— Теперь по сегодняшнему совету, синьоры. — Лиана Фрейвелинг откинулась на спинку кресла и пристально посмотрела в лицо да Гора. — Как вы объясните то, что на нем произошло, барон?
“У нее жесткий вгляд!” — подумал Бенедикт, не торопясь с ответом. — “А ведь ей всего пятнадцать лет!”
Узкое, с тяжеловатым для девушки подбородком, лицо. Высокий лоб, выглядывающее из-под волос чуть оттопыренное ухо. Подведенные тушью черные глаза. По классическим канонам — не красавица. Слишком высокая, слишком худая. И слишком хорошо все это понимающая. Не стой за ее спиной длиннющая череда благородных предков, — стала бы старой девой и стервой. Но с этой оговоркой, имела хорошие шансы стать прекрасным правителем.
— Это моя вина. — ответил да Гора. Говоря, он смотрел прямо в глаза грандукессе. — Не сумел предусмотреть такого развития событий.
Герцогиня несколько раз быстро моргнула.
— Единый! Вы только послушайте его! Вы что же, барон, решили, что я вас сюда виноватить пригласила?
Бенедикт чуть склонил голову набок, но промолчал.
— Я, несмотря на свой нежный возраст, — продолжила герцогиня язвительным тоном, — и без вашего самоуничижения прекрасно понимаю, что заговор танов вы прошляпили! Однако, барон, меня интересует не это. Я спросила — как вы объясните, что произошло сегодня на совете? Это следует понимать так: кто стоит за заговором? Вы же не станете меня убеждать, что все это дело рук нашего старого “друга” барона да Урсу?
— Нет, ваше высочество. Не стану.
— Тогда расскажите нам, барон, о своих предположениях! Прошу вас!
Яда в голосе грандукессы хватило бы на полное истребление всех заговорщиков — случись той субстанции кристаллизоваться и неким образом попасть в их питье.
Да Гора кивнул. Быстро перебрал в голове варианты ответов и выбрал наиболее короткий.
— Это Речная республика, Ваше высочество!
Герцогиня схватила со стола чернильницу и, с исказившимся от гнева лицом, с силой швырнула ее в стену над камином.
— Преисподнии! — взвизгнула она совершенно по-детски. — Я так и знала! Но — почему?!
Бенедикт едва сумел удержать на своем лице приличествующее выражение лица. Хотя ему очень хотелось улыбнуться, глядя на этот резкий переход от взвешенного поведения правителя к раздраженному ребенку. Он отлично понимал чувства герцогини. Она договаривается о браке с Шарлем де Иммараном, представителем дворянства республики, ее наставник и регент ведет переговоры с Советом Нобилей — и на тебе!
— Речная республика — неоднородна, Ваше высочество. — подал голос Фрейланг. — Совет Нобилей состоит и из дворян Императорского домена, и из купцов Лиги. Одним выгоден союз с Фрейвелингом, другим — нет.
Личико герцогини досадливо сморщилось.
— Да знаю я, дядя Йан! Но все равно — это так…
И она потрясла в воздухе рукой, подбирая подходящее слово.
— Подло? — подсказал маркиз.
— Да! Это подло, демоны меня дери!
— Следите за языком, Ваше высочество. Вы не кампаньер[31] перед строем солдат.
— Здесь все свои! — отмахнулась Лиана.
— Именно поэтому и стоит быть сдержаннее. Стоит привыкнуть держать язык за зубами в присутствии верных людей, чтобы не обронить что-то важное при посторонних.
— Дядя Йан!
— Ваше высочество?
— А можно хоть сегодня обойтись без ваших нотаций! Я в таком бешенстве!
— Вашего отца, Лиана, данная эмоция довела до могилы в карфенакском монастыре.
Герцогиня метнула на маркиза злобный взгляд. Однако спустя всего несколько секунд ее лицо разгладилось, хотя еще и хранило следы бушевавшего гнева в виде красных пятен на щеках, и она произнесла спокойно, словно не швырялась сейчас чернильницами и не ругалась с наставником.
— Значит — Речная республика…
— Да, Ваше высочество. — откликнулся Бенедикт.
— Есть доказательства?
— Косвенные свидетельства, ничего, что доказывало бы вмешательство нобилей напрямую.
В наступившей паузе да Гора подробно рассказал о подозрениях, тех самых косвенных свидетельствах и предпринимаемым им шагах в расследовании заговора. Герцогиня и маркиз слушали внимательно, не перебивая докладчика.
По завершении рассказа, Лиана задумчиво произнесла:
— Значит, баронов нельзя просто взять раскаленными щипцами за соски…
— Ваше высочество. — в мертвом голосе Фрейланга мелькнуло что-то похожее на укоризну.
— Что?!
— Допросами и пытками мы действовать не можем. — произнес маркиз после едва заметной паузы. Было видно, что он собирался сказать не это.
— Преисподнии, дядя! А что мы, вообще, можем делать!? — в голосе Лианы вновь зазвенели нотки гнева. — Вас послушать — так ничего!
— Собирать доказательства сговора наших танов с нобилями, Ваше высочество. — перевел внимание на себя да Гора и получив свою порцию злости от юного монарха.
— И делать это очень быстро. — подчеркнул маркиз. — Очень быстро. Я полагаю у нас есть дней пять, максимум — семь, прежде чем наши союзники по Конфедерации начнут выражать недоумение.
— Почему? — спросила грандукесса.
Бенедикт тоже вопросительно поднял брови. О переговорном процессе по Конфедерации он знал довольно немного и ему было очень интересно.
Фрейланг некоторое время молчал, глядя при этом на герцогиню. У Бенедикта сложилось впечатление, что маркиз ждет, как учитель от ученика, когда она сама найдет ответ на заданный вопрос. Похожим образом, давным-давно, поступал его наставник — Мерино Лик. Барон внутренне усмехнулся возникшему сравнению.
— Дядя? — подала голос Лиана, когда молчание слишком уж затянулось. — Почему?
“Не все и не сразу!” — усмехнулся да Гора.
— Потому, Ваше высочество, что инициатором переговоров по Конфедерации является Фрейвелинг. — словно рассказывая урок, проговорил Фрейланг. — А раз уж мы стоим во главе этого процесса, то союзники ждут от нас решительности. Сложно доверять тому, кто ратует за объединение и установления общего порядка, когда он не может навести порядок у себя дома. Насколько мне известно, Арендаль, Табран и Тайлти решение уже приняли. И провели его в своих советах. Демарш наших танов они воспримут как слабость.
Герцогиня с понимающим видом кивнула. Повернула лицо к Бенедикту.
— Вы справитесь, барон?
— Я понимаю, насколько это важно, Ваше высочество. — кивнул да Гора.
Опыт придворного не позволял отвечать однозначно — да или нет. Нельзя было сказать и “я постараюсь”.
Лиана, в свои пятнадцать лет, и сама не новичок в этих играх, благосклонно кивнула, словно барон ответил ей полностью утвердительно.
— Если мы покажем слабость — нас сожрут наши же союзники. Проявим чрезмерную силу — от трона отвернутся наши подданные. — задумчиво протянула она, глядя перед собой. В ее глазах на миг мелькнула растерянность, а на лице возникло такое выражение, будто девушка хотела заплакать.
— Вечный баланс правителя, Лиана. — Бенедикту почудилось или он и в самом деле услышал в голосе Фрейланга участие?
Барон всмотрелся в лицо регента, но увидел на нем лишь всегдашнюю бесстрастность. Герцогиня, однако, смогла что-то разглядеть за этой маской и благодарно, одними глазами и краешком губ, улыбнулась своему наставнику.
— Что ж… — произнесла грандукесса спустя некоторое время. — Какие у нас еще вопросы?
— Да Вэнни, ваше высочество. — сообщил Фрйеланг. — Необходимо принять решение по его браватте.
— Мятежу! — мгновенно взвилась девушка, словно недавно не была задумчива, как лесная речка. — Мятежу, а не браватте! Пусть не пытается спрятаться за своими пыльными флагами и заплесневелыми традициями! Это — мятеж, и никак иначе его называть нельзя! И он за него ответит!
— Тем не менее, Ваше высочество. Нам необходимо принять решение. Желательно такое, что удовлетворит не только вас, но и наших баронов.
“Как будто их можно удовлетворить!” — хмыкнул про себя Бенедикт. А вслух сказал:
— Позвольте?
— Говорите, барон! — кивнула грандукесса.
— Сама постановка вопроса, на мой взгляд, ошибочна. Чтобы мы сейчас ни сделали с мятежником да Вэнни, это не удовлетворит никого. Барон да Урсу прекрасно разыграл эту карту. Любое действие короны приведет к поражению. Проявим жесткость — нейтральные дворяне осудят нас за нее и переметнутся к да Урсу, милосердие — и они же увидят в этом слабость. Я считаю, что нужно выждать. Если у нас будут свидетельства заговора танов и нобилей Речной республики, мы можем поступить с ним как вздумается. И никто тогда не осудит ни жесткости, ни милосердия.