Это то, что мой муж всегда пытается заставить меня делать. Ты думаешь, что он поймет, как тяжело быть мной, но он никогда не понимал. Даже сегодня утром он твердил и твердил. У меня не было времени и сил слушать. Наверное, нам нужно время поговорить о желаниях друг друга. Как будто у кого-то из нас есть на это время. Тем не менее, это то, что наш консультант по семейным вопросам говорит, что мы должны сделать. Она призывает нас быть честными друг с другом.

Я никогда не собиралась быть нечестной. То, что я начинаю понимать после почти пяти лет брака, это то, что честность заключается не только в том, чтобы говорить правду, но и в том, чтобы не скрывать правду.

- Мисс Эллис, - сказала Джеки, - мне только что позвонили, Тамара заболела.

Дерьмо! Наш разговор подождет.

Мои плечи выпрямились. Я не хочу оставаться и делать одиннадцати часовые новости. Я хочу пойти домой, не разговаривать, а смыть макияж и свернуться калачиком. Тем не менее, я знаю, что это не тот ответ, который будет способствовать моей карьере, это не вытащит меня из Милуоки и на более крупный рынок. Вместо того чтобы сказать то, что хочу, я увеличиваю свою пластиковую улыбку.

– Да? Мне жаль слышать это. Лонни хочет, чтобы я осталась?

- Да. Это так. Мы все сделаем.

- Не проблема, - говорю я, заметив оператора раньше. Его хмурый взгляд превратился во что-то более глубокое, нечто более близкое к гневу. Расслабься, приятель. Это не значит, что он должен остаться, только потому, что я здесь. У одиннадцати часового выпуска есть собственная группа. У него свободный вечер. Я единственная кто связан.

Мертвая на своих ногах. Вот как я себя чувствую, когда съемочная группа распутывает меня с моими проводами в третий раз сегодня. У меня болят ноги от туфель, которые я только что сняла. Мои ноги сводит судороги от того, как они примостились на барной стойке под моим стулом, изящно скрещенные на лодыжке.

- Эрика, - одиннадцатичасовой со-ведущий, Шон, зовет, ибо он также освободился от своего микрофона и другого аппарата. - Спасибо, что подменила. Я куплю тебе выпить.

Я качаю головой.

- Спасибо, Шон. Я разбита. Мне нужно вернуться домой.

Он наклоняет голову в сторону.

- Пойдем, у нас есть компания. Сегодня пятница. Мы все должны расслабиться.

Я вращаю шеей, чтобы немного размяться.

- В другой раз?

- Хорошо, по крайней мере, позволь мне или одному из съемочной группы довести тебя до машины. Гараж – это не то место, чтобы быть в одиночестве в это время суток.

- Все в порядке. Я припарковалась близко. - Я смотрю на свою обувь, когда думаю о том, чтобы вернуться в гримерку и переодеться

- Быстро переоденься, и я уйду отсюда. Надеюсь, Тамара поправится к понедельнику.

В мгновение ока, на мне мои ботинки, спрятанные с другими парами, которые остаются в студии, и мой ажурный Чак Тейлорс зашнурован. У меня есть джинсы и верх, чтобы переодеться, но я не хочу тратить время. Когда я тянусь до сумочки, хранящейся в шкафу рядом с моим столом, я вижу записку:

Не уходи без красных каблуков.

Я сглатываю, когда мой пульс ускоряется. Медленно оглядываю комнату. Никто не должен входить сюда без меня. Кто оставил записку?

Я избавляюсь от ощущения, которое дает мне записка, списываю это на сонливость и сминаю ее в комок. Я тянусь за сумочкой и ухожу.

Короткая поездка на лифте, и я в гараже.

Где моя машина?

Эрика выходит из лифта, все еще одетая в платье со съемочной площадки. Оно отличается о того, которое она носила в пять тридцать шесть. Я знаю, потому что я видел большую часть из одиннадцатичасовых новостей в прямом эфире в приложении моего телефона.

Она абсолютно великолепна в синем платье с V-образным вырезом, на ногах высокие теннисные туфли с высоким верхом, когда она сканирует гараж. Намек паники, пока она ищет свою машину, усиливает мое волнение. Я хочу, чтобы она была на грани. Я планирую оставить ее такой, умоляя о пощаде, которую только я могу дать.

Я суживаю глаза и чувствую, как пульсирует вена на моей шее. Кроме ее сумочки, она больше ничего не несет. Где, черт возьми, красные каблуки? Она должна была увидеть мою записку.

Обида продолжает увеличиваться.

Я выпрямляю шею. У Эрики Эллис есть способ научиться быть послушной. Мой член дергается от моих планов научить ее.

Сначала она согласилась работать над одиннадцатичасовыми новостями, и я почти потерял контроль. Все мои планы, над которыми я усердно работал, чтобы все было как надо ... они должны были начаться раньше, но я сказал себе, что все в порядке. Я смогу приспособиться. Пять часов не будут иметь значения, не тогда, когда мы проведем остаток жизни вместе.

Когда я был в гримерке Эрики, я взял ее ключи и передвинул машину. Я отогнал ее к ее квартире, пока она все еще была на студии, и припарковал на улице, чтобы никто не заметил. Я думал просто похитить ее из гаража, но если бы я сделал это, ее машину оставили бы здесь на все выходные. Это могло вызвать вопросы.

Последнее, чего я хочу, это чтобы кто-то из ее сотрудников звонил и прерывал наши планы. Эти выходные для нас.

Когда Эрика добирается до телефона, я подъезжаю к ней и опускаю окно.

- Мисс Эллис, какие-то проблемы?

Ее голубые глаза широко распахнулись от звука моего голоса. Меня перекашивает от того, что они все еще покрыты слишком большим количеством макияжа. Одна из первых вещей, которые я сделаю - это очищу ее лицо. Если я могу ждать, чтобы трахнуть ее, то и это тоже.

- Я-я, - заикается она, настолько отличная от уверенного диктора. - Я бы поклялась, что припарковала свой автомобиль прямо здесь. - Она движется к ряду пустых парковочных мест. - Ты видел его?

Я нажимаю кнопку разблокировки, наклоняюсь и открываю пассажирскую дверь моего грузовика.

- Поднимайся. Слишком поздно блуждать по парковке. Никогда не знаешь, кто может быть там.

Она снова смотрит на свой телефон, как будто хочет позвонить, но затем засовывает его в свою сумочку.

- Спасибо.

Мой член дергается от облегчения в ее голосе. Я планирую быть единственным, кто даст ей облегчение не только в эти выходные, но и на всю оставшуюся жизнь.

- Ты можешь проехать по парковке, - говорит она. - Я могла ошибиться. Не знаю. Кажется, я устала.

Я наклоняю голову к ней.

- Пристегни ремень безопасности. Мы не хотим, чтобы ты пострадала.

Она смотрит на меня краем глаза, когда я говорю. В маленьком салоне я чувствую ее неуверенность, ее страх, и это чертовски меня заводит. Я молчу, пока маневрирую вокруг каждой кривой, вниз по парковочным этажам до выхода, провожу своим бейджем и выезжаю на улицу.

- Т-ты не искал мою машину, - говорит Эрика, пока касается ручки двери.

Я нажимаю на газ. Улицы города практически пусты. Я проскочил один, два, а затем и три красных светофора.

- Что ты делаешь?

Я не отвечаю, крепче сжимаю руль с каждой милей. Некоторые светофоры способствуют мне, но по мере того как мы проезжаем через город, они все дальше и дальше остаются позади.

- Пожалуйста, - умоляет Эрика, - я не знаю, что ты делаешь, но я хочу домой. Квартира не в той стороне.

Точно так же, как уличные фонари и люди, ее вопросы уходят дальше, когда я продолжаю тихо выезжать на окраину и за пределы города. Когда темнота ночного неба становится глубже и наполняется звездами, я поворачиваюсь к ней. Эрика вжалась в дверь, стараясь держаться, как можно дальше от меня. Хотя у нее не хватило смелости открыть ее, она приткнулась и готова. Как она могла ее открыть? Я не замедлил, а тем более не остановился, чтобы дать ей возможность.

- Где красные туфли? - Наконец спрашиваю я.

Она моргает, свет от моей приборной панели наше единственное освещение.

- Я ... я оставила их на станции.