Прямо перед неспешно движущейся в наши сторону неизвестной аномалией поднялся в воздух обломок стены, оставшийся после вышибания двери. И едва я почуял неладное, кусок бетона метнулся в нашу сторону. Я еле успел отскочить. Судя по всему, целью был именно я, потому что Фотограф оказался в полуметре от траектории полета. Обломок упал на лежащую на полу дверь, издав громкий металлический стук.

 - Какого?.. – хотел было возмутиться мой спутник, но в нас снова полетел твердый предмет.

  И, признаюсь, он был намного тяжелее первого. Аномалия подняла в воздух выломанную дверь. Зависнув в полутора метрах над землей, та, медленно разгоняясь, полетела на нас.

 - Пригнись, чтоб тебя! – рявкнул я и сам «поднырнул» под дверь, которая, как ни в чем не бывало, продрейфовала дальше.

  То, что происходило позади меня, я уже не видел. В непосредственной близости от меня повисла мини-электра. Я взял в руки «Абакан» и надавил на курок так, что костяшки пальцев, наверное, стали идеально белыми.

  Грохот автоматной очереди разнесся по коридорам бункера. От резкого перехода от почти полной тишины к громкой стрельбе у меня запищало в ушах. И, самое главное, жутким голосом заорала мини-электра. В том, что кричала именно она, сомневаться не приходилось – вопль явно звучал где-то совсем рядом. А у Фотографа голос был явно попроще. Человечнее.

  Аномалия – наверное, это она и была, какая-нибудь гиперактивная подвальная разновидность электры, скажем – пропала, озарив напоследок коридор ярчайшим светом. Я зажмурился. А когда открыл глаза, увидел валяющиеся на полу кровавые ошметки. Темно-красная жидкость была щедро разлита у нас под ногами, стекала по стенам, капала с потолка…

 - Ни хрена себе, - выпалил Фотограф. Нечасто я от него слышал подобные выражения…

 - Очередное правило сталкера: каким бы неубиваемым не казался твой враг, прежде всего попробуй использовать обычное оружие, - поведал я спутнику свой метод.

 - Заляпал тут все… - поморщился тот, когда ему на плечо упала крупная капля крови.

 - Литров пять, не меньше, - покачал я головой. – Жуть…

  Тяжелый «железный» запах витал в воздухе. У меня в животе что-то подозрительно зашевелилось.

 - Ладно, черт с ним, - сказал я и уверенно прошлепал по багровой «луже».

  Фотограф постоял немного у ее края и прошел за мной. Мы оказались в комнате со стеклянной перегородкой. Справа от нас находилась очередная дверь – не выломанная, а преспокойно стоящая на своем месте. Разве что приоткрытая. Изучив комнату взглядом, я пришел к выводу: другая ее половина, отрезанная от нас прозрачной «стеной», когда-то была огромным аквариумом. Но в стекле зияла крупная пробоина. Видимо, «рыбки» вырвались из заточения.

  Не найдя в этом помещении что-либо интересное для себя, я проследовал дальше. Фотограф – следом, на забывая подсвечивать путь фонариком.

  И только оказавшись в следующей комнате, я, наконец, понял, что за «подвал» был под заброшенной фабрикой. Совсем не в бункере мы находились…

  …а в лаборатории.

  Одна стена помещения шла по полуокружности, и по ее дуге были выставлены, если так можно выразиться, «экспонаты». В стеклянных сосудах, заполненных какими-то жутковатыми химическими растворами, плавали в забытьи всевозможные мутанты, причем даже те, которых я не то что не видел – ничего и не слышал о них!..

  В центре комнаты гудели, судя по всему, генераторы. Многочисленные датчики светились, мигали, показывали ни о чем не говорящие мне цифры… Провода тянулись пучками к каждому сосуду. Я подошел к самому правому. В голубоватой, на вид – вязкой жидкости находилась псевдоплоть с ампутированной конечностью. Она покачивалась в растворе, закрыв глаза. Я коснулся ладонью сосуда с плотью. Хм… теплый.

 - Э… Феникс… - заговорил Фотограф. – По-моему, не стоит…

 - Да ладно тебе, - отмахнулся я. – Они ж все какие-то вареные.

  Я постучал по стеклянному сосуду. И отшатнулся.

  Плоть резко открыла глаза и быстро зашевелила ртом, усеянным рядами мелких, но очень острых зубов.

 - Твою ж мать… - прошептал я.

 - А я предупреждал, - испуганно заметил Фотограф.

  Один глаз медленно выплыл из глазницы и повис в растворе, связанный с телом плоти лишь несколькими ниточками сосудов.

 - Блин, - скривился я. – Ну ее… Валим.

 - Правильно…

  У того помещения, в котором мы находились, ответвлений было два. Одно из них – лестница – вело, как мы обнаружили, в комнату управления всему этими, наверное, экспериментальными сосудами. Через окно у самого потолка своеобразной «кунсткамеры» мы могли обозревать все «экспонаты». А еще в наблюдательном кабинете стояла приборная доска с кучей кнопочек, рычажков и, опять же, индикаторов. Я не рискнул что-либо нажимать.

 - Здесь… изучали всех этих тварей! – сделал очевидный теперь вывод Фотограф.

 - Да. И еще какие-то эксперименты проводили… - добавил я.

 - Лаборатория? Под фабрикой?..

 - Секретная, - пожал я плечами.

  Мой спутник стал внимательно рассматривать пульт управления.

 - Только не трогай ничего, - попросил я. – А то откроешь случайно чью-то… банку…

 - И не собирался, - ответил Фотограф. – Ничего не понятно. Одни цифры, неясно, к чему относящиеся.

 - Сюда бы Сахарова… - пробормотал я.

 - Что? – не расслышал мой спутник.

 - Сахарова бы, говорю, сюда… Ученый это. С Янтаря.

 - Да, знаю. Слышал. Заходил даже, – задумался Фотограф.

 - Кстати, отличный способ избавиться от амнезии, - сказал я. – Пощелкай этих тварей, вдруг припомнишь чего?

 - Мысль, - кивнул мой спутник.

  И отправился на фотоохоту.

  Тем временем я решил посерьезнее обследовать кабинет. Помимо собственно пульта управления, в нем также была старая деревянная мебель: стулья, стол, шкаф, тумбочка… Шкаф оказался пуст, а вот тумбочка – нет. В ней лежали стопки слегка пожелтевшей от времени бумаги. Я осторожно вынул один лист. Бегло просмотрев то, что было на нем написано, я понял – мне в этом не разобраться. Как и вся остальная «макулатура», лист был заполнен всевозможными рукописными формулами, уравнениями, нарисованными от руки графиками и прочим научным бредом. В школе я, конечно, учился, но эти записи мне явно не дано было понять. Я запихнул бумагу в тумбочку и спустился обратно в «кунсткамеру».

  Фотограф, как и следовало ожидать, неподвижно стоял, словно погрузившись в транс, рядом с сосудом, внутри которого плавала одноглазая псевдоплоть. Та снова сомкнула веки, но только над одним глазом. Второй, выплывший, окончательно потерял работоспособность.

  Я вдруг засомневался – а есть ли из этой лаборатории второй выход? Зачем он вообще здесь? Проектировщики вполне могли посчитать, что достаточно и одного… В таком случае, мы замурованы здесь. Пару недель протянем, и, если не найдем еще еды, помимо имеющейся у меня в рюкзаке, помрем тут. Ой, как нехорошо-то…

  Теоретически, конечно, можно попытаться разгрести завал над уже известным выходом, но там, натурально, глыбы бетона! Не самая приятная перспектива. Надо искать другой способ выбраться отсюда. И вот если его не окажется… что ж, тогда и подумаем.

  Мне вспомнился легендарный сталкер по кличке Призрак. Такое имя он получил за умение быть бесшумным и незаметным, когда ему это было нужно. Поговаривали, что он сумел прокрасться на блокпост военных на Кордоне, стянуть оттуда некие важные для Сидоровича бумажки и вернуться. Целым и невредимым. Не подняв тревогу и, главное, не потратив ни единой пули. А ведь, как рассказывали, этот случай был только в начале его сталкерского пути…

  Сам я с Призраком знаком не был, но слышал также, что он прибился к группе Стрелка. О той группе вообще последние пару лет все только и говорили. В нее также входил Клык, и троица, заручившись поддержкой Доктора и Проводника, решила узнать все тайны Зоны. Выяснить, как она появилась, откуда взялся «выжигатель мозгов» - Радар – и зачем он, понять, кто такие Хозяева и что такое Монолит… Уж не знаю, чего они добились и сумели ли вообще чего-нибудь разнюхать, но Стрелок пропал на севере, Клык погиб в перестрелке, а Проводник покинул Зону. Доктор вот живет себе припеваючи. А Призрак, кажется, спелся с учеными с Янтаря. И, по слухам, в рамках «миссии» их группы он когда-то посетил лабораторию Х18, что находится в Темной Долине. Говорят, что именно оттуда он вернулся уже в своем знаменитом «лечащем» комбинезоне. После этого он перестал брать с собой в рейды любые медикаменты – якобы, на нем все раны и так заживали, прямо как на собаке. Сам Призрак, выпив однажды в Баре, признался, что комбинезончик он вытащил из аномалии. Предположил, что некогда обычный сталкерский комбез сросся с артефактом, начал развивать эту теорию… А потом его вызвали по ПДА – Стрелок, думается мне, - и подвыпившая легенда спешно удалилась из «Сто рентген».