— Вполне возможно, сэр.

— Знаю, — задумчиво произнес Бирнс. — У некоторых людей странное чувство юмора. Нечего делать, надо как-то убить время, напишу-ка я письмецо в полицию. Пусть побегают. Может статься, Коттон, перед нами именно такой вариант?

— Да, сэр.

— Не думаешь, что тебе пора называть меня Пит?

— Да, сэр.

Бирнс кивнул.

— Кто держал в руках письмо, кроме нас с тобой?

— Наверное, дежурный сержант. Я не трогал листок с буквами, сэр… то есть Пит… если вы имеете в виду свежие отпечатки.

— Именно их я и имею в виду, — подтвердил Бирнс. — Кто сегодня дежурит?

— Дэйв Марчисон.

— Хороший парень, но готов голову заложить, что он все залапал своими пальцами. Хотя… откуда ему было знать, что находилось внутри конверта? — Бирнс прищурился. — Знаешь, Коттон, давай сделаем все как следует. Пошлем письмо в лабораторию и приложим твои, мои и Дэйва отпечатки пальчиков. Парни Гроссмана сэкономят кучу времени. Кажется, время — единственное, что у нас есть.

— Да, сэр, — кивнул Хоуз.

Бирнс снял трубку, дважды нажал кнопку интеркома и стал ждать ответа.

— Капитан Фрик, — послышался голос на другом конце линии.

— Привет, Джон, это Пит, — сказал Бирнс. — Можно…

— Привет, Пит, — отозвался Фрик. — Ну и жара сегодня, верно?

— Ага… Слушай, Джон, ты не подменишь Марчисона на часок-другой?

— Могу, а что?

— И пришли нам парня с краской и подушечкой. Мне нужно прямо сейчас снять отпечатки.

— Кого-то сцапал, Пит?

— Никого.

— А чьи пальчики тебе понадобились?

— Мои, Хоуза и Марчисона.

— А… понятно. — Фрик был совершенно сбит с толку.

— Еще мне нужна патрульная машина с сиреной и несколько человек личного состава. И Марчисон — мне надо его допросить.

— Загадками говоришь, Пит. Ты хочешь…

— А пока мы идем к тебе — снимать отпечатки, — продолжил Бирнс. — Ты готов?

— Конечно, конечно. — Фрик был заинтригован.

— Пока, Джон!

У троих полицейских сняли отпечатки пальцев.

Отпечатки и письмо положили в большой конверт из оберточной бумаги; пакет передали полицейскому. Ему было велено гнать прямо на Хай-стрит, всю дорогу не выключая сирены. Пакет передать Сэму Гроссману, заведующему криминалистической лабораторией, и подождать, пока подчиненные Сэма сфотографируют письмо. Фотокопию привезти обратно, в 87-й участок. Пока специалисты Гроссмана будут всесторонне исследовать оригинал, детективы могут работать по копии. Гроссману уже позвонили и предупредили, что в данном деле важна скорость. Полицейского курьера тоже проинструктировали. Он рванул с места в карьер и сразу же включил сирену на полную катушку.

Тем временем Бирнс и Хоуз допрашивали Марчисона.

— Кто принес письмо, Дэйв?

— Ребенок.

— Мальчик? Девочка?

— Парень.

— Сколько лет?

— Не знаю. Десять — одиннадцать, что-то в этом роде.

— Какого цвета волосы?

— Светлые.

— Глаза?

— Я не заметил.

— Рост?

— Обычный для его возраста.

— Что на нем было надето?

— Синие полотняные штаны и полосатая футболка.

— Какого цвета полоски?

— Красного.

— Его нетрудно будет найти, — сказал Хоуз.

— Кепка на нем была? — спросил Бирнс.

— Нет.

— А обувь?

— Мне из-за стойки не было видно его ног.

— Что он тебе сказал?

— Спросил, я ли дежурный. Я ответил, что да. Тогда он передал мне письмо.

— Сообщил, от кого оно?

— Нет. Просто протянул конверт и сказал: «Вот».

— А потом?

— Вышел.

— Почему ты его не задержал?

— Видите ли, я был один. Я кричал мальчишке, чтобы он остановился, но он не остановился. Я не мог покинуть пост — больше в дежурке никого не было.

— А как же дежурный лейтенант?

— Фрэнк пошел выпить кофе. Не мог же я сидеть как приклеенный на посту и в то же время гнаться за мальчишкой!

— Ладно, ладно, Дэйв. Успокойся!

— Какого черта! Если Фрэнку захотелось кофе, это его личное дело. Он только поднялся наверх, в канцелярию. Откуда нам было знать, что произойдет такое?

— Дэйв, не возбуждайся.

— Я не возбуждаюсь. Я просто говорю: что плохого в том, что Фрэнку захотелось попить кофейку? Вот и все. Надо делать скидку на жару. Когда день-деньской сидишь там, в дежурке, то вполне естественно…

— Конечно, Дэйв, конечно.

— Слушай, Пит, — не успокаивался Марчисон, — мне чертовски неприятно. Если бы я знал, что у парнишки что-то важное…

— Все в порядке, Дэйв. Ты письмо в руках вертел?

Марчисон опустил глаза:

— И письмо, и конверт. Извини, Пит. Я же не знал, что оно…

— Ничего страшного, Дэйв. Когда вернешься к своему пульту, включи рацию, хорошо? Сообщи приметы мальца всем патрульным в округе. Пусть одна машина объедет всех постовых и предупредит их. Мне нужно, чтобы мальчишку как можно скорее нашли и привезли сюда.

— Ладно, — сказал Марчисон и посмотрел на Бирнса. — Пит, извини, если я…

Бирнс похлопал сержанта по плечу:

— Ничего, ты только предупреди всех, хорошо?

Максимальная зарплата патрульного полицейского в том городе, где находится наш 87-й участок, составляет 5 тысяч 15 долларов в год. Не слишком большая сумма. В дополнение к пяти тысячам пятнадцати полицейский получает в год еще сто двадцать пять долларов на форму. Тоже не слишком много.

Однако в дни зарплаты, которую выдают раз в две недели, полицейский получает меньше денег в результате различных вычетов. Четыре доллара идет на медицинскую страховку, включающую лечение в больнице; еще полтора доллара составляет налог на социальное страхование. Деньги, собранные благодаря этому налогу, идут на выплаты вдовам полицейских и на содержание коечного фонда полицейского участка. В полицейском участке около дюжины коек. Они используются в экстренных случаях, когда на дежурство заступают сразу две смены полицейских, а также если кому-то захочется вздремнуть. Федеральный подоходный налог съедает еще кусок зарплаты. Свою долю получает Благотворительная ассоциация полиции, своего рода профсоюз служителей закона. Обыкновенно полицейские еще подписываются на свой печатный орган, «Хай-стрит джорнэл», — еще кусок долой. Если полицейского награждают, он делает взносы в Почетный легион полиции. Если он верующий, то жертвует в различные общества и благотворительные фонды, которые ежегодно посещают участок. В результате всех вычетов, взносов и пожертвований в чеке оказывается записана цифра «130». Сто тридцать долларов на две недели.

Шестьдесят пять долларов на неделю. А как ты их растянешь — твое дело.

Если некоторые копы берут взятки, — а некоторые копы действительно берут взятки, — возможно, они делают это потому, что немного недоедают.

Полиция — это небольшая армия; как и члены других военных организаций, полицейские обязаны выполнять приказы, какими бы нелепыми они ни казались. Получив утром 24 июля очередной приказ, полицейские 87-го участка сочли его, по меньшей мере, странным. Кое-кто пожал плечами или покрутил пальцем у виска. Некоторые просто кивнули. Однако никто не возразил.

Приказ был такой: задержать и доставить в участок мальчика десяти-двенадцати лет, со светлыми волосами, в полотняных штанах и футболке в красную полоску.

На первый взгляд проще простого.

В 10:15 утра из лаборатории прислали фотокопию письма. Бирнс созвал у себя в кабинете совещание. Письмо он положил на середину рабочего стола и стал изучать его вместе с тремя другими детективами.

— Что скажешь, Стив? — спросил лейтенант. У него были причины для того, чтобы в первую очередь поинтересоваться мнением Стива Кареллы. Во-первых, Бирнс считал Кареллу лучшим сыщиком в своем отделе. Правда, Хоуз тоже делал успехи, даже несмотря на то, что сразу после перевода к ним его постигла неудача. Но Хоузу, по оценкам Бирнса, предстояло еще пахать и пахать, прежде чем он станет таким, как Карелла. Во-вторых, и безотносительно к тому факту, что Карелла хороший коп и крутой парень, Бирнсу он просто нравился. Он никогда не забудет, как Карелла рисковал головой и чуть не расстался с жизнью, расследуя дело, в котором оказался замешан сын Бирнса. После того дела лейтенант Бирнс стал считать Кареллу чуть ли не вторым сыном. Поскольку всякий отец в первую очередь советуется с сыном, то вполне естественно, что Бирнс прежде всего спросил мнение Кареллы.