А еще были бумаги. Много бумаг. Очень, очень много бумаг!

Отчеты агентов из других стран, донесения платных и добровольных осведомителей из глубинки, жалобы и доносы простолюдинов и пространные письма от интриганов высшего света, жаждущих его руками свести счеты с недругами.

Прекрасные дамы, к счастью, все же имелись. Не слишком много — именно прекрасных, но были. И благосклонностью своей они, бывало, дарили молодого барона. Но при этом, они совершенно не походили на те нежные видения из детских его мечтаний. А были существами прагматичными донельзя! Интрижка в обмен на замолвленное словечко перед нужным человеком? Не задумываясь — да! Правила игры, демонам ее драть, установленные давно и прочно.

С дамами из света Бенедикт в последнее время старался не выходить за рамки куртуазной болтовни и ни к чему не обязывающих ухаживаний. Слишком уж много проблем могла притянуть всего лишь одна-единственная любовная связь практически с любой из них. К тому же, как любовницы, аристократки были не особо хороши — больше привыкли брать, чем давать.

Другое дело — женщины из сословия пониже. Купеческие дочки, их жены, дочери богатых мануфактурщиков и куртизанки. Те дарили свои ласки не в пример охотнее, будто в последний раз. Да и ответных жестов требовали поскромнее, чем аристократки. Старались для отцов, детей, а порой — для мужей или женихов. Достойная служба, возможность контракта с двором, нужные связи и знакомства. Бенедикт без зазрения совести пользовался предложенным и помогал в ответ. Если это было в его силах и не противоречило долгу, разумеется. Ну а что? Отличное проведенное время и по нормальной цене!

Так он и нашел Лису Фортеро. Хрупкую куртизанку с лицом фарфоровой куклы и богатейшей коллекцией слухов. Которая искала защиты от пылающего страстью, но получившим и не принявшим три отказа ухажера. Оказавшегося не слишком влиятельным, но все-таки таном. Без вмешательства да Гора, у нее не было никаких шансов.

“Он же просто боров, Бенедикт!” — говорила потом Лиса, скользя пальчиками по груди барона. — “Раздавил бы в лепешку!”

Она почти всегда сама решала, кому дарить свои ласки. Бенедикт был не единственным ее любовником, но барона это вполне устраивало. В баталиях на простынях Лиса была гениальнейшим полководцем, но откуда взяться ревности, если нет любви, синьоры? Да Гора ценил любовницу не только за постельные навыки. А за умение слушать своих любовников и складывать в своей хорошенькой головке услышанные от них факты. И за желание делиться этими фактами с ним.

— Баронет да Агато сегодня послал вызов виконту Эскопаро! — прощебетала куртизанка меньше часа назад. — Ты представляешь! Драться собрались на шпагах, завтра на рассвете.

— Где? — моментально среагировал на имя забияки да Гора.

— На храмовом кладбище, где же еще! — удивленно вскинула свои большие ореховые глазища Лиса. — Где еще благородным пускать друг другу кровь?

— Завтра на рассвете?

— Я вроде бы так и сказала!

— Твои ушки явно нуждаются в новых серьгах!

— Ну-у, если господин барон так считает, то простая девушка не вправе отказываться!

“Полезная синьорина!” — улыбнулся Бенедикт. Остановился посреди пустой улицы, выдернул из ножен клинок и несколько раз рассек им темноту перед собой. Просто так, чтобы пустить мысли в нужное русло.

— Дуэль! — воскликнул он. Проткнул невидимого противника, отсалютовал невидимой даме, поклонился невидимой публике. Наткнулся на настороженные взгляды своих агентов. Вполне видимых и реальных. Остановившихся и вполне серьезно осматривающие окрестности. Хмыкнул и бросил шпагу обратно в ножны. Продолжил путь, посмеиваясь над своим мальчишеским поведением.

“Да-да, парни! Ваш начальник — сумасшедший! Вы бы еще видели, как я с отцом разговариваю!”

Телохранители выждали несколько ударов сердца и двинулись следом.

“Баронет да Агато — сын ближайшего союзника лидера танской фракции — барона да Урсу. Через него можно подобраться к отцу. Прижать паршивца и надавить? Но ведь самой дуэли еще не было, а значит не была и факта нарушения герцогского эдикта о запрете оных. А что у нас там за нарушение эдикта? Заключение под стражу на три месяца или отправка в пограничную бригату на полгода! Прекрасно! Значит нужно дать поединку состояться!

Только подстраховаться. Никто ведь не хочет, чтобы юного да Агато закололи в поединке? Никто! А этот виконт, его противник, — он у нас кто? Кажется гвардеец, а значит неплохой рубака. Хотя — это вот как раз и не факт! В последние годы туда кого только не берут! Не Стража Максимуса, а потешный полк!”

— Да Коста! Вот кто мне нужен! — вновь остановившись, воскликнул барон. Лопатками почувствовал недовольство своих сопровождающих и более никаких эскапад не устраивал до самого замка. Разве что неслышно вздыхал, представляя накопившиеся за несколько часов его отсутствия письма и донесения.

К своему удивлению, ничего важного и требующего быстрого решения на своем столе он не обнаружил. Лишь Энрико вручил ему два письма.

— От кого? — спросил Бенедикт.

— Вот это, — сказал секретарь, подавая вчетверо сложенный лист серой бумаги. Местного производства, которую закупали на нужды коронного сыска. По причине ее невысокой цены. — От вашего знакомого, синьора Лика. Он вас долго ждал, а потом написал записку и ушел. Просил на словах сказать, что это очень срочно. А второе письмо оставил табранский синьор с выправкой военного. Совсем недавно, меньше десяти минут назад.

Второй лист бумаги стоил не меньше рама.

— Не представился?

— Нет. Но сказал, что написал адрес, по которому вы сможете его найти.

— Вот как? Хорошо.

Барон развернул записку от Мерино. Всего несколько слов.

“Нужно поговорить! Как можно скорее. Про Лунного волка. Это не убийца. Это заговор”.

— Старик стал сдавать разумом? — хмыкнул Бенедикт. — Какой заговор? Я же просил тебя заняться послом!

Отложив записку своего бывшего наставника, развернул письмо от “табранского синьора”. Здесь текста было еще меньше.

“Конфедерация. Полковник Ауэрштедт”.

И адрес.

— Драть! — с досады Бенедикт пнул ножку стола. Массивный предмет мебели даже не дрогнул, а он сам ушиб ногу.

Энрико замер, не решаясь спросить барона о причинах внезапной вспышки ярости. Но Бенедикт не обращал на него внимания. Хотя совсем недавно собирался устроить ему очередную выволочку за приписки к донесениям.

Новости были скверными. Табранец с выправкой военного и письмо с упоминанием Конфедерации значило только одно. Верный союзник Фрейвелинга, объединенное герцогство Табран, прознало про трудности в герцогском Совете и прислало своего эмиссара. По меньшей мере — с вопросами. Пока — с вопросами.

Бенедикт глянул на адрес. Недалеко, Старый город, десять минут хода.

“Лучше верхом. Хватит одной пешей прогулки за вечер!”

Потом взглянул на серый листок от Мерино. И огорченно покачал головой.

— Прости, старина. Чуть позже. У меня тут у самого — заговор!

Резко развернулся к Энрико.

— Что там с докладами от капо?

— Что? — вздрогнул секретарь.

— Рико! По моим поручениям капо — что?

— Простите, барон! Не сразу сообразил. Капо Леоне заходил с бумагами, но про доклад ничего не говорил. Больше никого не было.

— Через час все должны быть у меня с докладами! И еще. Выясни, пока меня нет, где найти лейтенанта “Стражи Максимуса” виконта да Коста. Если он на дежурстве или пьянствует с друзьями, я хочу знать! Понял?

— Да, ваша светлость!

— К моему приходу, Рико! — Бенедикт пригрозил напоследок пальцем и вышел.

Переглянувшись друг с другом и едва слышно вздохнув, телохранители барона последовали за ним.

***

— Барон да Гора. — произнес Бенедикт здоровяку, открывшему дверь. — К полковнику Ауэрштедту.

Слуга табранского эмиссара молча кивнул и открыл дверь на всю ширину. Посторонился, пропуская барона и его спутников.