— Вы?! Никогда! Шутка, иметь тридцатилетний стаж и спутать круглую фигуру с квадратной! Вы даже на человека посмотрите и скажете честно, без всякого, круглый он или квадратный, — с подчеркнутой искренностью сказал Стас.

«И подхалим, — подумал Филипп. — А может быть, издевается?»

Терновский просмотрел бумаги Филиппа, сунул их в карман спецовки и отошел к шахматистам.

«Странная манера беседовать, — подумал Филипп. — Что ж, у каждого своя метода. Подождем».

Минуту Терновский внимательно смотрел на доску, приподнимаясь на носках. Затем изрек:

— Знаете, кто лучше всех играет в шахматы? Извозчик! Во! Что ни шаг, то мат!

— По этому признаку вы тоже неплохой игрок, — ответил лысеющий мужчина.

Терновский рассмеялся. Понравилось.

«…Наверно, добрый дед-мороз», — грохнул динамик.

Терновский вздрогнул. Стас нажал на соскочивший рычажок.

— Ремонтирую для красного уголка, — проговорил он. — Музыка А. Эшпая на слова Е. Евтушенко.

— Рыб кормил?

— Давал. Не жрут, подлые.

— А что давал?

— Пельмени.

— Ты б им еще шашлык предложил.

— У меня с собой сегодня пельмени, — упрямо повторил Стас.

«Наверняка издевается, — решил Филипп. — А все же он — скотина, этот Терновский. Хочет взять меня измором. Чтоб почувствовал, какая между нами дистанция… Если он сейчас заговорит о положении в Южном Вьетнаме, я уйду».

— Так, так, — улыбнулся Терновский. — Значит, новый товарищ? Что ж, познакомьтесь. Павел Афанасьевич Зотов. Заведует лабораторией. — Лысый мужчина приподнялся и дружески кивнул Филиппу.

— Круглый, Филипп Матвеевич.

— Кудинов, Петр Захарович. Лаборант, — продолжал Терновский.

«Корифей» поднял голову от доски и бессмысленно посмотрел на Терновского. Потом перевел взгляд на Филиппа, оглядел его и вновь погрузился в таинства староиндийской защиты.

— Ну, а это Стас. Настройщик.

Стас не шелохнулся.

— Остальные на обеде. Сейчас перерыв. Стас, ознакомь Филиппа с заводом. Покажи, что как.

— А если после перерыва? Мне динамик необходимо доремонтировать.

— Пойди, пойди! Не переутомляй себя.

— Трогательно, — пробормотал Стас и рывком выдернул из розетки штепсель магнитофона. — Пошли, что ли?!

Филипп поднялся и вышел вслед за «апельсиновым» Стасом.

Когда захлопнулась дверь, Стас остановился и замер, жестом приглашая Филиппа прислушаться. «Присылают всяких. А ты возись с ними, с желторотыми! Представляю этого работничка: с дипломом конструктора пришел работать к нам. Ищет, где полегче…»

Филипп повернулся к Стасу и зло прошептал:

— Подслушивать нехорошо.

— Об этом мне говорили в детстве, — шепотом ответил Стас. — Так вот, особенно не суетись. В глазах начальства тебе уже уготовано весьма определенное место. Пошли!

«Странный тип!» — подумал Филипп.

Обеденный перерыв заканчивался. Навстречу по коридору шли люди. Мужчины — медленной санаторной походкой. Женщины — быстро. У многих из них в руках были пакеты. Очевидно, перерыв они тратили на обход торговых точек.

— Как вам нравится этот болван? — спросил Стас.

Он наверняка знал, о ком сейчас думает Филипп.

— По крайней мере он начальник, — нехотя ответил Филипп.

— ОТК! — подчеркнул Стас. — В этом есть свой смысл. Начальником ОТК может быть человек или с головой мудреца, или с головой болвана. Среднего не бывает. Такая должность. Впрочем, поживешь — увидишь. Сейчас мы попадем в сборочный цех. Святая святых! Там дается план, делается программа.

Они поднялись выше этажом. У входа в сборочный Стас остановился.

— Слушайте, экскурсант. Не лучше ли начинать с фундаментальных знаний? С библиотеки?

— Мне все равно, — ответил Филипп.

В библиотеке было сыро. Стас усадил Филиппа в угол и включил настольную лампу.

Минут через десять он приволок кипу различных справочников, каталогов, памяток для контролеров ОТК. Свалив все это перед Филиппом, он сообщил, что зайдет через час.

У Филиппа был безразличный вид. «Как угодно. Можешь вообще не приходить». Стас его понял и пришел через… день, в обед.

— Терновский решил, что вы уволились, — оповестил он, собирая книги. — Неужели было трудно подняться в отдел? Хотя бы утром, перед службой… Идемте в сборочный.

Огромный зал был насыщен сиреневым неоновым светом. Удивительно, свет казался осязаемым. Достаточно протянуть руку, чтобы ощутить его волны. И все: длинные, массивные ряды столов, сверлильные станки вдоль одной стены, небольшие фрезерные и часовые станочки вдоль другой, стеклянные шкафчики вдоль третьей — казалось погруженным в огромный аквариум, наполненный сиреневой водой. А несколько пальм в деревянных кадках, расставленных по дну «аквариума», представлялись причудливыми морскими водорослями.

— На этих столах собирают приборы? — поинтересовался Филипп.

— Столы — в кабинете управдома. А это — верстаки! — ответил Стас.

Между верстаками на опрокинутых табуретах сидели рабочие группами по четыре человека и резались в «козла». После каждого оглушительного «пошел!» игрок вскидывал глаза на электрические часы. До окончания перерыва оставалось две-три минуты. Надо успеть!

Возле сверлильного станка столпилось несколько ребят. Председательствовал Рябчиков. Тот самый Рябчиков, которого обидел профком. Он демонстрировал какой-то продолговатый предмет.

— Петя Рябчиков. Настраивает радиометрические станции. Если тебя прикомандируют к нему, будете вместе облетывать станции и получать летные. Правда, этот золотоносный прииск уже разделен на отдельные концессии, которые контролируют одни и те же представители ОТК, но, может, как-нибудь втиснешься. Верных сорок-пятьдесят рублей в месяц. Помимо зарплаты.

Стас толкнул застекленную дверь, и они вошли в небольшую комнату. На верстаке стоял незнакомый Филиппу прибор с открытым кожухом. Медленно двигался рулон с линованной бумагой, скользила игла, оставляя тонкую кривую. На полу стоял предмет в форме усеченного конуса. Плотный, коренастый человек в тенниске пристально следил за движением самописца.

— После обеда назначили полет, а самописец выбрасывает. Хоть тресни! Вторые сутки вожусь, — вместо приветствия проговорил мужчина, мельком оглядев Стаса и Филиппа.

— Ты высокое проверил? — спросил Стас, подходя к мужчине.

— Еще бы! Там порядок.

Обеденный перерыв кончился. В комнате появились Рябчиков и несколько ребят.

— Слушай, Дима! — с порога крикнул Рябчиков. — Ты проверь кондер на высоком. Я вспомнил! Это нам подсунули прошломесячные, которые мы отбраковали. Они на корпус коротят.

Дима посмотрел на Рябчикова:

— Если верно, пойду к директору. Гады! Двое суток потерял! И Это не в первый раз.

Неуверенно тренькнул телефон. Рябчиков взял трубку.

— Да, — лениво произнес он. — Кого? Нет здесь никаких Круглых.

Филипп удивленно оглянулся:

— Может быть, меня?

— Ваша фамилия Круглый? Звонил Терновский.

Филипп набрал номер, который продиктовал ему Стас.

— Это говорит Филипп… Вы меня разыскивали?

Стас подсказал:

— Виктор Алексеевич.

Терновский говорил в трубку:

— Вот что, дружок. К тебе сейчас подойдет мастер Воробьев. Надо проверить и принять три прибора ПОА-один. Чертежики посмотри. В общем, действуй…

Раздались короткие гудки отбоя.

— Ну, что он там? — спросил Стас.

Филипп передал. Стас усмехнулся.

— Хитер, черт. Эти приборы уже две недели принимают. Первые образцы. То у них отсекатель отказывает, то вибратор. А план жмет. Ты, конечно, их примешь, по малолетству. Пройдет — хорошо, не пройдет — тебе выговор. А Терновский чист. На такие штуки у него ума хватает.

В комнату вошел небольшого роста человечек в черном, лоснящемся от времени и грязи костюме.

— А, Миллиметр! Салют! — приветствовали его настройщики. — Заблудился, что ли?

Миллиметр с деловым видом оглядел гогочущую компанию и подошел к Филиппу.