— Эта юная красавица ученый?! — лицо офицера скривилось в недоверчивой улыбке.

— Вы как хотите, хозяин, — обиделся Томмазо — а эта сеньорита даже знает, что ваш прапра…прадед Марко был помощником консула в нашей колонии Солдайе. Даже я этого не знал, — буркнул слуга и отвернулся.

— Да? — хозяин дома посмотрел на свою спутницу оценивающим взглядом, — и что же вам угодно в нашем доме, сеньорита Вера?

— Для начала мне угодно нитку с иголкой, — пролепетала ученый–историк. ― Потом я вам все объясню.

— Ах, извините, — молодой аристократ все же смутился, — Томмазо, дай сеньорите какую-нибудь одежду, да сходи в магазин, купи какое-нибудь женское платье. И скажи Софии, чтобы к двум часам был подан обед.

— Так-то оно будет лучше, — тихо добавил Марко, подавая Вере широкий мужской халат, — вы уж извините меня, Вера, но ваша прекрасная наружность никак не вяжется с такой сухой канцелярской профессией…

— А вы послушайте, как она говорит, — уже из–за двери добавил Томмазо, — оказывается, сеньорита специалист по старинным итальянским диалектам!

— Ты еще здесь? — брови Марко взметнулись верх, — я и сам слышу в вашей речи, милая гостья, приятные отголоски старины. Как вам удалось так хорошо овладеть староитальянским?

— Нам ваш язык очень близок…. вы слышали об этрусках?

— К моему стыду, должен заметить, что я не очень силен в истории, гораздо лучше я разбираюсь в хороших винах, и поэтому, Вера, предлагаю попробовать старых итальянских вин. Но нам обоим следует умыться и переодеться, ― Марко бросил взгляд на свой изувеченный китель.

— Я не откажусь от глотка настоящего «чинзано», — перебила его Вера, — но потом вы покажете мне свой архив?

— Эти старинные бумаги… — лицо морского офицера скривилось, как будто он откусил кусок лимона, — если вам так угодно.

Прохлада, царившая в большом старинном кабинете, приятно остудила разгоряченную от вина Веру, в нос ударил знакомый запах старых книг. Марко галантно помогал даме передвигаться по незнакомому дому, не забывая при этом дотрагиваться до ее спины и талии. Вере обнаружила, что ей нравятся эти его прикосновения, казалось, от пальцев Марко исходит особый магнетизм и приятное тепло.

— А вам не кажется, что мы уже где-то встречались? — шептал он ей на ушко.

— Это банально, Марко, у нас в России так всегда говорят мужчины, когда хотят познакомиться с дамой…. ― пожурила его охмелевшая Вера.

Кто бы мог подумать, что это вино окажется таким коварным!

— А, то у вас в России, — Марко изобразил в воздухе рукой замысловатую петлю, — а у нас в Италии мы просто подходим к сеньорите и называем свое имя.

Вера удостоила любезного представителя рода Монтальдо заинтересованно-удивленным взглядом.

— Все-таки я вспомнил, это фантастично, вы не поверите! — лицо его вытянулось в комическом удивлении, — у меня дома есть ваш портрет! Да, тебя зовут Вера!— Марко довольно бойко перешел на «ты», но немного смягчил этот дерзкий поступок, прильнув губами к руке своей гостьи.

Вера закрыла глаза, чувствуя, как горячая волна заливает ее лицо.

— Да, меня зовут Вера, — прошептала она срывающимся голосом.

Пальцы Марко скользнули по ее руке, и его ладонь мягко накрыла ее кисть. В глазах итальянца Вера ощутила глубинную теплоту, и мучительно-напряженное желание вспомнить что-то очень далекое. Искорки недоступных воспоминаний пробегали в серых глазах Марко, заставляя его нежно сжимать ее руку.

— Я не знаю, почему так получилось, — наконец продолжил он, — мне достался по наследству от предков портрет девушки…. она очень похожа на тебя! Еще есть странные записи в дневниках моего пра… прадеда, его звали Стефано. Ты не поверишь, Вера, но он пишет, что встречался с русской девушкой с таким же как у тебя именем при весьма странных обстоятельствах.

— Вот, — продолжил он, и распахнул тяжелую дверцу массивного шкафа.

На большой полке, как книги, стояли картины в золоченых рамках. Марко перебрал их, удовлетворенно вздохнул, и вынул одну из них, водрузив на стул напротив Веры.

— Смотри! — воскликнул он ― это же ты!

В который раз за этот день у Веры чуть не остановилось сердце. Она смотрела как в зеркало. Это была она, Вера! Только в средневековом тяжелом платье, в руке она держала розу, а в другой небольшой свиток.

Тот самый портрет, который нарисовал солдайский художник по заказу Стефано!

Марко посмотрел на портрет, потом на свою гостью и ахнул.

— Вот это да! Я и сам не думал, что может быть такое сходство!

Вера провела рукой по своей шее, поправила выбившуюся белокурую прядь, и смущенно посмотрела на хозяина дома.

— В жизни всякое бывает, — пролепетала она тихим голосом, — вот и вы очень похожи на барона Стефано… просто вылитый он.

Он присел на корточки и взял в руки ладонь гостьи. Обхватив ее теплыми пальцами, он прижал ее к своей уже слегка колючей щеке и так заглянул в глаза Веры, что ее пробрало до самой глубины души.

— Я знаю… мне часто об этом говорили…. но я не Стефано, а Марко… а что, тебя интересует только Стефано?

Мужчина выпрямился и шагнул в сторону шкафов, заставленных книгами.

— Я знаю, чем тебя можно заинтересовать. Вот дневники Стефано ди Монтальдо. Который жил пять веков назад….

На стол перед Верой лег толстый фолиант в кожаном переплете с медными уголками и шелковой закладкой. Между страниц книги Вера нашла засушенные цветки, какие скорее можно было ожидать увидеть в дневниках барышень, чем средневекового барона. Остроконечные буквы, почти без пробелов между словами, заплясали перед ее глазами, так что она и не заметила, что Марко устроился рядом и положил ей руку на талию.

Она быстро листала страницы, как будто знала, что само важное впереди.

«Прошло уже так много лет, а я все никак не могу забыть Веру! Я так любил ее! Сегодня могу сказать себе с уверенностью, что так и не встретил женщины, которую бы смог полюбить так, как ее. Мне трудно писать эти строки, но я должен признаться, что ощущаю свою вину в том, что она покинула меня. Возможно, я не понимал ее чувств, и поэтому вел себя неправильно. Когда мы молоды и горячи, нам кажется, что все впереди. Поэтому мы делаем ошибки, которые исправить уже не удается. Грустно в конце жизни осознать, что за один неверный шаг в молодости мне пришлось заплатить такую высокую цену»….

— Что там написано? — прервал ее чтение Марко, — мне эти готические шрифты почти непонятны, ты могла бы хотя бы перевести на нормальный язык, о чем он там пишет?

— Он пишет о своей любви к этой русской.

— А как ее звали? Я правильно вспомнил?

— У нее такое же имя, как и у меня, ― Вера почему-то снова покраснела.

— Хорошо, посмотри, тебе еще интересней будет, через пару страниц, — Марко перелистнул желтые листы, и перед глазами Веры оказалась небольшая записка, заложенная как закладка. Клочок старого пергамента был весь измят, было видно сразу, что его много раз перечитывали. Это была ее записка, что она оставила Стефано перед побегом. Вера поднялась и дотронулась кончиками пальцев до знакомого листка.

Внезапно в ее глазах все стало нестерпимо ярким: и стол, и книга, и портьера за ним. В ушах возник сначала неприятно-тихий, а потом невыносимый звон. Вера оперлась о край стола, но он поплыл в сторону, как и вся комната. Женщина изо всех сил попыталась удержаться на ногах, но силы покинули ее, и все вокруг охватила темнота.

— Что с тобой! — закричал Марко и подхватил падающую Веру уже почти у самого пола.

Она опустилась ему на руки с такой беспомощностью, что мужчине неожиданно захотелось защитить эту нежную красавицу от всех бед. Марко откинул упавшую на лицо Веры прядь золотых волос и скользнул глазами по ее бледному лицу. В обмороке она была еще прекрасней. Жадный взгляд невольного свидетеля женской слабости, не удержавшись, спустился ниже, скользнув по изящной шее и, наконец, остановился на роскошной груди, соблазнительно выглянувшей из распахнувшегося халата.