Медленно, шаг за шагом, я продвигалась к запретной цели, но из комнаты быстро вышел горбун и плотно закрыл дверь.

— Это не Мартин, — глухо сообщил он. — Это какая-то девушка. И она мертва.

— Какая девушка? Как, мертва?

Я не верила своим ушам. Это было немыслимо. Это не могло быть правдой. Это какой-то розыгрыш, дикий и нелепый. Ноги сами понесли меня к комнате, но горбун удержал меня за руку. Не грубо, но твёрдо он отвёл меня в гостиную и усадил в кресло.

— Вам лучше не смотреть на неё, Жанна, — мягко убеждал он меня. У неё перерезано горло, и всё вокруг залито кровью. Я сейчас вызову полицию.

Он вдруг пристально, почти с ужасом посмотрел мне в лицо, окинул оценивающим взглядом меня всю и вышел в коридор. Я испугалась, подумав, не подозревает ли он в убийстве меня.

Краем уха я прислушивалась, как он объясняется с кем-то на датском языке, а сама делала мучительные попытки собраться с мыслями.

Когда горбун вернулся, я спросила, со страхом ожидая ответ:

— Леонид Николаевич, вы уверены, что это не Ира?

Он решительно помотал головой.

— Нет, это не Ирина. Не волнуйтесь. Но, знаете…

Его глаза ещё раз прошлись по моей фигуре, словно что-то прикидывая, но других неприятных мыслей, кроме опасения быть подозреваемой, у меня не возникло.

— Нет, это не Ирина, — повторил он.

Я подождала, но горбун не стал продолжать, словно не хотел делиться какими-то соображениями.

Мой слух, обострённый пережитым и переживаемым страхом, уловил посторонние звуки перед домом.

— Сюда идут, — предупредила я.

— Кто сюда может придти? — возразил горбун. — Для полиции рано. Может, Мартин?

В его голосе я уловила надежду.

— Судя по звукам, это не пьяный, — мстительно сказала я.

— Почему он обязательно должен быть пьян?

От внезапной догадки у меня волосы зашевелились на голове.

— А может, это убийца? — прошептала я.

— Какой убийца полезет на свет? — словно рассердившись на мою глупость, резко воскликнул горбун, но с дивана вскочил и даже принял настороженную позу.

При обычных условиях я бы обиделась или хотя бы сделала вид, что обиделась, но сейчас я принимала как должное всё, что происходило вокруг.

— Извините, Жанна, — тотчас же попросил Дружинин. — То, что я там увидел, очень действует на нервы.

— Пустяки.

Умом я понимала, что произошло нечто ужасное, но истинного сознания катастрофы не было, и я сидела в каком-то оцепенении, наблюдая за событиями словно со стороны. Страх, не иллюзорный, а вполне понятный человеческий страх, появившийся на короткое время, утих, а присутствие человека, носящего имя моего брата, успокаивало и внушало уверенность в личной безопасности. Находись Лёня здесь, он тоже не позволил бы мне заглянуть в комнату, где лежала неведомая убитая, сам бы позвонил в полицию и отвечал бы на все вопросы, что, по всей вероятности, намеревался сделать и Дружинин. Мне было странно лишь одно: что два таких непохожих друг на друга человека носят одинаковое и не очень распространённое имя. Мой брат был красив и полон обаяния, а стоявший передо мной человек казался ещё уродливее в ту минуту, когда я думала о Лёне. Сейчас, при ожидании гостя, от него веяло чем-то зловещим, так что я невольно удивилась, почему, когда я дрожала от страха, я не испугалась ещё больше, а, наоборот, обрадовалась его приходу, и вообще было непонятно, почему я так быстро привыкла к его горбу, а в сумрачной и, на первый взгляд, угрюмой физиономии стала различать человеческие чувства. Наверное, что условный рефлекс на имя, и, зовись горбун как-нибудь иначе, я спешила бы покрепче запирать двери.

Мысль пробегает неизмеримое расстояние за время, недостаточное для того, чтобы поднять руку. Горбун только-только успел занять новое положение, а я, подумав обо всём, о чём сочла нужным написать, а попутно о многом другом, уже вновь вернулась к ожиданию нового гостя, чьи шаги были слышны теперь явственно.

Мы с Дружининым невольно посмотрели друг на друга, и я встала, готовая, если понадобится, встретить врага лицом к лицу. Тем временем шаги стихли у двери, и вновь прозвучали уже в прихожей.

— Жанна, что случилось? — испуганно спросил женский голос. — Почему дверь распахнута настежь?

— Это Нонна Якобсен, — сказала я горбуну. — Моя подруга.

Дружинин кивнул и отошёл от двери.

— Позовите её сюда, — распорядился он. — Ей тоже лучше не заходить в ту комнату.

— Нонка, иди сюда, — позвала я, хотя она и без того торопилась к нам. — Что случилось? Почему ты здесь?

— Нет, объясни, что случилось у тебя? Я не узнала твоего голоса!.. Здравствуйте, Леонид… Я пожалела, что не позвала тебя к нам сегодня же, а потом решила приехать сама. Ларса нет дома, он ещё вчера вечером уехал к больной тёте…

Мне стали понятны её расспросы об Ире. Конечно, у неё не могло не зародиться подозрения в том, что её муж находится сейчас в обществе Иры, так как оно возникло даже у меня.

— Жанна, ты слышишь?

Я невольно взглядом спросила совета у Дружинина, и тот еле заметно кивнул.

— Убийство, — одним словом обрисовала я обстановку.

— Ты что, спятила?

Теперь уже Нонна взглядом допрашивала горбуна. Она по-деловому села за стол и ждала объяснений, невозмутимо глядя то на него, то на меня.

Дружинин предельно кратко изложил обстоятельства дела, и его пронизывающий взгляд не отрывался от моей подруги, но она созраняла полнейшее спокойствие, словно не замечая его усилий не упустить малейшего изменения в выражении её лица. Он был так поглощён наблюдением, что даже прошёлся глазами по её фигуре, но никаких нехороших мыслей не возникло у меня и на этот раз.

Я не могла утерпеть и сказала:

— У меня было словно предчувствие, что в доме не всё в порядке.

— Я это поняла по твоему голосу, — подтвердила Нонна.

— Да, мне стало вдруг очень страшно. Если бы не вернулся Леонид Николаевич, я не знаю, что бы со мной было.

— А каким образом здесь оказались вы, Леонид? — спросила Нонна.

В отличие от Иры, она относилась к горбуну доброжелательно и спокойно, без всякого предубеждения.

— Я искал Мартина, — ответил тот.

— Ах да! Жанна мне говорила. И что же, нашли?

— Нет, не нашёл. А сюда вернулся, чтобы сообщить Жанне о результатах поисков, как обещал.

— Зачем ты держишь дверь открытой? — привязалась ко мне Нонка.

Мне уже надоело рассказывать о своём страхе, и я сорвалась:

— Ну, открыта она и открыта. Что с того? Труп появился до того, как я открыла дверь.

Нонна медленно переваривала услышанное.

— Значит, труп сейчас в одной из комнат? — спросила она, глядя на видимую часть прихожей. — Это мужчина или женщина?

— Незнакомая девушка, — ответил горбун.

— А кто её убил? — поинтересовалась Нонна.

— Её мог убить любой, — терпеливо ответил Дружинин. — Дверь весь день была открыта.

— Ты и в Москве не закрываешь двери? — спросила Нонна.

— По-моему, я закрывала дверь, — сказала я. — Наверное, это Мартин её открыл.

— У него нет ключа, — возразил горбун. — Он отдал его вам в руки.

Я осознала, до чего тупеешь с возникновением непредвиденных обстоятельств, не оттого, что забыла про ключ, а потому, что конкретные подозрения появились у меня очень поздно.

— Может, это Мартин убил? — приступила я к расследованию.

По тому, с каким видом повернулись ко мне присутствующие, стало ясно, что я сказала непревзойдённую глупость.

— Только, пожалуйста, не повторяйте это в присутствии полиции, — попросил горбун, отворачиваясь.

— От пьяного всего можно ожидать, — стояла я на своём. — Он не заметил, как я ушла. Предположим, что он проснулся…

— В таком случае, он уже не был пьян, — вмешалась Нонна.

— Он ещё не пьян, но у него с похмелья болит голова и ему хочется выпить, — продолжала я. — Он уходит, где-то выпивает и в невменяемом состоянии возвращается сюда. Предположим, что это я забыла запереть дверь…

— Кто же ещё? — подтвердила Нонна.