— А настоящий наследник меньше похож на Яго, чем мнимая наследница, — заявил нотариус.

— У меня есть доказательства, — спокойно ответила Амия.

— Значит, наследство переходит к этому мальчику, как только доказательства будут предъявлены, — заключил нотариус. — Что же касается причины присутствия здесь этой девочки, то в память о старой дружбе, связывавший нас до сегодняшнего дня. Я не буду заострять на этом внимание.

— Я тоже поздравляю тебя, Тид, — проговорил Галей, приятно улыбаясь. — И тебя, дорогая. Но я всё-таки не понимаю, почему ты от меня всё скрывала.

— Потому, милый, что ты мне больше не нужен. Своё дело ты сделал, причём сделал хорошо, а теперь мы расстанемся, — сказала Амия, кривя губы в усмешке.

— Не забывай, что я твой муж. Мы с тобой обвенчаны.

— Тайно.

— Разве это имеет значение?

— Весьма существенное, потому что наше венчание было не больше, чем шуткой. Мне была необходима твоя помощь и преданность, поэтому мой муж совершил над нами этот обряд.

Некоторое время Галей оцепенело молчал, потом мне стало казаться, что он вот-вот задушит Амию, но он лишь сжал кулаки и сморщился. Амия со злой улыбкой смотрела на него, но мне его ничуть не было жалко.

Воцарилось тяжёлое молчание, которое никто не решался нарушить. И в этой давящей тишине послышались приближающиеся шаги. Дверь открылась, и на пороге появился господин Рамон. Его взгляд сразу упёрся в Амию, и он замер.

— Здравствуй, Марк Рамон. Рада тебя видеть, — насмешливо приветствовала его женщина. — Познакомься с наследником. Ты, конечно, сообщишь нам сейчас какую-то важную весть? Или долгожданный момент ещё не наступил?

Лицо Пата сразу осунулось и помертвело. Господин Рамон посмотрел на него, на нотариуса, задержал взгляд на мне, перевёл его на Тида и, как видно, всё понял.

— Значит, ты ждёшь поздравлений, Амия? — спросил он.

— Если у тебя хватит на это сил. Тебе же я приношу свои глубокие соболезнования. Прими также мою благодарность за остроумную выдумку с Кай. Бедняге Камолу и в голову не могло придти, что ты способен на подмену. Я тоже этого от тебя не ожидала, Марк. Ты всегда был таким положительным, безупречно честным, и вдруг…

— Что с Камолом, Марк? — хрипло спросил Пат.

Господин Рамон промолчал и ещё раз рассеянно обвёл глазами всех нас. Галей стоял к нему спиной и этим привлёк к себе внимание.

— Очевидно, твой муж?

— Он так думал, но несколько минут назад узнал, что ошибался. У меня другой муж.

Господин Рамон вновь оглядел собравшихся. Мне было так стыдно, словно я сама пыталась всех обмануть и была разоблачена. Я чувствовала себя чужой в этом обществе, связанном если не симпатией, то хотя бы родством. Очень хотелось выскользнуть отсюда и бежать куда-нибудь, неважно куда. Но я боялась даже шевельнуться и тихо сидела рядом с измученным Патом, переживающим за Камола.

Нотариус кашлянул.

— Я уже сказал господину Эскату, что в память о дружбе, которая связывала нас долгие годы, я закрою глаза на появление здесь этой девочки. Когда будут представлены доказательства происхождения присутствующего здесь мальчика Тида, наследство перейдёт к нему.

— Для этого нужно дождаться смерти завещателя, — возразил господин Рамон, — а я думаю, что ждать придётся очень долго.

Пат вскинул голову и быстро спросил:

— Он не умирает?

— Нет, не умирает. Сиделка — очень нервная женщина и склонна к преувеличениям, но жизнь его, безусловно, вне опасности. Я думаю, нам следует уйти, Пат. Пойдём, Кай.

Пат встал и, взяв меня за руку, повёл за собой. За нами остались гробовая тишина и неподвижность. В полном молчании мы прошли через весь дом к выходу и сели в проезжавший мимо экипаж. Господин Рамон сказал название улицы и номер дома, оглянулся на покинутый нами особняк и захохотал. Пат судорожно вздохнул и засмеялся вслед за ним.

— Но ты вполне уверен, что его жизнь вне опасности? — спросил он, успокоившись.

— Вполне. Если бы Камол не был так предубежден против вмешательства других докторов, кроме его собственного, и дал бы себя осмотреть раньше, я уверился бы в этом уже давно. Но честно тебе скажу, Пат, если бы я не вызвал специалиста, этот коновал в конце концов доконал бы его на счастье Амии. Не хочется её порочить, но не убедила ли она и врача в том, что он её муж и обязан ей помогать? К счастью, теперь Камол почувствовал доверие к другому врачу, так что планам Амии, если таковые были, пришёл конец.

Господин Рамон имел небольшие деньги и нашёл возможность отдать меня в платный пансион, где регулярно навещал меня и откуда брал на каникулы. Моя жизнь приятно изменилась и впервые я почувствовала, что она может приносить не только огорчения, но и радость.

Пат переехал поближе к брату, потому что оставаться в замке, принадлежащем Камолу Эскату, после всего случившегося он счёл невозможным. Мы с ним стали большими друзьями, и, может быть, именно благодаря мне он прибавил к своему таланту художника ещё и открытый случайно литературный дар. Таинственные истории, вышедшие из-под его пера, завораживали мальчишек и девчонок и обеспечили ему громкую славу.

Когда господин Рамон в первый раз приехал за мной в конце семестра, он предупредил, что дома меня ждёт одна женщина. Предчувствуя встречу с тёткой и возвращение к ней, я, успевшая привыкнуть к другой жизни и другому обществу, преисполнилась самых мрачных мыслей, хотя мой спутник и старался развлечь меня увлекательной беседой. Каково же было моё изумление и радость, когда я увидела милую добрую Киру, которая оставила замок и переехала к господину Рамону, не лишив своих забот и Пата.

Через два года после описанных событий господин Рамон женился на хорошенькой гувернантке из дома напротив. Я проплакала всю ночь перед свадьбой, но к утру моё горе само собой развеялось, и я больше думала о чудесном шёлковом платье, которое мне подарили специально к этому дню, чем о своих тайных бедах. А когда нарядная невеста сама уложила мне волосы, а потом подвела к зеркалу, от моей печали не осталось даже самого лёгкого следа. Мы с ней стали добрыми подругами, а к восемнадцати годам, когда моё пребывание в пансионе заканчивалось, я была "тётушкой" двух весёлых детей.

Вынуждена признаться, что после женитьбы господин Рамон стал навещать меня реже, но зато Пат приезжал всё чаще, а в последний год он проводил со мной каждую субботу. В один из таких дней, когда мы с ним гуляли по парку, Пат вдруг сказал:

— А я рад, что ты не оказалась моей племянницей!

Мне было излишним спрашивать, почему он пришёл к такому выводу.

Эта история записана с согласия моего

мужа Пата Эската.

Кай Эскат.