Новое увлечение помогало мне терпеть нудные школьные занятия и разрыв отношений с приятелями-прогульщиками.

Техника моя постоянно улучшалась, а вместе с ней росла и вера в свои силы. Верили в меня и тренеры. Я приняла участие в нескольких соревнованиях, во время которых познакомилась с действующими чемпионами и претендентами. Не прошло и трех месяцев с начала моих занятий гольфом, как меня записали для участия в большом всеалжирском турнире, на котором моими соперницами стали две мои новые подруги: золотая медалистка Бахия и серебряная — Амель. Этот турнир был самым важным из тех, в которых я когда-либо участвовала, и обещал быть очень непростым и утомительным. Помню даже, что мы запаслись сандвичами со спагетти, потому что перерывов для приема пищи не предусматривалось.

Перед началом соревнований температура воздуха достигла тридцати пяти градусов по Цельсию в тени. Обезумевшая публика волновалась, ожидая первого удара. Присутствовал сам министр по делам спорта, который должен был вручить медали победителям.

Объявили мой выход. Переживала я ужасно, однако стоило мне ступить на площадку, как весь мир для меня исчез. Я осталась один на один с клюшкой и мячиком.

Я знала, что призовое место мне не светит, но все равно радовалась, потому что само участие в подобном турнире уже стало моим большим достижением. Я просто хотела показать лучшее, на что способна, и получить от этого наибольшее удовольствие! И я сделала это. Мне удалось добиться предельной концентрации. После восемнадцатой лунки я умирала от усталости, но была довольна собой. Ко мне подбежала Бахия.

— Нора, ты на втором месте! — крикнула она.

— Ты шутишь!

— Вовсе нет! Ты отстаешь от меня всего на очко, — добавила она, сверкая глазами.

— То есть, ты хочешь сказать, что…

—.. что ты завоевала серебряную медаль. Поздравляю тебя, подруга!

Я прыгнула ей на шею. Амель тоже подошла и поздравила меня. Она плакала. Мне было жаль девушку, и я обняла ее. Это был волнующий момент. Я была горда вторым местом, но и дружба значила для меня немало.

Под дружные аплодисменты зрителей я поднялась на пьедестал, чувствуя себя на седьмом небе от счастья. Потом в нашу честь был дан обед в ресторане под открытым небом. Мой тренер предложил мне отправиться на турнир по Испании и Арабским Эмиратам. Я не верила своим ушам! Этот было так здорово.

Однако ни в одну из этих стран поехать не удалось. Беременность матери подходила к концу. Ей стало трудно передвигаться, она постоянно чувствовала усталость. Я должна была помогать по хозяйству. А поскольку начало турнира совпало по времени с рождением моих братьев, на гольфе пришлось поставить крест. Но я ни о чем не жалею. Мне было очень трудно отказаться от карьеры, которая началась столь блестяще, но через несколько дней родились мои дорогие братишки. Мои два новых увлечения! Когда в первый раз увидела их, лежащих в кувезах, почувствовала себя такой маленькой перед Жизнью. С этого момента мое существование наполнилось смыслом. И обрело цель!

Они спали. Один лежал на животе, другой на спине. Это различие сразу бросилось в глаза: форма туловища, голова, цвет кожи, их позы. Они были разными, как север и юг. И в то же время — это были близнецы.

— Мама, они такие замечательные!

— Ты можешь взять их на руки, если хочешь.

— Подожду, пока они проснутся. Они кажутся такими хрупкими. Их кожа такая прозрачная — по-моему, я вижу их косточки.

Один из малышей пошевелился.

— Такое впечатление, что он нас услышал.

— Возьми его! — опять подзадорила меня мать.

Медленно я положила трясущиеся руки на этого маленького ангела. Я была взволнована и немного обеспокоена. Я поднимала на руки это тельце и чувствовала, как любовь пронизывает каждую клеточку моего естества. Мой младший брат был не больше, чем мое предплечье, глаза его были закрыты, руки сжаты в кулачки. Я не понимала, как можно быть таким крошечным.

Вчера вечером ко мне подошел Риан. Как обычно, он прижался лбом к моему лбу. Я погладила его по щекам.

— Знаешь ли ты, зайчик, что ты родился такой маленький, как твоя голова сейчас, которая теперь помещается в ладонях?

Каждый раз, когда я задаю ему этот вопрос, его глаза вспыхивают. С застенчивой улыбкой он обнимает меня.

Через неделю после родов матери снова пришлось лечь в больницу. Воспалились швы, оставшиеся после кесарева сечения. Хусейн часто посещал ее, а я отпросилась на неделю из школы, чтобы выполнять обязанности мамы дома. Но это была не игра. День и ночь, без всякого опыта, я проводила одна с двумя грудными детьми! Спасибо Господу, что у меня было две руки. Я узнала, как устают матери после родов. С близнецами все ночи стали бессонными. Можно было подумать, что малыши договорились по очереди не давать мне отдыхать. Когда же они оба заходились ревом, я, бессильная и растерянная, плакала вместе с ними. К счастью, в большинстве случаев они оба засыпали после соски.

Я считала их такими красивыми! Однажды вечером Риан долго не мог заснуть. Он тихонечко плакал без причины. Усталость последних дней давала о себе знать, нервы были на пределе. Я взяла его на руки и легла на кровать. Положив малыша к себе на живот, я прижала его головку к груди. Ночь была тихой, второй близнец спал. Я забыла себя при звуке его дыхания. Так он и уснул. Я ощущала на своей груди другую жизнь — жизнь, за которую я была готова отдать свою собственную миллион раз, если потребуется. Между нами уже установилась родственная связь — я чувствовала это. Я открывала в своей натуре новые, доселе неизвестные стороны. Мне было шестнадцать лет, и я поклялась заботиться о малышах, чтобы с ними ничего не случилось.

Когда через несколько дней мать вернулась домой из больницы, она была еще так слаба, что я продолжала стирать пеленки, готовить соски и выполнять всю работу по дому. Теперь у нас была большая семья, а я превратилась в маму номер два.

Опять началась рутина, а я должна была вернуться в школу. Мои спортивные успехи там значили очень мало, учиться не хотелось. Усталость и беспокойство мешали мне сосредоточиться. Мои отметки были неутешительными. Тогда я сказала матери, что будет лучше, если я оставлю школу и буду помогать ей по дому, ухаживать за младенцами, а со временем пойду работать, потому что теперь зарплаты Хусейна едва хватало. Конечно, мать хотела, чтобы я продолжила учебу, но она понимала, что это, скорее всего, ни к чему не приведет. Она тоже постоянно уставала, а значит, дома я буду весьма полезна. Поэтому я ушла из школы и несколько последующих месяцев провела в заботах об Элиасе и Риане. Их улыбка и успехи в развитии были и моими успехами, заставлявшими забывать об' ужасах, происходивших за стенами дома.

Все время взрывались бомбы террористов. Повсюду слышались выстрелы. Редким был случай, когда, идя по улицам, ты не встретишь людей в слезах, потерявших кого-то из близких. Когда неизвестный автомобиль останавливался возле наших дверей, а такое происходило довольно часто, мы звонили в полицию, опасаясь, что в нем может быть бомба. Мы постоянно были начеку в ожидании худшего.

Страна скатывалась к тотальному хаосу. Террористы разоряли селения, убивали жителей. Даже не выстрелами, а ударами топора. Такая жестокость до глубины души возмущала меня. Как могут люди совершать подобное, находясь в здравом уме? Мир, в котором я жила, был шатким. Ни на минуту меня не покидало чувство, что в один момент он просто обрушится мне на голову и навсегда похоронит под своими обломками.

Беременным женщинам перерезали горло. Не останавливались даже перед тем, чтобы не разрезать им живот и выпотрошить, как овцу. Похищали и увозили в горы молодых девушек, которых затем подвергали насилию. По свидетельствам тех, кому удалось пережить этот кошмар, они были отвергнуты своими семьями, потому что их изнасиловали. И такие случаи были не редки, увы! По несколько за один день! Как население может позабыть об атмосфере ужаса, если оно постоянно сталкивается со смертью? Как может оно двигаться по пути к мирной жизни?