— Как несправедливо, что женщина не может позволить себе поступить так же, — пробормотала она, садясь.

Бретт встряхнул рубашку, расправил ее, повесил на спинку стула и повернулся к Джун.

— А что мешает? Вперед!

Она прищурилась.

— Не сегодня.

Бретт уверенной походкой направился к бару. У него был вид человека, живущего в полном согласии с собой. Вернувшись к столику, он поставил перед Джун сок и, протянув руку, убрал с ее щеки мокрую прядь. В этом жесте не было ничего особенного, но Джун, почувствовав прикосновение его пальцев к своей коже, оцепенела.

— У вас волосы… — Он неопределенно помахал в воздухе рукой и, порывшись в кармане, извлек несколько монеток. — Хочу немного музыки. Без музыки здесь чего-то не хватает.

— Позвольте мне, — попросила Джун.

Бретт вручил ей деньги, и она отправилась к музыкальному автомату. Когда она возвращалась к столу, нежная скрипичная мелодия уже плыла под низким потолком паба.

За то время, что она отсутствовала, Бретт успел снять сандалии и поставить их на подоконник.

— Очень люблю эту мелодию, — сказала Джун. — Она напоминает мне о… А, неважно. — Джун тряхнула головой.

— О чем она вам напоминает?

Джун ни с кем не говорила об этом.

— Так, о всяких глупостях.

Бретт не сказал ни слова, но его молчание красноречиво говорило о том, что он ждет продолжения.

— Понимаете, я практически не знала своего отца. Знала только, что в один прекрасный день он сел на корабль и уплыл куда-то: то ли на Багамы, то ли еще дальше. Как оказалось теперь — в Австралию. Вот я и нарисовала себе романтическую картинку: бурный океан, белый парусник и мой отец — то ли пират, то ли одинокий морской волк. И, когда я слышу эту мелодию, я снова вспоминаю всю эту сентиментальную девчоночью чепуху. Смешно, правда?

— Вовсе не смешно, — возразил Бретт и, не отрывая от нее взгляда, отпил виски. — Вы говорили, что не знали про этот парк.

— Не имела ни малейшего понятия. Я вообще почти ничего об отце не знала. Мать, как могла, препятствовала нашему общению.

Джун откашлялась — ей не хотелось, чтобы голос выдал ее чувства, — и посмотрела в окно: сплошная стена дождя.

— Давайте лучше поговорим о вас, — предложила она.

— Давайте лучше помолчим.

— Но у вас, наверное, такая интересная жизнь: океан, спасение дельфинов и все прочее.

— Да, у меня потрясающе интересная жизнь. Просто удивительная. Я разъезжаю по всей стране, в основном вот по таким замечательным местам, — он указал на окно, и оба рассмеялись, — и общаюсь исключительно с интересными людьми: чиновниками, хозяевами аква-парков, гостиниц и с иной подобной публикой. Но мне нравится то, что я делаю.

— Однако вы мало на этом зарабатываете. И у вас нигде нет дома.

— Почему же? У меня есть небольшой домик в Литлстоуне, у самой воды. Но я не люблю долго оставаться на одном месте. А на деньги мне наплевать.

Джун выпрямилась.

— Извините, но мне кажется, это чистой воды бравада. Как можно плевать на деньги? Я хочу сказать, мы должны иметь деньги, чтобы жить на них. Чтобы сделать нашу жизнь максимально комфортной. Деньги позволяют нам иметь вещи, которые делают нас счастливыми.

Бретт наклонился над столом и, положив подбородок на сжатый кулак, спросил:

— Ваш «мерседес» и вся прочая чепуха делают вас счастливой, миз Джун?

— Конечно. И даже очень. Я люблю садиться в свою красивую машину, вдыхать запах кожи и мчаться на высокой скорости. Мне нравится, что я могу купить все, что захочу. Мне нравится иметь твердый распорядок дня: вставать по утрам и знать, что я должна ехать на работу. — Она не собиралась говорить о той пустоте, что давно уже поселилась в ней.

Бретт опять откинулся на стуле.

— Допустим.

— Допустим? — удивилась Джун.

— Раз вы так говорите…

— Но это так и есть. Не представляю, что бы я делала, если бы у меня не было тех целей в жизни, к которым я шла. Хотя допускаю, что это результат воспитания, которое я получила. Во мне, как и в моих двух сводных сестрах, родители постоянно развивали дух соревнования, желание достичь максимума того, чего можно достичь.

— Я уверен, что вы их не разочаровали.

Джун показалось, что в его голосе прозвучали покровительственные нотки. Интересно знать почему? Этого человека, похоже, не так-то просто понять. Не то что ее бывшего супруга.

— Верно, не разочаровала, — отозвалась Джун. Ей решительно расхотелось говорить о своем стопроцентном счастье и она спросила: — А как насчет вас? Вы счастливы?

— Да.

— Счастливы просто так, без всяких там «полностью», «безмерно», «невероятно»?

— Да, просто счастлив.

По-видимому, он не лгал. Ему не нужно было в отличие от нее защищать свое счастье.

— Почему вы любите дельфинов больше, чем людей? Почему вы не любите засиживаться на одном месте?

— Потому что я заурядная, скромная личность, которая не любит, когда ей задают слишком много вопросов.

— Но почему… — Джун осеклась, осознав, что Бретт имел в виду. — А можете вы рассказать мне, по крайней мере, как вы оказались в тюрьме?

Бретт поморщился, но на его губах промелькнула легкая улыбка.

— Вы ведь все равно не отстанете, не так ли?

Джун поводила пальцем по столу.

— Я хочу знать, вы рядовой убийца или… кто-нибудь еще. — Она пожала плечами. — Просто так, на всякий случай.

— И что вы предпочитаете: кровавую историю или красивую драму?

Джун задумалась, рассматривая плюсы и минусы обоих вариантов.

— Предпочла бы услышать кровавую версию.

Бретт встал и направился к бару за новой порцией выпивки.

Дождь начал стихать, в темном скоплении туч появились просветы. Если прислушаться, можно было услышать шум океанских волн, набегающих на берег.

Однако же хорошенькую передышку я себе устроила, подумала Джун. Сижу в конторе, решаю судьбу нескольких сотен морских обитателей, а заодно и двух людей, Робина и Элис, хожу кругами вокруг человека, который то не замечает меня, то старается разозлить, и у меня — немыслимо такое представить! — даже нет времени, чтобы осмотреть окружающие меня красоты. Хм.

Неожиданно Джун осознала, что она рассматривает влажные кольца русых волос, которые в беспорядке спускаются на шею Бретта, его широкую загорелую спину и узкие бедра, обтянутые еще не просохшими шортами. Нет, кое-что из окружающих ее красот я все-таки рассмотрела, усмехнувшись, поправила себя Джун. И они не вызывают у меня раздражения. Наоборот, мне приятно ими любоваться.

Бретт вернулся с бутылкой пива в одной руке и с еще одним стаканом сока для Джун в другой.

— Давайте прогуляемся, — предложил он и направился к двери, выходящей на пляж.

Джун не двинулась с места, подавив порыв немедленно вскочить и броситься за Бреттом. Нет, Джун Росс не позволит какому-то красавчику взять ее на поводок и ради его собственного развлечения водить по пляжу. Другое дело, если она, выждав несколько минут, неторопливо поднимется со стула, небрежной походкой выйдет в ту же дверь, что и Бретт, и тогда, быть может, ей захочется присоединиться к нему, если он идет в том же направлении, в котором надумала пойти она.

Джун заметила Бретта в нескольких ярдах слева от себя и решила, что, вероятно, лучше всего пойти в этом направлении.

— Вы обещали рассказать мне, как попали в тюрьму, — напомнила она. — Желательно кровавую версию.

— Правда? — Бретт покосился на нее.

— Истинная правда.

Мокрый песок набился в ее сандалии, ветер накинулся на ее волосы.

Только что перевалило за полдень, но казалось, что уже наступил вечер. Небо серое, и океан затянут тем же серым покрывалом. На пляже почти никого не было. Бретт зашагал к какой-то цементной конструкции, торчащей из воды. Казалось, вода притягивает его, как рыбу. Он шагал чуть впереди Джун, и она не могла отвести глаз от его все еще влажных спутанных волос, от обнаженной загорелой спины, от крепких мускулистых ног. Естественный в каждом своем движении, он выглядел бесстрашным, неукротимым созданием живой природы, и Джун пришлось признать тот факт, что он чертовски привлекателен.