- Он пытался убить меня. Ради каких-то денег он пытался убить меня, Акихиро Томоэ. Что за человек этот профессор Охата, - виконт вытерся и взял с полки лосьон. - Натри мне спину, пожалуйста.

    Таичи принял бутылочку, втянул знакомый цветочный аромат. Так пах золотистый волк из его сна.

    - Энтони, в новостях было что-нибудь?

    - Нет, - дворецкий чудесным образом возник возле дверей ванной. - Ни в газетах, ни по телевидению.

    - Очень хорошо. Энтони, мою парадную визитку, пожалуйста, белую рубашку и черный галстук-бабочку. Пора устроить небольшой маскарад.

    Таичи, прилежно растирающий спину виконта лосьоном, опустил руку пониже и вздохнул:

    - Сплошные проблемы. Я думал, мы сможем поразвлечься сегодня.

    - Японские самураи и западные рыцари похожи: они достойно отвечают на вызов. Я давно так не сердился, но гнев не ведет к победе. Обещаю, у нас хватит времени и на развлечения.

    Серебряным гребнем Томоэ зачесал волосы назад, с помощью Энтони облачился в принесенную одежду. Длинный черный плащ добавил последний штрих к картине "типичного" вампира - хоть в фильме снимайся.

    - А мне что надеть?

    - Джинсы и кожаную куртку.

    - Ничего, что мы слишком отличаемся?

    - Будет лучше, если ты сможешь свободно двигаться. Я уберу из памяти Охаты наши образы.

    Дворецкий протянул господину перчатки.

    - По-моему, в тебе говорит моя кровь, - заметил Таичи, оценив новый, довольно агрессивный облик любимого. - Взошла луна, и ты рвешься в бой.

    - Вполне возможно. Это, по крайней мере, объяснило бы, почему я рвусь в бой и в другом смысле.

    Таичи украдкой мазнул взглядом по его брюкам.

    - Что ж, давай поторопимся и закончим с этим. В конце концов, у нас медовый месяц.

    Что такое страх? Когда люди сталкиваются с тем, чего не могут объяснить, они ощущают страх и тревогу. Именно этими чувствами мучился сейчас профессор Охата. В больнице он признался, что сбил человека. Молодой доктор осведомился, есть ли у жертвы переломы или сотрясение, однако Охата настаивал, что врачу лучше взглянуть самому.

    Но заднее сиденье пустовало. Профессор пытался расспрашивать прохожих - к его удивлению, никто не заметил молодых людей, сколько-нибудь напоминающих Таичи с Томоэ. Казалось бы, куда уж приметнее - и ни одного свидетеля. Равно как следов и кровавых пятен. В конце концов, кто-то предложил вызвать полицию, и Охата быстро скрылся. В его планы не входило общение с представителями закона, ведь он сбил Томоэ отнюдь не случайно.

    С того дня профессор сказался больным и закрылся в своей квартире на третьем этаже, искренне радуясь, что одинок и никто не будет ни о чем допытываться. Как же он не догадался, что Томоэ одного вида с Таичи Ямагами? Не следовало столько болтать в кафе. Зря он это сделал... С другой стороны, лгать просто не получалось! Не получалось - и все.

    Как же быть? Если Томоэ умер, он теперь преступник. А как все хорошо начиналось! Он наблюдал за домом, словно въедливый папарацци, и заметил, что Томоэ выходит на улицу исключительно по ночам. Таичи порой появлялся и при свете дня, но больше никто в дом не входил и не выходил.

    Охата не собирался убивать Томоэ: достаточно было бы отправить его в больницу, разлучить с Таичи. Это дало бы возможность обработать парня на предмет образца крови. Но план, казавшийся таким удачным, с треском провалился.

    - Умер ли Томоэ? - вслух гадал профессор. - А Ямагами, скажем, угнал его машину...

    Обзор новостей молчал. Возможно, Ямагами избавился от тела и скрылся.

    - Томоэ определенно был геем и имел на Ямагами виды...

    Время шло, и Охата понемногу успокоился. Полиция не появлялась, Таичи Ямагами не появлялся, в новостях не сообщали ни о каких найденных трупах. Страх и тревога постепенно уходили. Профессор подумал, что с завтрашнего дня, пожалуй, можно выйти на работу и вести себя как ни в чем не бывало.

    Обратив внимание на поздний час, Охата решил ложиться спать. Его квартира была забита книгами. Ставни он не закрывал, здраво полагая, что на третьем этаже это ни к чему. А еще он много курил, и вскоре комната наполнилась дымом. Думая немного проветрить, профессор шагнул к двери, ведущей на балкон. И вдруг он заметил, как покачиваются занавески - словно на сквозняке. Но как? Профессор был уверен, что не оставлял балкон открытым. Охата тщательно запирал все двери, особенно с недавнего времени. И, тем не менее, занавески развевались.

    Когда люди сталкиваются с тем, чего не могут объяснить, они ощущают страх и тревогу.

    Надеясь, что все же просто забыл закрыть балкон, профессор пошел проверить дверь. И тут в квартире погас свет, хотя в прочих домах окна исправно светились. Страх стремительно нарастал.

    - Профессор Охата.

    Охата подпрыгнул, как лягушка, и икнул, страшась обернуться.

    - Если вы расположены извиняться, я вас слушаю, - зловещий, неуловимо притягательный, гипнотический голос.

    Профессор знал этот голос. Несколько дней назад Охата вывернул руль, направляя машину в спину светловолосого мужчины в длинном черном плаще. Возможно, плохо сработали тормоза. Но ему никогда не забыть звук, с которым капот сминал живое тело. Обычный человек после такого удара провел бы на больничной койке не один месяц. При условии, что вообще выжил бы.

    - Профессор Охата?

    Он отчаянно боялся оборачиваться и все-таки обернулся. Занавески взметнулись, с шелестом раздвинулись - у балкона застыла гигантская тень с горящими глазами. Охата в панике метнулся к дверям, однако спасительный выход был закрыт. Черный плащ, ослепительно-белая ткань рубашки - человек, преградивший дорогу, словно из вампирского фильма вышел.

    - Ааааа!

    - Не кричите. Пожалейте соседей.

    Тихие слова вызвали неожиданную реакцию: у Охаты перехватило горло - профессор только рот открывал-закрывал, будто рыба, выброшенная на берег. Он отступил, врезался во что-то большое. В добрых двадцати пяти сантиметрах над его макушкой тускло светились алые глаза тени. Так Охата и стоял, застывший от ужаса, неспособный двинуться ни назад, ни вперед.

    - Таичи, подержи профессора.

    Тень сгребла Охату сзади - до хруста костей и холодного пота.

    - Отвечай. Ты говорил о Таичи кому-то?

    И снова, как прежде в кафе, Охата явственно почувствовал: невозможно солгать, невозможно противиться словам, слетающим с этих ярких губ.

    - Нет. Меня предупредили в деревне. Всякого, кто вмешается в дела Инугами, постигнет их гнев.

    - Но ты не внял предупреждению.

    - Я старался на благо человечества!

    - Ты старался на благо своей жадности. Ты хотел денег и славы.

    - Да, да, я действительно хотел денег! Пожалуйста, отпустите меня!

    Обтянутая белой перчаткой ладонь коснулась его шеи.

    - Хочешь, скажу тебе кое-что интересное? Я не Инугами, я вампир.

    Охата тяжело дышал. Он бы рассмеялся в ответ на подобное заявление, но только не сейчас - в компании двух... людей?... таинственным образом проникших в запертую квартиру.

    - Расслабься. Отвратительное пристрастие к табачному дыму тебя спасло: я не стану пить такую грязную кровь, - улыбнулся Томоэ и с силой прижал сонную артерию дрожащего профессора. - У меня нет желания забирать твою жизнь. Более того, я оставлю тебе чудесный подарок.

    Охата молчал.

    - Ты будешь бояться ночи. Темнота станет повергать тебя в невыносимый ужас.

    Профессор сглотнул.

    - Ты забудешь о нас, но страх останется. Ты боишься ночи. Ты боишься.

    - Я... боюсь ночи.

    - Верно. А особенно - лунной ночи. Ты не выйдешь под луну в одиночестве.

    - Боюсь... Не выйду...

    - Забудь о Таичи Ямагами, забудь обо мне.

    - Я не знаю, кто вы.

    - Чудно, чудно. Отныне тебе придется возвращаться домой засветло. Ради твоего же блага.