«Вуаль»! ─ вспомнила она, коснувшись своих непокрытых волос. Ее, выходящую из дома холостого мужчины, обязательно кто-нибудь увидит…а потом слухи и кривотолки дойдут до Стефано.
Алессандро попросил своего слугу подняться наверх за важной принадлежностью дамского туалета. Прождав около минуты, граф недовольно крикнул:
─ Ансальдо! Где ты запропастился?
Со второго этажа донесся жалобный голос слуги:
─ Сеньор граф, проклятый Тетино не пропускает меня!
Сдержав свое раздражение, граф усмехнулся:
─ Вера, вы слышали? В этом доме не один хозяин, а целых два. Удивительно, но второй ― собака.
Переступая через две ступеньки, он поднялся по лестнице. Из-за свирепого рычания Вера не расслышала ни одного слова, сказанного графом. Очень скоро он спустился вниз, держа в руке голубую вуаль.
─ Эта собака кого угодно сведет с ума! ─ засмеялся генуэзец, подняв голову к верхним ступеням лестницы, откуда выглядывала угрюмая морда пятнистой собаки. ─ Ух, подлец! ─ он пригрозил псу кулаком.
─ Спасибо! ─ Вера протянула руку, чтобы забрать вуаль, как в это мгновение черно-белый пес сорвался с места и, за пару секунд одолев все ступени, подбежал к Алессандро. Вера в испуге отпрянула назад, одергивая руку. Собака с гневным рычанием вцепилась в тонкую ткань и вырвала ее из рук опешившего графа, затем с той же молниеносной скоростью скрылась, с трофеем в зубах. Вера хохотала от всей души.
─ Бог мой… ─ прошептал граф, убирая с лица волосы. ─ Адово создание в шкуре пса! Вера, если вы немного задержитесь, у вас будет новая вуаль.
Через полчаса Вера, прикрыв лицо новой роскошной вуалью, вместе с Алессандро стояли возле ее дома.
Разборка в бане
Подойдя к дверям общественной бани, Стефано остановился. Кровь бешено стучала в висках, было очень жарко. Он расстегнул камзол, развязал шнурки на рубашке и рванул на себя дверную ручку. Вытерев вспотевшее лицо, Стефано быстро зашагал к арочному входу, откуда белесыми клубами валил пар и раздавались веселые мужские голоса. Два чернокожих раба, стоявшие торчком у входа в банное помещение, почтительно склонились, приветствуя аристократа.
Багровая пелена гнева застилала глаза. Стефано окинул взглядом посетителей бани, разыскивая графа Лаванья. Его взгляд немного задержался на ошеломленном лице консула. Кроме изумления, никаких других чувств оно не выражало. Кроме консула, в бане еще были высшие солдайские чиновники, человек шесть-восемь. А впрочем, Стефано их не считал…. и не пытался отыскать знакомые лица. Одни сидели на мраморных скамьях и ступенях, другие плавали в небольшом бассейне. Здороваться с консулом второй раз Стефано не стал, да и вообще ни с кем не поздоровался.
─ Стефано, мальчик мой, ты что, болен? Весь красный… Не приведи господь, если это чума…─ испуганно заговорил консул, щуря близорукие глаза.
─ Я превосходно себя чувствую, дядя, ─ глухо проговорил Стефано, отыскав, наконец, графа.
Тот лежал на мраморной скамье, и раб-черкес старательно массировал его мускулистые плечи, блестящие от ароматизированного масла. Стефано с ненавистью посмотрел на смуглое мускулистое тело, отыскивая в нем изъяны, но ничего не нашел. Ноги стройные, подбородок ─ мужественный, а изящные ступни ― аристократично-безупречные. Стефано отбросил со лба влажные от пара волосы.
─ Сеньор Монтальдо, вы решили к нам присоединиться? Милости просим! ─ вежливо сказал граф, знаком приказывая рабу продолжить массаж.
─ В другой раз, сеньор Лаванья. Сейчас же мне необходимо с вами серьезно поговорить, ─ сухо произнес Стефано, стараясь держать себя в руках. Его одежда стала влажной от горячего пара, но он этого не замечал, рассматривая подтянутые бедра графа, широкую спину, и руки, поросшие густыми черными волосами. Стефано ощутил приступ дикой ревности, когда обнаженный граф уселся на скамье, не скрывая свое естество. Он брезгливо скривил рот, рассматривая намечающееся брюшко графа и ту часть тела, на которую были направлены его обвинения. Сравнив со своим мужским «достоинством», Стефано почувствовал некоторое удовлетворение, отозвавшееся в груди приятным теплом. Потом его настроение снова ухудшилось. Как же он мог позабыть! Граф-то намного богаче его!
Алессандро медленно встал, забрав из рук раба простыню. Накинув ее на себя, на манер тоги римского патриция, он вопросительно посмотрел на Стефано.
─ Вы же сам понимаете, здесь не подходящее место для серьезного разговора… приходите, барон, в дом подкоменданта Спинелли, часа через два, ─ надменно сказал граф, направляясь к бассейну величественной походкой.
─ Сеньор Лаванья, я настаиваю, ─ вскипая от гнева, процедил Стефано, отметив, с каким высокомерием и ледяным спокойствием ведет себя Алессандро.
Тут вмешался консул, сделав замечание Стефано по поводу его непочтительного поведения. Гнев Стефано разрядился в стычке с дядей, и он немного остыл. Устав слушать долгую перепалку консула со Стефано, граф сдержанно проговорил:
─ Так и быть, сеньор Монтальдо, я согласен вас выслушать. Вы своим неуравновешенным поведением разрушаете приятную атмосферу и мешаете всем отдыхать. Я слушаю вас, говорите!
Стефано возмутился еще больше, но сдержался.
─ Извольте объясниться, сеньор граф, почему вы ухаживаете за моей женщиной? Вы посылаете ей цветы, корзины с фруктами.
Расправив на груди простыню, граф велел рабу подать прохладного вина. Он заговорил только после того, когда высокий бокал опустел.
─ Позвольте заметить, сеньор Монтальдо, сеньора Вера не ваша жена…
Стефано усмехнулся, вытирая влажным рукавом рубашки взмокшую шею.
─ Не пытайтесь увильнуть, Лаванья! Эта женщина находится на моем содержании. Да, она мне не жена, но я оплачиваю ее наряды, украшения и несу прочие расходы, ─ перечислял Стефано, подойдя вплотную к Алессандро. ─ Я, а не вы!
─ Отойдите немного, я не выношу, когда мне дышат в лицо, ─ скривился граф. ─ А если вас обременяют такие мелкие расходы, я возмещу их вам, только предоставьте счет.
Алессандро, бросив на Стефано холодный взгляд, подошел к бассейну.
От дикого гнева у Стефано перехватило дыхание. Он видел, как граф, сбросив с себя простыню, зашел по пояс в воду и заговорил с другими мужчинами, продолжив прерванную беседу и рассмеялся, пылая от ненависти. Услышав его сухой смех, все оглянулись. Выражения их лиц Стефано не видел, его взгляд был прикован к аристократическому профилю графа.
─ Подлец Лаванья… ─ процедил он. ─ Какой же вы подлец…
─ Сеньор Монтальдо, не устраивайте дурацкого спектакля! ─ грозно заговорил граф. ─ А за это оскорбление вы мне ответите! К сожалению, сегодня я уезжаю из Солдайи, у меня в Каффе имеются обязательства перед серьезными людьми. Я буду ждать вас в Генуе. Назовите время и место нашей встречи.
─ В Генуе? Ну, уж нет, сеньор Лаванья! Вы нанесли мне тяжкое оскорбление, предложив расчет, и я не намерен так долго ждать.
─ Я вижу, вы не в состоянии управлять собой! ─ граф хлопнул ладонью по поверхности воды, отчего сотни сверкающих брызг разлетелись в стороны.
─ Напротив, я всеми своими чувствами прекрасно владею. И не только чувствами, сеньор Лаванья. ─ Стефано положил руку на рукоять кинжала. ─ Как бы мне не пришлось продемонстрировать свое умение тотчас же.
─ По милости господа я рожден мужчиной, поэтому не смогу убедиться в правдивости ваших слов, ─ язвительно улыбнулся граф, намекая на сексуальные возможности Стефано. ─ А женщин, к сожалению, здесь нет.
Слова графа были встречены гомерическим хохотом посетителей бани. Звуки многократно отражались в высоких сводах и стучали в висках Стефано как могучие колокола. Не смеялись лишь двое: Стефано и консул. Он испуганно смотрел на племянника, и с удивлением на графа Лаванья. Граф совершил ошибку, ─ это было ясно. Напряжение повисло в воздухе; кто-то, пытаясь остановить надвигавшуюся грозу, попросил раба-африканца принести фруктов и вина. Но уже было поздно.
Больше Стефано ничего слышал и ничего не видел. Резким движением сбросив с себя камзол, он двинулся на графа. Сначала Стефано сделал несколько напряженных шагов, а потом пантерой кинулся в воду. Еще в прыжке молодой мужчина успел нанести сокрушительный удар по надменной аристократической физиономии, потом оба соперника исчезли в бурунах вскипевшей от битвы воде. На поверхности появлялась то вскинутая, сжатая в кулак рука, то голая нога графа, то напряженная спина Стефано, обтянутая мокрой рубашкой.