— Джоанна, я привел тебя в библиотеку не для того, чтобы развлекаться, и не для того, чтобы мстить. Мне действительно нужно написать несколько писем и я действительно предлагаю тебе что-нибудь почитать. Впрочем, если у тебя есть другие дела, ты можешь оставить меня одного. Возможно, перед сном я зайду пожелать тебе спокойной ночи.

Он поймал мимолетную вспышку страха в ее взгляде. Если бы не приглядывался и не знал, что искать, он бы ничего не заметил.

— И даже если ночью я попрошу тебя прийти в мою спальню, это будет просто из желания провести с тобой время, а вовсе не из мести. Тебе нечего бояться. У меня нет желания мстить.

Он очень хотел, чтобы она поверила ему.

— Хорошо, милорд, — покорно согласилась она. Он понял, что в глубине души она не поверила, но не подал виду.

— Замечательно. Итак, что ты любишь?

Она нервно облизнула губу. Итак, она по по крайней мере расслабилась рядом с ним достаточно, чтобы проявить свою нервозность.

— Не знаю. До истории Фанни Хилл, которую вы мне дали, я уже давно ничего не читала.

— Может быть, ты любишь вышивать? Или что-нибудь еще? Что заполняло твои дни во время первого замужества?

Он внимательно следил за ее лицом, улавливая малейшие оттенки чувств и эмоций, чтобы получить правильный ответ, а не тот, который она выразит словами.

— Ничего, — ответила она. — Я просто… жила.

Он мысленно заменил последнее слово на «выживала». Единственное, что можно делать, когда живешь в таком страхе. Ни на какие развлечения у Джоанны уже не оставалось душевных сил.

— Чем же ты любила заниматься до замужества?

— Я любила романы и… и стихи.

— Я думаю, ты найдешь здесь что-нибудь по своему вкусу, — он указал на одну из полок. — Устраивайся.

После он проводил Джоанну до ее спальни.

— Приходи ко мне через полчаса, — сказал он.

— Да, милорд.

За отпущенное ей время она привела себя в порядок и переоделась. После долгих раздумий решила надеть белый кружевной наряд. Сшит он был в виде платья с пышной юбкой, но наедвался и снимался не в пример легче. Жаль только, что у нее не было времени сделать подходящую прическу.

Когда она вошла, граф сидел в своем любимом кресле.

— Подойди ко мне, — мягко приказал он. — На колени. Руки убери за спину.

Выполнив все его приказания, она оказалась на коленях между его ног. Она смотрела ему в глаза, даже не сознавая, что нарушает прежние правила игры. Но и он этого не сознавал Его все устраивало так, как есть.

Он прриподнял ее подбородок, погладил пальцами по щеке.

— Ты очень красива сейчас.

И совершенно неожиданно для него Джоанна улыбнулась — робко, несмело, — но все же это была настоящая улыбка. В его жизни были женщины, которые улыбались в подобных позах. Но эта улыбка была дороже всех прочих.

Граф улыбнулся в ответ и поцеловал Джоанну. Она ответила на поцелуй, и ее глаза сами собой закрылись.

Он поднял ее с колен, сам встал с кресла и поставил ее на кресло на колени спиной к себе. Спустил верх ее платья до пояса. Руки Джоанны по-прежнему были сцеплены у нее за спиной, и потому ее грудь была красиво приподнята. Он не стал противиться соблазну и протянул свои руки к мягким округлостям. Они идеально легли в его ладони. Он ласкал их и нежил, гладил и сжимал. Если б он вдруг вздумал выбирать себе женщину по ее груди, то непременно выбрал бы Джоанну.

Он наклонил ее так, что она грудью легла на спинку кресла, поднял ее юбки. Как он и предполагал, под ними ничего из одежды не было. При современной моде, чтобы добраться до обнаженной женской плоти, приходилось пробиваться через многие слои одежды. Поэтому ему очень понравилось, как этой ночью была одета Джоанна. При всей своей внешней невинности ее наряд был так же порочен, как и все остальные.

Внутри она была мягкая, и теплая, и немного влажная, обнаружил он. Не желая причинять ей даже намека на боль, некоторое время он не спеша ласкал ее пальцами, разогревая для себя. И тихие расслабленные вздохи с ее стороны служили ему наградой.

Наконец он овладел ее телом по-настоящему, до самого конца, до упора, заменив пальцы кое-чем более существенным. Джоанна выгнулась, задохнулась, но отстраниться не пыталась. Через несколько мгновений она расслабилась, бесропотно позволяя ему совершать свою мужскую работу и с удовольствием ощущая, как он скользит внутри нее, безболезненно и мягко, туда и обратно…

Вот, она заставила его встать на колени, унизила, но он не разозлился и не стал мстить. Это было замечательно.

КОНЕЦ ВТОРОЙ ЧАСТИ

Если графу Гримстону случалось когда-либо представлять свою свадьбу, он думал об этом событии как о неприятном и неизбежном. Скорее всего, это была бы свадьба по расчету, и дай Бог, если бы невеста ему хотя бы нравилась и могла выносить его самого. По этой причине он старался вообще не задумываться об этом знаменательном дне. И вот, поглядите-ка, невеста ему очень даже нравится. Зная о его пристрастиях, она, тем не менее, не отшатывается от него в ужасе. И все это делало свадьбу событием вполне терпимым.

Они сильно ограничили количество приглашенных на свадьбу. Пригласили лишь тех, кого невозможно было не пригласить. Леди Прескотт, разумеется, получила приглашение, чем была чрезвычайно довольна. Это превращало ее едва ли не в самую популярную хозяйку сезона. Надо сказать, она была единственной женщиной из высшего общества, приглашая которую граф не преследовал никаких других целей, кроме как отдать ей должное. Остальные женщины были приглашены постольку, поскольку были приглашены их мужья, влиятельные политики и аристократы.

Но даже так получилось около полусотни гостей.

С той последней ночи Джоанна и ее жених больше не встречались наедине. Она получила удовольствие от свадьбы, от красивого наряда, от волшебного убранства церкви… вот только не могла вытравить из себя опасения, во что же превратится муж после свадьбы, когда она уже не сможет уйти от него…

Многих из гостей она уже знала по именам, вернее, по титулам. Они вежливо, без особой сердечности, поздравляли ее с бракосочетанием и желали долгих лет счастливой жизни. Но Джоанне казалось, что они вкладывают в свои слова тайный смысл. В конце концов, едва ли кто-то из них не слышал о постельных вкусах ее нового… мужа. Мужа, хозяина и господина. Она заставляла себя с вежливой улыбкой принимать поздравления и не оправдываться.

Если бы она вышла замуж за обычного холодного аристократа, ей бы завидовали, ее бы презирали, как выскочку, сумевшую захомутать ценный приз. Все это было и сейчас. Вот только невозможно было не заметить злорадные ухмылки и перешептывания. Да, она сумела подняться из грязи в князи, но расплачиваться за это ей придется всю жизнь, — вот что она читала на лицах гостей. И все это подливало масла в огонь ее собственных страхов.

Она тщательно подбирала наряд для свадьбы. Она подозревала, что граф не позволит ей сменить свадебное платье на ночной наряд перед первой брачной ночью, и потому заранее шила такое платье, чтобы потом порядовать графа «совращением невесты». Она помнила, что ему понравился прошлый наряд, весь в белых пенных кружевах… Только теперь она сделала подходящую прическу. Прическа мало отвечала требованиям моды, зато она отвечала вкусам ее …мужа. Да, теперь уже мужа.

И вроде бы у нее не было причин нервничать, в конце концов, она уже далеко не девственница и с ней делали почти все, что может сделать с женщиной один мужчина, но все-таки вся радость торжеств омрачалась одной мелкой мыслишкой: «Теперь ты не сможешь сбежать…»

Во время свадебного приема Джоанна выглядела расслабленной и довольной, но проведя с ней уже столько времени, граф не мог не понять, что это все сплошное притворство. Джоанна нервничала. Ему в голову пришла всего одна возможная причина: она боялась первой брачной ночи, что было более чем странно, учитывая, сколько времени она была его любовницей. Он раздумывал, что лучше: оставить ее в покое в эту ночь или все же воспользоваться своими новыми правами мужа? Сам он успел соскучиться по Джоанне и ее умениям и потому склонялся к мысли что «ничего особенного» скорее успокоит ее, чем его попытка отсрочить первую брачную ночь.