Наступило томительное ожидание. Рисунки отправили по почте из школы, и именно туда должен был прийти ответ. Минуло несколько недель, и она решила, что ее письмо затерялось в груде почтовых отправлений, идущих в Мельбурн со всей страны. Наконец пришел ответ, где было сказано, что ее работы понравились, но для достижения зрелости, возможно, потребуется время. В этом году у них мало мест, однако ее могут принять условно на следующий год, если она получит проходной балл на экзаменах.

— Это означает, что тебя берут, — пояснила учительница. — При желании ты туда поступишь. А подождать один год — хорошая идея. После школы ты можешь год отдохнуть. Сейчас многие так делают.

Она забрала письмо домой, спрятав между страницами учебника, но ей не хватило смелости показать его отцу. Перечитав письмо еще раз, она положила его в выдвижной ящик, ее личный, где хранились дневник и фотографии. Она ждала удобного момента, чтобы поговорить с отцом, но в школе начались выпускные экзамены, а потом — выпускной бал, так что было некогда. Видимо, время неподходящее, решила она, к тому же отец пока ни словом не обмолвился о том, что будет по окончании школы.

Она готовилась к предстоящему году. Банк прислал в школу рекламное объявление о двух временных вакансиях, которые могли бы устроить тех, кто еще «не определился». Она пошла к управляющему, знавшему о ней не понаслышке, как это бывает в маленьком городе, где все друг друга знают, и он с удовольствием взял ее на работу.

Она сообщила радостную новость отцу, а потом рассказала о письме из художественной школы, не в силах больше это скрывать. Похоже, он не был удивлен, как будто ожидал таких новостей, и обещал, что постарается найти деньги на обучение.

— У нас есть время все обдумать, — рассудил он. — Да и ты что-то заработаешь в банке. Я буду отвозить тебя туда каждое утро, как обычно.

И тут он ей сказал, что несколько месяцев у них на ферме поработает сын Пейджа.

— Помнишь его? Младший сын Пейджа?

Она насупилась.

— Да, припоминаю. Впрочем, я их путаю. Они все окончили школу несколькими годами раньше.

— Он поможет мне отремонтировать кое-что в амбарах, починит тракторы. Он хорошо разбирается в технике.

Она кивнула.

— Как его зовут?

— Джон, — ответил он. — Старшие — Билл и Майкл. А этот — Джон.

Джону никогда не нужно было говорить, что делать. Без чьей-либо помощи он разобрал старый комбайн, который уже следовало бы отправить на свалку, и поменял все кольца на двигателе. Снял ржавчину и грязь, и уже через неделю или две двигатель работал так же ровно, как пятнадцать лет назад. Потом привел в порядок тракторы, покрасив крылья в ярко-красный цвет, его любимый, так как ему хотелось, чтобы вся техника на ферме, которой он когда-нибудь обзаведется, была такого цвета.

Поначалу они редко виделись: она отправлялась на работу рано утром, чтобы вовремя быть в банке, а Джон, все еще живший на ферме отца, приезжал на пикапе чуть позже. Хотя иногда он все еще был там, когда она возвращалась домой в шесть часов, и они перебрасывались несколькими словами.

Ну конечно же она приметила его — в том самом смысле. Он был высокий, довольно стройный и обладал необыкновенным сочетанием темных волос с синими глазами, всегда привлекавшим ее внимание. Она оценила его красоту, но не более. Он был просто мальчишкой с фермы; таким же, как все другие, которых она видела в школе, ничего особенного.

Джон был вежлив при встрече и оставлял работу ради того, чтобы пообщаться с ней, вытирая грязные руки о рабочие штаны. Он говорил медленно, как будто тщательно продумывал каждую фразу, и подчеркнуто уважительно, словно обращался к пожилой даме, из-за чего казался ей старомодным.

Как-то отец пригласил его к ним на обед в воскресенье, прошло три недели, как Джон работал на ферме. Он был шикарно одет — прежде ей приходилось видеть его только в рабочей одежде, — волосы причесаны и смазаны бриолином. Он чопорно сидел за столом и улыбался всякий раз, когда она заговаривала с ним, будто стремился показать себя наилучшим образом. Интересно, он когда-нибудь хмурится, думала она, или неизменно улыбается?

После обеда они пили чай на веранде. Почти тотчас же отец поднялся и пошел в дом, чтобы позвонить, оставив их наедине.

— Надеюсь, он не заставляет тебя работать слишком много? — поинтересовалась она. — У тебя обычно такой утомленный вид, когда я возвращаюсь домой.

— Мне не привыкать, — сказал он взвешенно. — Наш старик всегда заваливал нас работой.

Она посмотрела на него, и он ответил ей пристальным взглядом, улыбаясь.

— Как идут дела в банке? — спросил он. — Трудно?

— Бывает, — откликнулась она. — Но иногда нечем заняться, что намного хуже. Сижу там и жду, пока что-то дадут сделать. Тогда время идет очень медленно.

Он кивнул. Молчание затянулось. Она стала смотреть на лужайку и заросшую пушицей клумбу. Сквозь ряд эвкалиптовых деревьев виднелись элеваторы и темная линия железной дороги, удрученно уползающая вдаль, где не было ничего, кроме земли коричневого цвета и безбрежного небосвода. Здесь совершенно нечего рисовать, думала она. Интересные виды можно перечесть по пальцам. Пустота.

Вдруг он выпалил:

— Ты не хотела бы пойти на танцы? Их устраивают в зале по субботам.

Это было так неожиданно, что она ответила, не подумав:

— Почему бы нет? — И, увидев, как он смягчился, добавила: — Спасибо.

Услышав скрип половиц, Джон заговорил быстрее:

— Я заеду за тобой в семь. В субботу. Сюда.

— Хорошо.

Отец присоединился к ним, устроившись в ветхом плетеном кресле.

— В следующую субботу я собираюсь в Балларат, — сказал он. — Катать шары.

Она кивнула.

— А я пойду на танцы. Джон только что пригласил меня. Ты не против?

— Ну что ты, иди. — Он поднял глаза на молодого человека и тут же отвел взгляд. — Замечательно.

Всю неделю она не видела Джона. Он был занят работой на одном из удаленных участков. Она думала о танцах и размышляла над тем, стоило ли принимать его приглашение. Было ли это приглашением на свидание или просто на танцы, куда все шли компанией или в одиночку, — не имело особого значения.

Что, если это приведет к следующему приглашению — в кино, например, — которое уже не будет двусмысленным? Нужно ли идти? И хочется ли? В каком-то смысле, да. Он был хорош собой, и ей хотелось прогуляться с парнем, на которого ее подруги обязательно обратят внимание. Но я же его почти не знаю, размышляла она. Они очень мало разговаривали, и ничего, кроме имени, и того, что он может ремонтировать комбайны и тракторы, о нем не было известно.

Он приехал раньше, чем обещал. Отец вернется поздно, так как после игры всегда предполагается выпивка. В доме она была одна, поэтому окликнула его из коридора, попросив подождать в гостиной.

Когда она вошла, он подскочил, придерживая руками полы пиджака. И, как всегда, смотрел на нее улыбаясь; ему нравится, как я выгляжу, подумала она; это ей льстило. Он жестом показал на дверь, и они пошли к машине, оставив свет в гостиной на случай возвращения отца. В кабине пикапа было холодно и пахло пылью. Она надеялась, что он поедет медленно, чтобы дорожная пыль не просочилась в щели и не испортила ее платье.

Они ехали молча. Дорога была пустой, как всегда вечером, и кроме удаленных огней города ничто не могло рассеять темноту. Она теребила в руках ремешок сумочки и тут вдруг осознала: это — свидание. Так оно и есть. Она будет проводить время с этим парнем.

Зал был освещен, и по обе стороны улицы стояли припаркованные автомобили. Он отыскал место для пикапа, и они направились в зал, полный света и звуков — музыканты настраивали инструменты. При входе женщины обычно шли в раздевалку, выстроившись в очередь к единственному, засиженному мухами зеркалу. Она небрежно глянула на свое отражение и присоединилась к Джону, неуклюже ожидавшему ее у входа.