— Ну как знаешь, — тяжело вздохнула Сью. Молли и остальные покачали головами и обругали Лиз дурочкой.

Холодея от страха, на следующее утро Лиз постучалась в двери графского особняка. Запоздало ей пришло в голову, что надо было зайти с черного хода, а не с парадного.

Двери открыл лакей в красивой ливрее.

— Чем могу помочь?

Лиз оробела, хотя он поприветствовал ее очень вежливо, без малейшего налета презрения.

— Мне… я… — она прокашлялась, — его сиятельство обещал мне работу.

У нее возникло ужасное чувство, что все это лишь обман, что граф жестоко посмеялся над ней, и сейчас его лакей прогонит ее, попрошайку и бродяжку.

Лакей открыл дверь, приглашая ее зайти в дом.

— Я ничего не знаю об этом. Пойдемте. Я провожу вас к миссис Стоун.

Лиз вошла в огромный холл и застыла на месте, озираясь вокруг. Ей никогда не доводилось видеть такой роскоши, такого богатства, такой… красоты.

— Мисс? — окликнул ее лакей. Лиз выдохнула и последовала за ним. Через пару минут Фипс, — а именно он по стечению обстоятельств открыл Лиз двери, — привел ее в маленький кабинет экономки.

— Миссис Стоун, — начал Фипс, — эта девушка говорит, что граф обещал ей работу.

— Ах, да, — миссис Стоун сняла очки, закрыла конторскую книгу и взглянула на гостью. — Как вас зовут?

— Элизабет Джонс, мэм.

Лиз робко взглянула на экономку. На вид ей было лет сорок, вполне приятная на вид женщина, но из-за страха лишиться надежды на место, миссис Стоун казалась Лиз воплощением вселенской суровости.

— Мисс или миссис?

— Миссис. Я вдова.

— У вас есть дети?

— Двое.

— Какого рода работу обещал вам лорд Гримстон?

— Он только сказал «настоящую».

— Понятно. Что ж… Как насчет места горничной? Ваши дети могут жить здесь, мс вами.

— Горничной? — растерянно переспросила Лиз.

— Уж не надеялись ли вы на что-то другое, миссис Джонс?

— Надеялась? Нет, но…

— Вас не устраивает место горничной?

— Устраивает, конечно, устраивает, — поспешила ответить Лиз. Дети могут остаться с ней!

— Учтите, граф не из тех, кто заигрывает со служанками, — миссис Стоун тяжело вздохнула. — Даже если бы не было леди Лэнгфорд…

— Я согласна, мэм, — нервно перебила Лиз, опасаясь спугнуть удачу.

Настоящая работа! Это было больше того, на что она могла надеяться. И не надо больше ходить к театру. Больше не надо.

За всю следующую неделю, что Лиз проработала в доме графа, самого хозяина дома она видела всего лишь пару раз, и то мельком. Как и предупреждала миссис Стоун, граф не обращал на нее никакого внимания.

А та леди, которую девушки видели в театре с графом, — леди Лэнгфорд, как узнала Лиз, — она, оказывается, просто бросила графа. Уехала от него вместе с сыном. А миссис Бридж, как рассказал ей Фипс, живет в городском доме леди Лэнгфорд. Все оказалось вовсе не так страшно, как думали ее временные подруги по ремеслу. Лиз выбрала время в один из вечеров и съездила к театру. Ей казалось несправедливым, что за свою доброту граф заслужил лишь злобные и нелепые измышления, и она рассказала все, о чем узнала сама. Хотя ей не больно-то поверили. Так что про историю, случившуюся несколько дней назад, Лиз упомянула без всякой надежды, лишь вскользь.

А случилось вот что.

Через два дня после того, как Лиз приняли на работу, вернувшись домой, граф обнаружил не привычно незаметного лакея, готового принять его вещи, а практически всех слуг, сгрудившихся вокруг заплаканной миссис Стоун. Все они смотрели на него с тревогой и надеждой.

— В чем дело? — спросил он твердо, обвел всех глазами и остановил свой взгляд на экономке, поскольку, очевидно, именно у нее случилось несчастье. Та лишь зарыдала еще громче, и единственные членораздельные слова, которые смог услышать от нее граф, были «мой сын» и «пожалуйста». Тогда он посмотрел на Фипса.

— Сегодня утром миссис Стоун не смогла найти своего сына, — начал объяснять Фипс.

Граф, честно говоря, и не помнил о том, что у миссис Стоун есть сын, хотя несколько лет назад у него были проблемы с поиском подходящей кандидатуры, согласной служить у него, а у беременной и брошенной миссис Стоун оставалось не много выбора. Следовательно, сейчас ее сыну должно быть лет шесть или семь…

— Пользуясь вашим отсутствием мы… — продолжал Фипс в полной тишине, — мы стали искать мальчика и…

Граф приподнял брови, давая знак продолжать.

Миссис Стоун вновь разразилась горькими рыданиями, слуги неловко, шепотом утешали ее. Фипс нервно сглотнул и закончил:

— Судя по всему, мальчик попал в один из борделей, милорд. Кажется, «Колокольчик».

Граф поморщился при упоминании этого названия. Да, он знал, что это заведение специализировалось на детях. Его много раз пытались прикрыть, но каждый раз у «Колокольчика» находились влиятельные покровители.

— Мы не сможем попасть туда ни под каким предлогом, и вызволить Джеймса тоже никак не сможем.

— Милорд, умоляю вас, — вмешалась миссис Стоун, упав перед графом на колени. — Прошу вас…

Он на мгновение прикрыл глаза.

— Встаньте, миссис Стоун. Я сделаю, что смогу. Фипс, ты хорошо знаешь мальчика?

— Да, милорд.

— Поедешь со мной. И ты тоже, — указал граф на еще одного крепкого лакея.

— Слушаюсь.

Через несколько часов Джеймс был благополучно возвращен в объятия любящей матери. Граф несколько скептично наблюдал за счастливым воссоединением, гадая, какими подробностями обернется эта история для его репутации. Ему казалось, что он сумел провернуть это дело тихо и незаметно. Угроза позвать полицию, подкрепленная некоторой суммой денег, сумела убедить хозяйку заведения отдать мальчика именно «под опеку» графа и не выставлять его на торги. В конце концов, даже сознавая свою неприкосновенность, она не хотела привлекать к своему заведению излишнего внимания. И потому ей пришлось удовольствоваться тем, что давал за мальчика граф.

Никто ничего не видел, и пробыл граф в «Колокольчике» не более трех минут. И все-таки он знал, что достаточно самого факта его присутствия в этом месте — а остальное люди придумают сами.

Скука и тоска, чуть развеянные спасением Элизабет Джонс и Джеймса Стоуна, с новой силой навалились на графа. Он методично заставлял себя ходить, есть, работать, понимая, что от него зависят сотни людей. Но вся эта деятельность казалась ему совершенно бесцельной, бессмысленной.

Прошло девять дней. Он заканчивал завтрак, когда ему принесли записку. Мистера Фитцджеральда заметили, когда он заходил в дом, где сейчас проживали его сестра и ее компаньонка. В графе проснулась жажда деятельности. У него не было ни малейшего намерения губить юного глупца, но и возможность преподать тому хороший урок граф не желал упускать.

Через полчаса граф в сопровождении констеблей подъехал к дому мистера Фитцджеральда. Тот располагался далеко не в самом престижном районе. Набалдашником трости он постучал в двери. К задней двери граф заблаговременно послал двух своих лакеев. Как оказалось, не напрасно. Мистер Фитцджеральд, едва завидев представителей власти, попытался сбежать.

Двери открыла мисс Фитцджеральд. Ее глаза горели вызовом.

— Моего брата здесь нет, милорд. И я вынуждена просить вас уйти.

— У меня другие сведения, мисс Фитцджеральд, — граф вежливо склонил голову.

— Что ж, ищите, — в ее голосе сверкнули насмешливые нотки, и она отворила дверь. Граф, правильно угадав причину такой храбрости, сразу направился к черному ходу. Дверь как раз открывалась, и двое его лакеев заталкивали растрепанного молодого человека внутрь. Граф бросил косой взгляд на девушку. Она заметно побледнела и закусила губу, глядя на брата.

— Отпустите, — буркнул Фитцджеральд, выдернув рукав своего помятого костюма из рук лакеев и с достоинством выпрямляясь перед графом. Граф молчал. Фитцджеральд молчал, как, впрочем, и его сестра. Не выдержав паузы, заговорил один из приставов: