Алва услышала наш смех, пришла в кухню и заявила, что тоже хочет попробовать. Мы изо всех сил убеждали ее, что это не слишком хорошая затея, если в напитке есть водка. Ей ничего не оставалось, как согласиться. Алва уверена, что начинать пробовать водку можно в шестнадцать лет, но я совсем так не считаю. Мы добавили лишь каплю водки, чтобы напиток получился настоящим, но теперь я думаю, что не стоило вообще этого делать. Старшей сестре надо быть поаккуратнее, особенно если младшая так впечатлительна, как Алва. Это ужасная ответственность. Если за ней недосмотреть, она может моментально глотнуть водки и долить бутылку водой. Я не преувеличиваю. Вы знаете, в ее классе некоторые так делают, и для них это нормально. У кого-то потом рвота, кто-то не может есть. Это ужасный возраст. За ними нужен глаз да глаз. Но так уж устроено, и они ничего не могут с собой поделать.

Я решила уложить Алву спать в половине десятого. Боб вскоре ушел, и я тоже легла в кровать. Я не слышала, как пришла мама. Наверное, было уже совсем поздно.

Мама опять все утро болтала по телефону. Мне не понравилось, когда она ворвалась в кухню, где я готовила обед, и заявила, что я произвожу слишком много шума. Я выпрямилась и сказала:

— Похоже, твой собеседник интересует тебя больше, чем предстоящий обед! Кто же он?

— Кто — он? — спросила мама.

— Ты заинтриговала меня этими таинственными звонками, — улыбнулась я.

Она вся покраснела и начала похлопывать себя по щекам.

— Что-то у тебя здесь жарко.

— Плита раскалилась, — ответила я, но на этот раз мне не хотелось, чтобы она так легко ускользнула от ответа. — Ну? — спросила я.

— Это не твое дело.

Я пожала плечами и не стала допытываться, в первую очередь потому, что уважаю ее частную жизнь. Но про себя подумала, что упустила отличный шанс вызвать ее на разговор. Надеюсь, это не так уж нечестно с моей стороны. Даст бог, здесь замешан мужчина и у нее роман.

Прошлым вечером мамы опять не было дома. Еще одно отсутствие посередине недели. Хм! Боб считает, я должна спросить ее напрямую, раз меня это так волнует. Я уже говорила ему, что не волнует, а просто мне интересно. И в самом деле, мне невероятно любопытно.

Вчера Алва объявила, что собирается на дискотеку. Мы только что вернулись домой из супермаркета и распаковывали сумки. По крайней мере, мы с мамой разбирали их, а Алва раскрывала шоколадное печенье, помогая по хозяйству таким образом.

— Идешь на дискотеку? — удивилась мама, — звучит забавно! — Но она отлично представляла, что сейчас, когда Алве не разрешат, полетят со свистом все пластиковые упаковки с сыром, салями, сосисками и чипсами, хранящиеся в холодильнике. — Нет, Алва, — сказала я строго, — никуда ты не пойдешь.

— А я говорю, да, — ответила Алва, — разрывая очередную коробку из-под печенья. — Все идут.

Из распотрошенной коробки сыпались крошки печенья.

— Кого конкретно ты имеешь в виду? — поинтересовалась мама, в которой вдруг дали о себе знать навыки ее работы с подростками.

— Вот и я о том же, — добавила я на правах старшей сестры.

— Вы просто ничего не понимаете! — закричала Алва и пулей вылетела из кухни, яростно топая башмаками по ступенькам.

Мы с мамой переглянулись, без слов понимая друг друга, и у меня возникло ощущение, что мы не мать и дочь, а две женщины, укоризненно качающие головами, недовольные поведением взбалмошного ребенка.

— Давай пока просто сложим все в холодильник прямо в пакетах, — предложила я, видя, что мама пребывает в растрепанных чувствах.

— Хорошая мысль, Эшли, — сказала она. — Ты моя единственная опора, дорогая.

Я почувствовала, как меня с головой накрыла теплая волна любви.

— Я лучше пойду и попробую успокоить ее, — сказала мама.

— Да, конечно, у тебя это скорее получится, а я пока заварю чай. Когда вы вернетесь, все будет готово.

Мамины глаза засветились, и она, нежно улыбнувшись, направилась к двери. Хотя мама и не красавица, ее улыбка просто очаровательна. Как будто солнце выходит из-за тучи и своими лучами озаряет все вокруг.

Когда они с Алвой вернулись, чай уже остыл. Лицо сестры было заревано. Мне не терпелось узнать, как маме удалось успокоить ее, хотя я и так догадывалась. Скорее всего, мама доконала ее вопросами, типа кто идет, где будет дискотека и когда Алва вернется. Возможно, это не лучший способ, но иногда проще отказаться от своих планов, чем спорить с мамой и отвечать на ее нескончаемые вопросы. Не знаю, как именно было на этот раз, но Алва никуда не пошла.

Сегодня мы с Алвой отправились за покупками. В среду был ее день рождения, и отец прислал ей немного денег на подарок. Я тоже взяла кое-какие свои сбережения, и мы поехали в город. На самом деле, мы не собирались тратить деньги на что попало, а только если что-то очень понравится.

Я знаю один магазин распродажи одежды прошлогоднего сезона, и мы решили зайти, просто взглянуть. Иногда там попадаются очень даже приличные вещи, но вообще-то почти все, что стоит дешево, и выглядит отвратительно, цвета такие, что только в гроб ложиться. Но как раз сегодня у них продавались плиссированные мини-юбки. Я примерила одну, оказалось довольно мило. Хотя себя и не полагается хвалить, я скажу, что у меня красивые ноги, особенно когда я надеваю черные колготки, а потому мне идут короткие юбки. Обычно я покупаю себе одежду в магазинах молодежной одежды. У меня еще никогда не было по-настоящему хорошей шерстяной юбки, а эта стоила всего пятнадцать долларов, к тому же она в зеленую клетку, что мне очень нравится. Алва тоже нашла ее довольно милой. И хотя сама она носит юбку только в школе, тут решила тоже купить себе такую. Ей понравилась клетка цвета хаки, и когда она надела юбку, ей тоже было хорошо.

— Мы выглядим прямо как сестры, — пошутила я.

— Но мы и есть сестры, — сказала она, с недоумением посмотрев на меня.

Иногда она не понимает шуток. Кстати, эти юбки рассчитаны на прохладное ирландское лето, а потому мы можем носить их круглый год. Алва хотела так сразу и пойти в ней, но я отговорила ее. Алва без колготок, а надеть юбку и черные носки с ботинками, по меньшей мере, глупо. Юбки нам завернули в бумагу, и мы положили обновки в пакет. В этом магазине огромное количество бумажных пакетов с бумажными ручками, и они вполне прочные.

Потом мы зашли в кафе со своими коричневыми пакетами и просидели там полчаса, пили капучино. Это был прекрасный день, какие обычно описывают в книжках, хотя мы и потратились. Но ведь не каждую субботу получается так провести время.

Мы еще посетили выставку в художественной галерее. Ни я, ни Алва совсем не разбираемся в искусстве, но хотели бы. Да, кстати, вход на выставку был бесплатный. Нам совсем не понравилось, потому что мы ничего не поняли. Все скульптуры оказались какими-то совершенными и к тому же были огорожены натянутой проволокой цыплячьего цвета с прикрепленными к ней перегоревшими лампочками.

Когда мы выходили из галереи, я неожиданно увидела маму. Мы выходили, а она как раз входила. Нас от нее закрывала толпа. Она толкала стеклянную дверь правой рукой, и что-то говорила, обращаясь к кому-то, шедшему рядом с ней. Что она делает здесь? А мама так оживленно болтала, что когда я увидела, с кем она говорит, мне не захотелось отвлекать ее. Это был высокий темноволосый мужчина, не так чтобы симпатичный, и, как мне показалось, худощавый для своего роста. Я увидела, как он наклонился и протянул руку, чтобы придержать дверь для мамы. На какой-то момент я остановилась как вкопанная, глядя на них, а потом устремилась за идущей впереди Алвой.

— Побежали быстрее к автобусной остановке, не то эти бумажные пакеты разорвутся.

Я даже и не подумала сообщить ей, что видела маму с темноволосым незнакомцем.