— Да что ты! — прошептала Дафна и наклонилась к старшему инспектору. — Терри на такое не способен. Все было именно так, как он говорит, мистер Маркби. Нам не нравилось, чем они у нас занимаются, но мы ничего не могли поделать. Мы здесь новички и не можем задевать местных! И потом, мы действительно ничего не могли доказать. Да, они заговаривали с мужчинами, а те их угощали. А что дальше, нам неизвестно, ведь потом они уходили! Мы не имеем права обвинять их без доказательств! Вы ведь полицейский, кому и знать, как не вам…

Ривз слегка просветлел.

— Послушайте, что я вам скажу! — воскликнул он. — Дайте срок, мы немножко освоимся, у нас появятся свои завсегдатаи. И тогда я обязательно что-нибудь придумаю! Больше не стану терпеть у себя непотребства и буду гнать всех малолетних шлюшек! У нас с Дафной большие планы! А пока, понимаете, мы копим на ремонт, ну и жить тоже на что-то надо… Ну а деньги — они и есть деньги. Клиенты приходят, заказывают выпивку, кто-то и закуску, не хулиганят, не дерутся — чего нам больше? Ну а все остальное — их личное дело. К нам оно никакого отношения не имеет!

Маркби вздохнул. Ривз ясно дал ему понять: он намерен и впредь закрывать глаза на нарушение закона. Главное для него — сиюминутная нажива. Самое грустное, что Ривз, скорее всего, говорит правду. У них с женой большие планы. Скоро «Серебряные колокольчики» станут преуспевающим заведением, и тогда владельцы смогут сами устанавливать правила для клиентов. А пока они просто плывут по течению.

— Жаль, что вы не сказали мне этого раньше, — заметил старший инспектор. — Вам придется дать официальные показания и подписать протокол. А если вы заметите что-нибудь еще в таком роде, немедленно — слышите, немедленно! — сообщайте нам. Нам очень важно разыскать всех девочек, которые были в компании с Линн Уиллс.

Маркби встал.

— Подумайте вот о чем. В результате вашего попустительства одна из девочек, промышлявших в вашем пабе, погибла насильственной смертью. Ей, мистер Ривз, было четырнадцать лет. Настоятельно рекомендую обращать больше внимания на возраст своих посетителей! Охотно верю, что вы не сумели определить ее возраст из-за того, как она была одета и накрашена. Как говорится, на первый раз прощаю. Но если нечто подобное повторится хотя бы еще раз, если вы хотя бы раз продадите спиртное несовершеннолетним, я тут же отберу у вас лицензию!

Он удивился, когда Ривз по-военному четко ответил:

— Слушаю, сэр!

Дафна беззвучно заплакала. Маркби стало и жалко ее, и противно. Ее бесхарактерность шла об руку с беспринципностью мужа. В том, что случилось, виноваты и они оба!

Уходя, он услышал первый крик, возвещающий начало бурной семейной ссоры. Видимо, никто из супругов не желал признавать свою вину. Они громогласно обвиняли друг друга в произошедшем.

В четыре часа дня мини-автобус, который привозил в центр Бамфорда учеников окрестных частных школ, остановился на рыночной площади.

Школьники расходились по одному или по двое, по трое, прощаясь на ходу. Кэти Конвей вышла одна. В отличие от утренней «обязаловки», о которой Марла Льюис сообщила Маркби, в конце дня никто не встречал ее, чтобы отвезти домой, в «Парковое». После школы Кэти разрешалось какое-то время побыть в Бамфорде. Потом она звонила и просила приехать за ней, а если никто не мог приехать, она шла на стоянку такси. К «Парковому» автобусы не ходили.

Было холодно; опускался туман. От быстрой ходьбы у Кэти запершило в горле. Она толкнула дверь маленького кафе и с облегчением окунулась в тепло натопленного помещения. При кафе имелась своя пекарня, поэтому в зале всегда пахло свежим хлебом и сдобными булочками.

Кэти огляделась по сторонам. Сидящий в углу Джош Сандерсон поднял руку и окликнул ее:

— Кэти, я здесь!

Она подошла к его столику и рухнула на стул, положив на клетчатую скатерть папку с тетрадями.

— Я сегодня ненадолго. Последи за моими вещами, схожу возьму себе молочный коктейль.

Через несколько минут она вернулась, держа в руке высокий стакан с клубничным коктейлем.

Сев за стол, Кэти сообщила важную новость:

— В субботу у нас побывала полиция. — Она помолчала для вящего эффекта, втянула через соломинку бело-розовую жидкость и откинула назад длинные волосы, которые угрожали упасть в стакан. — Лучше бы не приезжали! Только издергали всех. Сначала явился один, старший инспектор. Зашел в папину контору и принялся о чем-то расспрашивать папу и мерзкую Марлу, а потом и Пру. Он собирался допросить и маму, но папа ему не позволил. Меня тогда не было дома. Когда я пришла, папа и Марла, отмалчивались, а Пру только и знала повторять: «Беспокоиться не о чем!» Ух, как я на них разозлилась! Правда, все очень волновались из-за мамы… В общем, папа позвонил доктору Барнсу, а потом до вечера просидел в своей конторе с Марлой — пожирательницей мужчин. И почему он всегда работает по выходным? Можно подумать, он нас избегает! Очень надеюсь, он часто сидит с ней вовсе не потому, что ему с ней так хорошо… Вот бы было здорово, если бы ее арестовали! Такая, как она, способна на все! — мстительно закончила Кэти.

— А тебя допрашивали или нет? — нетерпеливо спросил Джош.

— Допрашивали, но потом. Вечером к нам заявилась женщина-детектив. Молодая, но очень суровая! Она тоже вначале просила, чтобы ее отвели к маме, но доктор Барнс выписал справку, что маму нельзя подвергать допросу. Тетке из полиции это не понравилось, но делать нечего, пришлось ограничиться мной. Мы ее изрядно достали! Она спросила, не брала ли я ключи от склепа и не замечала ли, что в склепе по ночам горит свет.

— А ты что-нибудь заметила?

Кэти наклонилась вперед, постукивая пальцами по стакану и встряхивая ярко-розовое содержимое. Она покрутила головой и капризно выпятила полную нижнюю губу.

— Нет! Не знаю, зачем им понадобилось нас тревожить! Особенно мне не нравится, что они все так упорно домогаются мамы! Надеюсь, доктор Барнс и дальше будет выписывать ей свои справки и освобождать от допросов. И я по-прежнему не знаю, что там произошло и зачем они нас донимают! Взрослые от меня все скрывают! Можно подумать, я маленькая!

Джош как будто обрадовался.

— Наверное, я знаю, зачем они к вам приезжают, — сказал он. — Кто-то говорил тете Селии, что девочку, чье тело нашли на детской площадке…

Кэти побледнела.

— Мы тут ни при чем!

— Погоди. Так вот, похоже, полицейские считают, что ее убили в вашем фамильном склепе — ну, в часовне.

— В мавзолее? Нет, не может быть!

— Ладно, ладно, наверное, они ошиблись! — Видя, что Кэти сильно разволновалась, Джош поспешил ее успокоить: — Просто полицейским надо рассмотреть все возможные версии. Из них девяносто процентов оказываются полным бредом.

Видя, что Кэти сидит и молча смотрит на него в упор, Джош решил сменить тему. Он показал на ее распухшую папку:

— Много задали на дом?

Кэти встряхнулась и как будто оттаяла.

— Да, целую кучу. Еще сочинение по английскому. Если честно, я совсем не буду скучать по школе, когда уеду летом!

— Ты говорила с матерью насчет того, чтобы тебя не посылали во Францию? Ты обещала поговорить! — Джош укоризненно покачал головой.

Кэти робко улыбнулась.

— Знаю, что обещала, но сейчас не время. Главное — выбрать подходящий момент. Папа на моей стороне, но мама плохо себя чувствует. Я ведь тебе говорила. Она очень расстраивается.

Худое лицо Джоша пошло красными пятнами. Он перегнулся через стол.

— По-моему, она нарочно притворяется больной! Она просто хочет настоять на своем, чтобы ты поступила, как она хочет! Всякий раз, когда ты с ней не соглашаешься, она закатывает истерику, и ты сдаешься! И отец тебе не поможет, потому что он тоже не станет с ней спорить!

Кэти насупилась.

— Мама в самом деле тяжело больна! К ней регулярно ходит врач. Она заболела сразу после того, как родила меня; у нее началась послеродовая депрессия, и продолжается до сих пор. А ты бы, Джош, помалкивал о том, в чем ничего не смыслишь!