотя, для кого мне тут такой быть? Есть ли разница, как буду выглядеть, будучи пленницей какого-то варвара и самодура?

С приоткрытой двери потянуло прохладой, и я спохватилась:

– Оставь хотя бы кофту! – взмолилась. – Ее мне связала мама. Да и сентябрь на улице.

Я точно знала, что теплая шерстяная кофта – мамин подарок, но как ни старалась, вспомнить родителей не могла. Догадалась, что эта информация была частью той, что он стер из моей памяти. На глаза снова навернулись слезы, а сердце сжала тоска от беспросветности, что ожидала меня впереди.

Как ни странно, настаивать на своем он не стал. Молча открыл дверь, поднял с земли кофту и кинул мне. Должно быть, что-то человеческое в нем еще теплится, пусть и ничтожная часть. Возможно, у меня получится разжалобить его, и он отпустит меня по добру по здорову. Впрочем, идти мне все равно было некуда, поскольку как бы я не напрягала память, ничего вспомнить не получалось. В голове мелькали какие-то смутные образы, крутились обрывки фраз, но все это не складывалось хоть в более-менее отчетливую картинку. Сплошной сумбур.

– Назови мне свое имя.

Просьба сорвалась с губ, удержать ее я не успела. Сама не понимала, почему так важно для меня его имя. Наверное, потому что называть его хозяином я просто не могла, язык не поворачивался. Пусть это и было так, но не все в жизни можно называть своими именами. От его ответа сейчас зависело многое, в частности то, смогу ли я и дальше чувствовать себя человеком или превращусь в домашнее животное.

Он молчал, размышлял. Думал долго, бесконечно. Я терпеливо ждала, постепенно все более отчаиваясь. Наконец, он заговорил.

– Если для тебя это так важно, то можешь звать меня Андрей, – сухо произнес он и тут же вышел за дверь, словно сбежал от чего-то.

С его исчезновением я почувствовала облегчение, но длилось это считанные минуты. Очень скоро Андрей вернулся и протянул мне что-то. Этим что-то оказались толстенные штаны.

– Надевай, чтоб не заболеть. Мне ты нужна здоровая, – произнес он и кивнул куда-то под топчан: – Не забудь обуться, земля уже холодная.

Только тут сообразила, что стою босая на земляном полу. Тот час же ощутила, какой он ледяной. Да уж, не месяц май, – горько усмехнулась. Эта поговорка тоже пришла из прошлой жизни.

Мне разрешили оставить собственные кроссовки, чему я несказанно обрадовалась, как кусочку из прошлой жизни. Только они и мамин подарок у меня и остались, больше ничего. И зачем ему только понадобилось превращать меня в пугало огородное? Так думала я, оглядывая свой нелепый наряд, когда Андрей снова покинул дом. На этот раз он не вернулся. Как ни прислушивалась, не могла уловить ни звука со двора. Собрав волю в кулак, рискнула приоткрыть дверь. В следующее мгновение отшатнулась. За дверью меня встретила непроглядная тьма. Хоть глаз коли, ничего не видно. И когда только успело стемнеть? Ведь еще совсем недавно я могла разглядеть часть двора, когда Андрей открывал дверь. Или это я так долго была погружена в себя?

Что же мне теперь делать, и куда он ушел? Только тут я сообразила, что меня не привязали. Совершенно спокойно я могла передвигаться по комнате и не только. Снова рискнула открыть дверь. Посмотрела на небо и не разглядела ни луны, ни звезд. В таком мраке я рискую расстаться с жизнью на первых же шагах по лесу. Поняв, что мысли о побеге придется отложить на светлое время суток, я затушила свечи, весело потрескивающие на столе, и, не раздеваясь, завалилась на топчан. После пережитого потрясения и процедуры очищения души и тела сон сморил меня моментально.

Проснулась я с первыми лучами солнца, что пробились через щели грубо сколоченной двери и ласкали земляной пол, освещая внутренности домика. Какое-то время лежала на топчане и прислушивалась к окружающим звукам, пытаясь определить, где может находиться человек, общество которого я теперь буду вынуждена делить. Интересно, провел ли он ночь здесь, со мной в одной комнате? Если да, то где он спал? Ничего, кроме моего собственного топчана, хоть отдаленно напоминающего ложе, я больше не заметила. Да и не могла я так крепко спать, чтобы ничего не слышать. Или могла? Тут я себе не доверяла, потому что ощущала себя еще более странно, чем накануне. Вроде бы это все та же я, какой была двадцать два года. С другой стороны, как ни старалась, не могла вспомнить ночи до этой. Насколько крепкий у меня сон, что мне обычно снится, и часто ли я вижу сны?.. Все скрывала плотная пелена, и это здорово раздражало.

Утро выдалось холодным. Это я сразу поняла, выбравшись из-под толстого одеяла. До ужаса захотелось горячего чая, и первым делом я разожгла огонь в очаге и повесила над ним котелок с водой. Попутно размышляла, откуда все это знаю и умею делать. Похоже, я заядлая туристка, другого объяснения не находила.

Исследовав полки в доме, не нашла ничего похожего на заварку. Зато сушеных трав тут было в изобилии. Их я и заварила кипятком, выбирая по запаху, те что приятно будоражили обоняние.

Травяной аромат пробудил аппетит, и я без зазрения совести отведала мяса, которым меня вчера кормил Андрей. Его еще полно оставалось в огромной миске на столе, накрытой куском материи. Голодная смерть мне точно не грозила. Да и задерживаться я тут не планировала. Эта мысль посетила меня, когда дожевывала последний кусок. И чего это я тут расселась? Трапезничаю, как будто только к этому и стремилась всю жизнь. Снова прислушалась к тишине вокруг. Если Андрей и находится где-то поблизости, то, наверное, крепко спит. А это значит, что нужно тикать отсюда.

Допив последний глоток вкуснющего чая собственного приготовления, я застегнула до верху кофту, перевязала ее веревкой, чтобы было еще теплее, и решительно распахнула дверь. В первый момент замерла на пороге, разглядывая темнеющий лес, который начинался сразу за огороженной невысоким забором территорией. Сплошные сосны и так густо растут! Страх подкрался незаметно и принялся «лизать» ноги. Но я решительно прогнала его, понимая, что медлить нельзя, что вот-вот может появиться мой тюремщик, и с мыслями о побеге я могу распрощаться.

Не глядя по сторонам, я решительно зашагала к калитке. Никаких затворов на ней не было, просто плотно прикрыта. Толкнув ее, я застыла на месте от пронзительного скрипа. Не шевелилась какое-то время и даже дышала через раз, боясь расслышать за спиной шаги. Но все было тихо. И тогда я побежала…

Всегда считала, что разочарование – это что-то типа неоправданных надежд, когда чего-то сильно хочется, а получить этого ты не можешь. И тогда наступает разочарование, с которым, в общем-то, легко бороться. Налетев на невидимую стену, что откинула меня на метр назад, в первый момент я ничего не могла понять. Передо мной не было ровным счетом ничего. Даже первые сосны находились в десятке шагов впереди. Так на что же я напоролась? Я потерла лоб, ощущая тупую боль, словно только что врезалась им во что-то. Даже потрясла головой, пытаясь прогнать морок и прояснить зрение. Но ничего не изменилось – впереди все так же была пустота, а я сидела на земле, думая, что тихо схожу с ума.

Встала и сделала шаг вперед, вытянув для страховки руку. В следующий момент глаза мои полезли на лоб, когда нащупала невидимую стену. Мои пальцы просто ткнулись в нее и не могли продвинуться дальше. Я припечатала к «стене» ладонь, не ощущая ни тепла, ни холода, лишь все ту же твердь. Принялась двигаться по периметру. Ощупывая «стену» руками и долбясь в нее ногами.