— Привет, Лекс. — Она устремила на меня мутный взор и попыталась растянуть лицевые мышцы в улыбку типа «устала как собака, но рада тебя видеть». — Когда ты вернулась?

Правила приличия, к сожалению, совершенно стерлись из моей памяти. Я опустилась на ту ступень развития, когда телом управляют основные инстинкты, а логическое мышление осталось далеко в прошлом.

Я молча оттолкнула Эмму, взлетела вверх по лестнице, ворвалась на кухню, включила чайник и ухватилась за жестянку с шоколадным печеньем.

— Алекс, что случилось? — Эмма, запыхавшаяся, но зато совершенно проснувшаяся, ввалилась вслед за мной на кухню. — Господи, ты в зеркало себя видела? Ты похожа на негатив Чи-Чи-панды {Персонаж популярного детского мультсериала} страдающего сенной лихорадкой!

Тут она не ошиблась. Моя и без того бледная кожа побелела как полотно, глаза же налились кровью. Эмма вытащила из кармана пижамы персиково-розовую салфетку и попыталась стереть тушь и подводку для глаз, размазанные по моему лицу. Я в это время с несчастным видом и по-прежнему безмолвствуя поглощала печенье «Хоб Нобз» в шоколадной глазури.

— Лекс, — рявкнула Эмма, видимо не на шутку взволновавшись, — прекрати жрать печенье и поговори со мной.

Ей наконец удалось отобрать у меня жестянку, которую я прижимала к груди как спасательный круг. Без нее я почувствовала себя совершенно голой и беззащитной. Я оперлась спиной о кухонный шкафчик и смахнула подступающие слезы.

— Я только что застала Макса в постели с другой женщиной, — невнятно пробормотала я, пытаясь прожевать печенье.

Эмма загребла пригоршню печенья, потом молча вернула мне банку.

— Да, дела…

Давно не слышала такого жалкого описания вселенской катастрофы.

— Как ты?

Как я? «Абсолютно уничтожена», пожалуй, было бы наиболее подходящим и кратким ответом. Но, в конце концов, можно и не отвечать.

— Глупый вопрос. Конечно, дерьмово, как же еще.

Эмма, видимо, прочла мои мысли. Она мягко, но настойчиво усадила меня на стул и занялась чайником, который начал клокотать и плеваться, как старикашка со вставной челюстью.

— Можно добиться лучших результатов, если предварительно наполнить его водой, — заметила она, подставляя протестующий чайник под кран.

Эмма достала пару пакетиков чая, бросила их в кружки и высыпала в быстро пустеющую жестянку очередной пакет печенья.

Мы молча ждали, когда закипит чайник.

— Ну давай, чай налит. — Эмма устроилась напротив меня на массивном тисовом кухонном столе. — Рассказывай, что там у тебя случилось.

Я всхлипнула, оторвала кусок бумажного полотенца, высморкалась и начала:

— Ну, ты помнишь, что журнал послал меня в Шотландию на три дня, чтобы я сделала репортаж об этом новом SPA-комплексе?

— Помню ли я! Разве я не предлагала тебе поменяться? Ты отправляешься в банк к этим идиотам из отдела кредитования, а я отбываю на север и пишу статью о том, как ублажают шикарную публику. Но разве ты меня послушала?

— Да уж, — прерываю ее я, — лучше бы действительно поехала ты. Меня ни на секунду не оставляли в покое, поливая холодной водой и обертывая влажными полотенцами, не говоря уже о том, что маски для лица там явно делаются на основе глины, которую каждое утро собирают на грядке с овощами на заднем дворе, так что я решила уехать пораньше и сделать сюрприз Максу. Надо сказать, сюрприз удался на славу.

Я опрометчиво сделала глоток чая, который, видимо, продолжал кипеть и в чашке.

Немного придя в себя, я продолжила:

— Ну, как бы то ни было, я приехала домой и очень тихо вошла. Я знала, что он еще не встал, потому что сегодня суббота, и собиралась, может быть, раздеться и юркнуть к нему в кровать. Ну ты понимаешь, поздороваться как следует…

— Эта картина стоит у меня перед глазами, — криво усмехнулась Эмз.

— Словом, я на цыпочках прокралась в спальню, а там были они, голые, в нашей спальне, в нашей кровати, на моих новых простынях от Кэролайн Чарльз, на которые я копила целую вечность… ублюдок! — Чтобы утешиться, я схватила еще одно печенье.

— И с кем он был? Ты ее знаешь?

— Еще как! — хмыкнула я сквозь печенье, и утерла рукавом слезы.

— Ну, так кто это был? — нетерпеливо вопросила она, попытавшись принять сочувственный вид и скрыть любопытство.

Я с трудом сглотнула. Несмотря на чай, в горле внезапно пересохло.

— Это была Маделин Херст.

По лицу Эммы было ясно, что имя ей знакомо, но она не может понять откуда.

— Ты должна помнить ее по фитнес-клубу в Найтсбридже. Она ведет класс аэробики.

— Ох! — вырвалось у Эммы, и этим все было сказано.

Маделин Херст белокура и прекрасна и в отличной форме во всех смыслах. Сколько раз я с завистью смотрела на ее крепкие бедра и невероятно маленький зад, и сиськи, которые, не будь они затянуты в спортивный лифчик, наверное, могли бы сбить ее с ног во время наших занятий. После самых изнурительных упражнений ее макияж не расплывался, длинные светлые локоны возвращались на место легким движением руки, и она по-прежнему выглядела прекрасно, в то время как мы, едва дыша, с трудом тащились в душевую, являя собой самое жалкое зрелище.

— Застать Макса в постели с другой женщиной уже плохо, — мрачно заметила я, — но то, что это она, просто убивает меня.

— Значит, ты чувствовала бы себя лучше, застав его с плоскогрудой старой калошей? Это бы не так ранило твое эго?

Сарказм Эммы был изрядно приправлен злостью.

— Нет. Но я всегда чувствовала себя при ней такой неуклюжей…

— А я думала, что это из-за Макса, — раздраженно перебила она. — Всегда считала, что этот парень абсолютный засранец.

— Ну, теперь-то легко говорить, — взвыла я.

— И оставь все эти «теперь легко говорить». — Она злобно уставилась на меня. — Я говорила тебе это последние шесть лет.

— Но мы были вместе всего шесть лет!

— Именно! — отрезала Эмма, не замечая, что печенье, которое она размачивала в чае последние две минуты, полностью растворилось. — Он мне никогда не нравился. И не говори мне, что у тебя не было сомнений на его счет, знаю, что были.

— Да, — с неохотой признала я, — пожалуй, были, и после сегодняшнего утра ясно, что они имели полное право на существование! Знаешь, я не думаю, что это у них в первый раз.

— С чего ты взяла?

— Я просто знаю, — пробормотала я, запихивая в рот очередное печенье.

— Ну и что ты собираешься делать?

— Делать? Нечего тут делать. Наши отношения закончены, разве не ясно? Все. Финита. Я застукала своего парня в постели с другой. Мне кажется, такие вещи недвусмысленно свидетельствуют о завершении отношений, или я не права?

— А ты не собираешься поговорить с ним об этом?

— Да о чем тут говорить? — Я осторожно попробовала чай кончиком языка. Его уже можно было пить без риска для жизни, но я внезапно поняла, что сейчас мне нужно что-то покрепче. — Возможно, если бы нас больше связывало, мы бы пережили это, но ты ведь заешь, как мы жили последнее время.

Эмма кивнула.

— Не так уж плохо для двух абсолютно несовместимых людей, — заметила она. — А знаешь, он, пожалуй, оказал тебе услугу. — Она сочувственно сжала мое плечо. — Это как пристрелить раненого зверя, понимаешь? Жестокость во имя добра. Покончить с этим быстрее, чтобы причинить меньше страданий. Ужасно, что все закончилось именно так. Лекс, и, возможно, сейчас тебе так не кажется. Но думаю, скоро ты поймешь, что тебе повезло.

— Да, ты права. Сейчас мне так не кажется, — простонала я, и крошки печенья брызнули во все стороны, как китовый фонтан.

— Я просто хочу, чтобы ты взглянула на вещи с другой стороны, — улыбнулась Эм.

— А что, есть другая сторона? — Я с сомнением шмыгнула носом, оторвала еще один кусок бумажного полотенца и шумно высморкалась.

— Конечно есть. Ты только что рассталась с Максом.

— Это должно меня радовать? — с сомнением спросила я.

— На твоем месте я была бы на седьмом небе от счастья.

— Но ты не я!