Сегодня Алва играла в большой хоккей. У нее неплохо получается, только нужно тренироваться немного серьезнее. Кстати, она играет в команде, у которой в субботу состоится матч, так что ей ничего не оставалось, как идти тренироваться. Тем временем мы отправились делать покупки с мамой вдвоем, без Алвы. Это было здорово. Алва не канючила, чтобы ей купили шоколадного печенья, и я могла сконцентрироваться на том, что лучше для семьи. Мы толкали перед собой тележку и спокойно обсуждали, что купить, а что нет. Может, это и звучит странно, но именно в такие минуты у нас с мамой возникает взаимопонимание.

На выходе из кассы упаковывают товар, бойскауты не слишком хорошо знают свое дело. Почему-то они кладут грибы на дно сумки, заваливая их тяжелыми банками, замороженными продуктами, связками бананов, так что домой вы приносите месиво из грибов. Если бы у меня был маленький брат, я уверена, что он оказался бы посообразительнее. И тут меня словно осенило: ведь Гэвин — это и есть наш маленький брат. Мы всегда думаем о нем просто как о ребенке отца и Наоми. Конечно, это не то же самое, что настоящий младший брат, мы не можем научить его толково упаковывать продукты. Но как бы мы его ни воспринимали, он наш кровный родственник.

Я думала обо всем этом, складывая в сумку покупки, и в какой-то момент поняла, что стою с сеткой горячих булочек с изюмом в одной руке и туалетным утенком в другой, а на меня с любопытством смотрит один из бойскаутов. Встретившись с его пристальным взглядом, я улыбнулась и произнесла:

— Просто решила посмотреть, мягкие ли булочки. Не хочется, чтобы попались черствые, как кирпичи, не так ли?

Я знала, что выгляжу глупой, но попыталась не показать, что чувствую себя неловко. И еще мне вдруг стало стыдно за то, как я подумала о Гэвине.

Потом я взглянула на маму, которая закатила глаза, увидев сумму в чеке. В прошлом году ей стукнуло сорок, и она стала носить очки. Я чувствую себя в чем-то виноватой перед ней. От природы у нее густые волнистые волосы, красивого медового цвета, которые она носит распущенными, зачесывая назад. Всмотревшись в ее лицо, я заметила следы беспокойства, а ее красивая стрижка будто принадлежит кому-то другому, более молодого возраста что ли. Но когда мама повернулась и на ее губах сияла лучезарная улыбка, я отметила, что она мгновенно похорошела, и почувствовала облегчение. Мне захотелось крепко обнять ее и сказать, что все в порядке, но она бы сильно удивилась, поэтому я просто улыбнулась в ответ. Потом и я закатила глаза — по поводу упаковщиков. Мама кивнула соглашаясь, но все равно бросила двадцать пенсов в их корзину для сборов.

Этим вечером мама снова провисела на телефоне все время, отведенное мне для занятий. Ей кто-то позвонил, и, конечно, в этом нет ее вины. Я умираю от любопытства: может, это тот самый незнакомец? Надеюсь, он. Было бы отлично, если бы у мамы появился — не знаю, как назвать: «бойфренд» звучит как-то несолидно, «мужчина» — слишком сухо, «партнер» — официально, «друг» — расплывчато и непонятно. В общем, возможно, это звонит человек, с которым я случайно увидела ее в галерее. А может быть, она просто объясняла ему, где находится гардероб, а уж остальное я нафантазировала? Или они просто обменялись репликами, увидев что-нибудь на улице? Да, но с кем тогда она разговаривает сейчас? Надеюсь, он хотя бы не женат. Мама никогда не станет встречаться с женатым мужчиной.

Ну! Свершилось! Мама собирается на свидание с Ричардом. Ричард — это имя ее нового джентльмена. Именно так она представила его, когда рассказывала о нем. Мне кажется, мама шутит, взяв это имя из какой-нибудь пьесы.

Утром за завтраком она наконец-то раскололась. Я думаю, мама специально решила заговорить о Ричарде в это время, чтобы было поменьше расспросов, потому что у нас на них нет времени — мы должны бежать на автобус. Наверняка мама продумала каждое слово, это чувствовалось. На прошлой неделе, когда мы шли домой из магазина, мне показалось, что она хочет что-то сказать, но не знает, с чего начать.

По правде говоря, я была немного разочарована, что мама сказала все нам обеим, потому что думала, что первой узнаю новость. Я представляла себе, как она мне начнет рассказывать, а я отвечу, что все уже знаю, и загадочно упомяну о выставке. Мне хотелось немного пошутить, но я видела, с каким трудом она подбирает слова, поэтому я не стала еще больше усложнять ситуацию. Реакция Алвы была неожиданной: она побледнела, а потом разрыдалась. Слезы за завтраком — плохое начало любого дня.

Мне захотелось сказать маме, что рада за нее, но я не решилась сделать это при Алве. Она хочет, чтобы мама всегда была только с нами, и ни о какой личной жизни для нее не может быть и речи. Но ведь она знает, что отец к нам не вернется. То, что он помнит о наших днях рождения и оплачивает школу, ничего не значит. Полгода назад он оформил развод. Не знаю, как ему это удалось. У нас здесь развестись нельзя, это считается противозаконным. Но отец сумел. Скорее всего, он сделал это в Лондоне. Думаю, мама не решилась бы на развод, и прежде всего по религиозным соображениям, но когда это произошло, она, я думаю, вздохнула с облегчением.

Кстати, мама знакома с этим человеком, с Ричардом, всего несколько недель, и она не сказала, что собирается за него замуж. Но Алва считает, что если люди встречаются, они обязательно должны пожениться! А с этим она никак не может смириться, потому что хочет, чтобы к нам вернулся отец. Поэтому я стараюсь щадить ее чувства, обращаясь с ней как можно мягче. Может, и хорошо, что мы все узнали за завтраком, так как времени на обсуждение не осталось — пора было бежать на автобус.

Наконец-то нам с мамой выпал шанс поболтать наедине. Сегодня после школы Алва опять отправилась к Саре, а я вернулась домой одна. Когда я пришла, мама уже была дома. Больше всего люблю приходить домой по пятницам. Поворачиваешь ключ в замке, слышишь щелчок, бросаешь рюкзак в открывшуюся дверь, и он с глухим стуком приземляется точно у лестницы.

Мама прокричала из кухни:

— Подними, сколько раз говорить, не оставляй его здесь, а то кто-нибудь обязательно споткнется об него и упадет.

— Подняла, — тоже прокричала я, подражая ей, и постаралась, чтобы это прозвучало весело, хотя на самом деле я была сильно раздражена. — Не оставляю, чтобы кто-нибудь не упал.

Я с недовольством потащила рюкзак на место, но услышав мамин смех, поняла, что у нее хорошее настроение, и мне сразу стало лучше.

Алва обращается с вещами неряшливо. Она их разбрасывает по всему дому, и нам с мамой приходится все время собирать их.

Войдя в кухню, я чмокнула маму в щеку. Для этого мне пришлось наклониться: я уже переросла маму, и мне это не нравится. Родители должны быть выше ростом, чем дети, а так я чувствую себя каким-то переростком. Хотя, конечно, на самом деле это не так.

— Я узнаю тебя по шагам, — сообщила она, — протягивая мне кружку с чаем. — Я даже знаю, в какой момент ты повернешь ключ в замке.

— Расскажи мне побольше о Ричарде, — попросила я, вылавливая из кружки чаинки. По выходным мама всегда заваривает листовой чай, это она считает, полезнее, но всю неделю мы пьем чай из пакетиков — это удобнее. Я люблю выпить эту первую за предстоящие выходные чашку настоящего чая, и не потому что он вкуснее, а потому что эта чашка означает коней учебной недели.

— Что он высокого роста, худой и с темными волосами, я уже знаю, — добавила я хитро.

Вздрогнув, мама вопросительно посмотрела на меня, но я замолчала на несколько минут. А потом объяснила, что видела их в художественной галерее в прошлую субботу. Мама откинулась на спинку стула и выдохнула:

— В этом городе ничего не скроешь. Как в большой деревне!

Но я чувствовала, что она совершенно не расстроена. Ей до смерти хотелось узнать мое мнение о его внешности, о том, как он одет и вообще, как он мне показался. У меня было ощущение, будто я разговариваю с одной из своих школьных подруг. А как он, по-твоему, выглядит? А что ты скажешь о его ботинках? Ну просто не мама, а девочка — меня это немного шокировало, но, наверное, любовь делает людей такими. Возможно, меня тоже интересовали подобные вещи, когда я только познакомилась с Бобом. Я думаю, это естественное желание, узнать человека поближе и, советуясь с близкими, решить, подходит он тебе или нет. Мне хотелось сказать ей то, что она от меня ждала: да, да, он классный, все здорово.