К тому моменту, когда вернулась на исходное место, у меня уже вовсю текло из глаз и из носа. Я громко подвывала и смачно шмыгала, ни грамма не заботясь о том, что меня могут услышать. Вот тогда я поняла, что разочарование – это глубочайшая обида вкупе со злостью, это крушение всех надежд. В тот момент мне было так плохо, что не хотелось жить. Возможно, в лесу меня ждала верная смерть, но я об этом не думала, мечтая о побеге. Мне было очень важно оказаться как можно дальше от этого проклятого места, где меня удерживают силой. И именно этого я не могла сделать.

Я рыдала так отчаянно и долго, что в какой-то момент горло перехватил спазм и я чуть не задохнулась. Слезы высохли моментально, пока каталась по земле и хватала ртом воздух. Живот скрутила судорога и какое-то время я лежала, скрючившись и боясь пошевелиться, пока мышцы не расслабились. А потом я услышала его – жуткий пронзительный рев. И не из одной пасти. Он доносился сразу со всех сторон, нарастая, приближаясь. От ужаса у меня зашевелились волосы на голове. Мгновенно вскочила и попятилась к забору. Это же какое животное может издавать такие звуки?! А еще через секунду я их увидела. Огромные неуклюжие бурые гиганты выходили из лесной чащи и стремительно приближались ко мне, переходя с шага на бег, перебирая мощными косолапыми конечностями, не переставая рычать и скалить слюнявые пасти. Их глаза были устремлены на меня и горели голодной злобой. В неконтролируемом паническом страхе я зажмурилась и приготовилась к смерти. Тело сжалось, ожидая нападения, предвидя, как острые словно лезвия, когти вонзаются в податливую плоть и разрывают ее на куски.

Я готовилась к мучительной, но быстрой смерти, однако ничего не произошло. Все так же оглушенная ревом я какое-то время стояла с закрытыми глазами, пока не осознала, что ничего больше не происходит. Тогда я рискнула взглянуть на то, что показалось мне еще более нереальным. Медведи бились в невидимую стену, царапая ее когтями, вгрызаясь клыками. Их рев гудел у меня в голове, лишая остатков разума. Сколько все это длилось не представляла, находясь словно под гипнозом, глядя в прожигающие злостью глаза. Очнулась, лишь когда последний из этих гигантов скрылся в лесу, оставив после себя терпкий звериный запах.

Что только что произошло? Я продолжала стоять и вглядываться в темнеющий лес, который моментально превратился в пугающий, загадочный, но спокойный, когда затихло в нем рычание. Чувствовала, как по телу разливается слабость, как реакция на пережитый стресс, а зубы все сильнее выколачивают барабанную дробь, рискуя раскрошиться в порошок. В какой-то момент я едва не повалилась на землю, когда ноги принялись вибрировать в коленках. Из последних сил заставила себя добраться до дома и опустилась на топчан. Я смотрела на противоположную стену, стараясь ни о чем не думать. Ни о медведях, ни об Андрее, ни о невидимой стене… ни о чем. Постепенно я перестала трястись, только тогда позволила себе принять горизонтальное положение. Стоило только прикрыть глаза, как я провалилась в глубокий сон.

– Ната, будь осторожной, не делай глупостей. Прежде чем что-то предпринять, хорошенько подумай…

Эти слова звучали в моей голове в момент пробуждения. Фраза все повторялась и повторялась, пока я не проснулась окончательно. Мама? Ну конечно! Этот голос мне с детства знаком. Так всегда говорила мне мама, зная мой импульсивный характер. Только лица ее я не могла вспомнить, как ни пыталась. Да и ничего больше не помнила, кроме того, что она есть где-то, жива и здорова и ждет меня. Что же ты сделал со мной, изверг? Зачем украл мою жизнь?

Сколько проспала, не знала, но вокруг царила все та же тишина, нарушаемая лишь отдаленными звуками леса. Я вспомнила все, что произошло со мной недавно. Больше мне не хотелось сбежать. Внутри поселилось какое-то отупение. Андрей все не возвращался, и я могла этому только тихо радоваться. Мне требовалось время, чтобы решить, как буду жить дальше.

Но и без дела я находиться не могла. Нужно чем-то занять себя, чтобы прогнать тоску. А иначе это грозит перерасти в настоящую депрессию. И нет ничего лучше тяжелого физического труда, как лекарства от хандры.

До самого вечера я занималась уборкой. В небольшой комнате вылизала каждый сантиметр. Натерла до блеска все банки и склянки, расставила их красиво на полках. Вымела пол с такой тщательностью, что даже самый придирчивый взгляд не нашел бы на нем ни соринки. Вытряхнула и перестелила постель. Из пучков трав, висящих повсюду, соорудила что-то типа икебан и разместила их по углам. Устала до такой степени, что огонь уже разжигала с трудом, а котелок с водой еле подняла, чтобы повесить над огнем. Когда вода закипела, я оттащила котелок в смежную с комнатой баню и выкупалась как следует.

В одном из деревянных ящиков я обнаружила швейные принадлежности. Остаток вечера убила на то, чтобы привести свой наряд в более или менее приличный вид. Шить я умела. Это я поняла сразу, стоило только вдеть нитку в иголку. Я устроила штаны по себе, а из бесформенной сорочки смастерила халат, прорезав петли и пришив пуговицы, что нашла в той же коробке. Теперь он мне был по фигуре, а не болтался мешком. От этого появилось хоть и легкое, но чувство уверенности в себе. Из остатков ткани я сшила себе ночную сорочку.

Портняжить закончила уже глубокой ночью. От тусклого света глаза болели и слипались. Андрей так и не вернулся, но я этому по-прежнему была рада. Даже мелькнула шальная мысль, что его задрали звери в лесу. Ну что ж, и это должно быть к лучшему. О том, как буду жить тут одна, я старалась не думать. С мыслями о побеге я распрощалась еще днем, когда вынося воду, вновь попыталась проникнуть за невидимую стену. Я обязана была предпринять вторую попытку, даже невзирая на страх перед медведями. Лишь когда и она увенчалась неуспехом, я немного успокоилась.

Ни на следующий день, ни еще через два дня ничего не изменилось. Андрей по-прежнему не появлялся, и я была предоставлена сама себе. Дни проходили одинаково уныло. Большую часть времени я сидела на пороге дома, греясь в лучах яркого, но уже холодного солнца и думая о своей невеселой жизни.

В сарае, что заприметила в самый первый день, и который показался мне зловещим, я обнаружила целый склад припасов. Чего там только не было. И вяленое мясо, свисавшее с потолка целыми тушами, и корни какого-то растения или дерева (по вкусу они напоминали картофель, как выяснила, когда сварила из ни похлебку), и мешки сушеных ягод: земляника, смородина, голубика, брусника, черника… Это только те, названия которых я знала. А были еще и не известные мне, но оказавшиеся приятными на вкус. Да тут жил настоящий лакомка! – поняла я, когда обнаружила несколько бочонков меда. В общем, голодная смерть мне не грозила. Съестных припасов хватит года на три.

Каждое утро я начинала с готовки еды на день. Варила похлебку или тушила мясо, настаивала морс на ягодах. Потом я занималась уборкой, чтобы не терять физической формы. А вторую половину дня проводила в раздумьях. А подумать мне было о чем. Чаще я напрягала память в попытке вспомнить прошлое. Например, как я оказалась в лесу? Что-то же я там делала перед тем, как попала в яму, из которой меня и вытащил Андрей. Как я жила до этого, чем занималась? Училась или работала?.. В голове были одни вопросы и ни единого ответа. Временами беспомощность рождала такую злость, что окажись Андрей в такой момент рядом, растерзала бы его голыми руками, что те медведи, за то что сотворил со мной.

Кстати, о медведях. Каждый день я слышала их рычание в лесу, но к забору они больше не приближались. От этого не становилось менее страшно. Каждый раз, когда раздавался из леса рев, я покрывалась холодным потом. Я стала видеть сны, и в них тоже присутствовали медведи. Просыпалась в тот момент, когда один из них протягивал ко мне лапу и уже почти касался меня крючковатым когтем. Я стала опасаться ночей, появился суеверный страх, что все это мне вовсе не снится, а происходит на самом деле, что однажды медведь коснется меня, и больше я не смогу проснуться. Да и медведь, что протягивал ко мне лапу, выглядел как-то странно – на его бурой шерсти повсюду были белые пятна. Не слышала, чтобы такие существовали в природе.