Виктор работал в банке главным специалистом по операциям с документами и выглядел так, как должен выглядеть образцовый банковский служащий. Он всегда был безупречно выбрит и подстрижен, от него пахло ненавязчивым мужским парфюмом, его руки были чисты, а ногти ухожены. В целом он был очень неплох: в меру симпатичный, среднего роста, нормального телосложения. Этакий очаровательный середнячок, от которого не ждешь потрясающих свершений, но который не подведет в трудную минуту. Он был не болтлив, но умел вовремя вставить стандартную шутку, умел пользоваться столовыми приборами и мог непринужденно побеседовать о последних литературных новинках. Его нестыдно было познакомить с родителями.

С Виктором жилось спокойно и надежно. Он был на три года старше Наташи и к моменту их знакомства уже вышел из-под родительского ига и жил отдельно. Помимо собственной двухкомнатной квартиры в Южном Бутове, к очевидным достоинствам Виктора можно было отнести серую «хонду» две тысячи четвертого года, небольшой дачный домик по Рижскому шоссе и солидную зарплату в банке. Наташа не была меркантильна, но на ее родителей серьезный кавалер произвел неизгладимое впечатление.

Когда миновал второй месяц их отношений, Наташа твердо знала, что у Виктора на нее далеко идущие планы. Он вообще обожал все планировать, и она легко представляла себе его расписание на десять лет вперед:

в двадцать два — найти стабильную перспективную работу;

в двадцать четыре — уехать от родителей;

в двадцать восемь — жениться;

в двадцать девять — завести детей.

И так далее, по порядку, вплоть до свадьбы будущих собственных отпрысков.

Виктор ей нравился, и Наташа совсем не была против «жениться» и «завести детей». И все-таки ее не покидало ощущение, что замужеством она навсегда отрежет себя от всего восхитительно неожиданного и головокружительного, что еще могло произойти в ее жизни.

Но окружение уже радостно суетилось, предвкушая свадьбу. Родители умилялись, глядя на них с Виктором, и намекали на внуков. Подружки завидовали и говорили, что он «парень первый сорт и что надо», Виктор был мил и по-настоящему влюблен. Насколько ему позволяла, конечно, его трезвая рассудительность. Наташа решила, что глупо бегать от самой себя. Неважно, о чем она мечтает перед сном. Ясное дело, что при всем желании себя ей не переломить. Если судьба однажды постучится в ее дверь, она попросту струсит и не откроет. Так зачем отказывать хорошему человеку ради бессмысленных грез?

Под Новый год Виктор сделал Наташе предложение по всем правилам. Он пришел к ней домой с родителями, цветами, конфетами и шампанским, а карман его парадного пиджака оттягивала маленькая бархатная коробочка. В золотом кольце, которое он торжественно преподнес Наташе, красовался небольшой бриллиантик. Кольцо пришлось в пору и согрело честолюбивую душу, и Наташа подумала, что быть невестой совсем неплохо. Мамы плакали, отцы держались изо всех сил и мужественно хлопали друг друга по плечам. Помолвка прошла на высшем уровне.

Впрочем, как и сама свадьба. Справляли ее в августе, и денег потратили немало. Надевая обручальное кольцо на палец Виктора, Наташа взволнованно думала, что вот оно, главное, торжественное и волнующее событие, о котором она столько мечтала. С этим человеком она будет жить всю жизнь, родит ему детей, будет любить и оберегать его. На этом строится общество и в этом залог дальнейшего существования всего человечества…

Если бы у Наташи было время подумать, она бы удивилась, почему невеста на собственной свадьбе размышляет о человечестве, а не о любимом мужчине. Но события сменяли друг друга так быстро, что ей было не до самокопания.

Выходя из загса, Наташе почему-то взгрустнулось, но Виктор подхватил ее на руки и понес к лимузину, а вихрь свадебного веселья подхватил их обоих.

Год прожила она за Виктором, как за каменной стеной. Он делал все, что положено: приносил в дом немалые деньги, занимался мелким ремонтом, засыпал по вечерам в кресле перед телевизором, изредка водил Наташу в театр и кино. Летом они устраивали на даче пикники и приглашали гостей, их тоже приглашали. У них были те, с которыми можно пойти на симфонический концерт, и друзья, с которыми можно весело оторваться в клубе. Виктор доверял Наташе все свои помыслы и устремления, и, как мудрая жена, она нередко давала ему дельные советы. Они были идеальной парой. Родители с обеих сторон, затаив дыхание, ждали, когда наконец их осчастливят внуками.

Никто не подозревал, что от этой расчудесной семейной жизни Наташе хочется выть.

Если бы она могла хоть на что-то пожаловаться, ей стало бы легче. Но жаловаться она могла только на себя, на свою глупость и трусость, которые заставили ее забыть о мечтах и выбрать спокойную гавань. Ни как мужчину, ни как друга Виктора она не любила. Уважение и вежливый интерес, с которыми она относилась к нему в начале их знакомства, быстро сменились привычкой, а привычка переросла в отвращение.

Наташа сознавала, что Виктор ни в чем не виноват, мучилась от этого еще сильнее, но ничего не могла с собой поделать. Она больше не желала выслушивать его поучительные истории о никчемных коллегах, спать с ним в одной постели, целовать его на прощание и встречаться с ним после работы. Как назло, работали они рядом — она на Полянке, он — на Серпуховской, и заканчивали оба в шесть, так что в пятнадцать минут седьмого Виктор неизменно поджидал ее в метро. В рабочие дни он принципиально пользовался общественным транспортом.

— Не желаю стоять в пробках, — вполне логично объяснял он недоумевающим друзьям.

Наташа предпочла бы, чтобы он придерживался иного мнения и хоть иногда освобождал ее от своего общества. Тогда даже битком набитые вагоны в час пик показались бы ей райским транспортом. Как приятно было бы поболтать с коллегой или почитать книжку в дороге…

Но совместные возвращения домой после работы — это еще полбеды. В настоящий ужас Наташу приводили выходные. Виктор был уверен в том, что каждую свободную минуту они должны проводить вместе. Он не то чтобы не отпускал Наташу одну, но всегда доводил до ее сведения, что это неприемлемый стиль поведения.

— Мы же семья, Наташенька, — говорил он с мягким укором, когда она рвалась погулять в одиночку, и Наташа чувствовала себя последней свиньей.

Друзья называли их на редкость подходящей парой и восхищались гармонией в их отношениях, а Наташе хотелось вскочить на стул и заорать (не закричать, а именно заорать), что она не желает все это слушать и что, если в ее никчемной жизни не произойдут грандиозные перемены, ее хладный труп однажды найдут на ближайшей свалке.

Через год и три месяца после свадьбы ей стало ясно, что грандиозные перемены сами по себе не произойдут. Если она не хочет каждое утро натужно улыбаться Виктору, готовить ему завтраки и ужины, хохотать над его надоевшими шуточками и, стиснув зубы, терпеть три раза в неделю его неловкие супружеские нежности, надо что-то делать. Причем делать самой, не дожидаясь помощи со стороны.

Проплакав однажды полночи в подушку, Наташа решилась. Следующий день очень удачно оказался субботой. Не откладывая на потом, она за завтраком объявила мужу, что у нее есть к нему серьезный разговор.

Виктор отложил в сторону бутерброд, щедро намазанный сливочным маслом и черничным джемом, и спросил:

— Серьезный разговор с утра?

— Почему бы и нет?

К Наташиному ужасу он широко улыбнулся и взял ее руку в свою.

— Кажется, я догадываюсь, о чем пойдет речь.

Наташе захотелось удрать без всяких объяснений или на худой конец промолчать. Но она приказала себе продолжать. Уж если и быть сволочью, то хотя бы сволочью свободной.

— Это не то, о чем ты подумал.

— Ты уверена?

— Уверена. — Наташа с явным раздражением забрала у него руку. — Прости, что говорю об этом прямо сейчас… Наверное, нужно было подобрать более удачный момент, но у меня больше нет сил.